«экстрасенсы предлагали советскому правительству: «дайте нам миллион рублей, и мы переместим разрушенный реактор чаэс в… Космос! »
«Вертолетную дивизию генерала Антошкина направили в Чернобыль сразу после ее вывода из Афганистана»
Бывший главный инженер объекта «Укрытие» (так официально называется саркофаг) Вадим Грищенко участвовал в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы с первого ее дня.
- Я работал на ЧАЭС начальником реакторного цеха строившихся пятого и шестого энергоблоков, которые так и не были пущены в эксплуатацию, — рассказывает Вадим Грищенко. — Когда утром 26 апреля 1986 года ехал на работу, увидел, что реактор четвертого энергоблока превратился в руины. К тому времени мои коллеги, начальники реакторных цехов, получили такие дозы облучения, что их экстренно отправили в московскую клинику. Мне довелось принять под командование более тысячи человек. Тогда, в первые дни после аварии, ни мы, сотрудники станции, ни съехавшиеся со всего СССР ученые не могли дать однозначный прогноз того, что будет дальше. Опасались повторного взрыва. Чтобы его предотвратить, решили забросить в жерло разрушенного реактора тысячи тонн смеси бористого песка с другими материалами, гасящими цепную реакцию. Для этого выводившуюся из Афганистана вертолетную дивизию генерала Антошкина в полном составе (три основных полка и один вспомогательный) перебросили в Чернобыль. Представляете, боевые летчики, которые прошли войну и надеялись, что самое опасное в их жизни уже позади, попали в еще более страшную мясорубку!
Чтобы сбросить груз в цель, нужно было пролететь на небольшой высоте непосредственно над руинами, полыхавшими жаром и излучавшими сотни рентген. На вертолетах установили телекамеры, и если какой-то экипаж промахивался, начальство выговаривало, мол, что же это вы, ребята, струсили, будьте добры, выполняйте задание. Обычно через два-три дня пилотов увозили в госпиталь. Либо из-за облучения, либо из-за аварий. Около десятка машин рухнуло на землю: они цеплялись за провода или попадали в тепловые потоки, поднимавшиеся от реактора. Первые десять дней температура в нем превышала тысячу градусов! Такой тепловой поток мог раскрутить вертолет в воздухе и отбросить в сторону. Однако в результате авиакатастроф никто не погиб. Насмерть разбился только один экипаж, но это произошло в октябре, под конец строительства саркофага.
4 или 5 мая по заданию правительственной комиссии мы с директором ЧАЭС Виктором Брюхановым должны были посмотреть, что происходит в жерле реактора. Генерал Антошкин лететь не мог: он уже набрал предельно допустимую дозу радиации. Полетели с капитаном. Он говорил, что плохо себя чувствует, вероятно, это его последний полет…
- Еще одной реальной угрозой в первые дни были пожары, ведь внутри реактора была неостывшая лава, — говорит Вадим Грищенко. — Поначалу горели даже бетон и металлические конструкции. Так вот, чтобы избежать новых возгораний, решили закачать в реактор жидкий азот. Его везли со всего СССР. Десятки километров дорог к станции были забиты цистернами с азотом. Почти фантастическая картина. Когда я ее увидел, ужаснулся: куда все это девать? И действительно, с использованием азота ничего не вышло: он практически сразу улетучивался. А доставившие его на станцию машины пришлось отправить в могильник, ведь они были настолько загрязнены радиацией, что дезактивировать их оказалось невозможно.
Сейчас можно говорить, что сразу же после аварии были напрасно истрачены миллионы рублей, потеряны материальные ресурсы (например, тысячи грузовиков и тракторов), люди получили большие, чем допустимо, дозы облучения. Однако надо ли за это осуждать? Я бы не спешил это делать, ведь ситуация сложилась очень тяжелая и во многом неопределенная. Нельзя было допустить развития аварии, этим и объясняется то, что некоторые меры, к которым тогда прибегли, себя не оправдали. Да каких только предложений и идей ни рассматривали! Свои услуги правительству предлагали даже экстрасенсы. Мне довелось пообщаться с группой людей, утверждавших, что обладают необычными способностями. Их план сводился к тому, чтобы отправить разрушенный реактор в… космос или сделать нерадиоактивным. Я предложил экстрасенсам дезактивировать небольшой источник излучения — кусочек радиоактивного вещества. Они уверенно заявили, что к утру справятся. А на вопрос, что им нужно, чтобы решить проблему Чернобыля, ответили: «Всего миллион рублей»…
«В возведении саркофага участвовали и женщины. Ограничения касались только беременных и несовершеннолетних»
Один из руководителей строительства объекта «Укрытие» Николай Штейнберг рассказал «ФАКТАМ», что в те дни на ЧАЭС задействовали даже луноход. С его помощью пытались дезактивировать помещения станции. Но луноход оказался малоэффективным. Кстати, сложные роботы, напичканные электроникой, быстро выходили из строя из-за высоких радиационных полей. А наиболее полезными оказались танки и мощные армейские инженерные машины. Чтобы свести к минимуму облучение людей, грандиозные металлические конструкции собирали на относительно чистых площадках, а затем с помощью сверхмощных кранов устанавливали на предназначенные им места. Проект саркофага был разработан в одном из научно-исследовательских институтов Ленинграда.
Для возведения объекта понадобилось колоссальное количество высокопрочного бетона, поэтому в зоне отчуждения в 16 километрах от ЧАЭС построили четыре бетонных завода. Тысячи автомобилей-миксеров днем и ночью возили бетон к станции, точнее, к перегрузочной эстакаде в шести километрах от руин реактора. Там содержимое миксеров перегружали в машины, считавшиеся «грязными», хотя вся использовавшаяся техника была изрядно загрязнена радиацией.
Кабины «грязных» грузовиков обшили свинцом, но водители были облачены в обычные спецовки, рот и нос закрывали респираторами. Эти автомобили подвозили бетон к специальным насосам, которые качали его в тело саркофага. А возведение стен начали с того, что выстроили десятки железнодорожных платформ и грузовиков-трейлеров и залили их бетоном. Стены саркофага очень толстые — до десяти метров. Такой слой бетона задерживает радиационное излучение. А вот крыша сделана лишь из одного слоя листовой стали. Ведь ее нельзя было делать тяжелой, чтобы не рухнула. Вот и получилось, что «Укрытие» «светит», то есть излучает радиацию в небо. Это опасно только для людей, которые в силу производственной необходимости поднимаются на крышу.
- Площадку возле взорвавшихся стен реактора дезактивировали и покрыли полутораметровым слоем чистого грунта, — продолжает Вадим Грищенко. — Тогда правительственной комиссией руководили по очереди заместители председателя Совета Министров СССР, они сменяли друг друга через каждые две недели. Приехав на станцию, первым делом шли фотографироваться на фоне строившегося саркофага, с ними свита — не менее полусотни человек. Мы пытались отговаривать, но тщетно. Начальству нужно было вещественное доказательство пребывания на ЧАЭС. За «фотосессию» каждый получал дозу облучения около одного бэра. А предельной дозой в тех аварийных условиях были 25 бэр.
- Женщины участвовали в строительстве саркофага?
- Да. Трудились и инженерами, и прорабами. Ограничения распространялись только на беременных и тех, кому не исполнилось 18 лет.
- Сколько тогда зарабатывали чернобыльцы?
- Получив первую после аварии зарплату, я подумал, что это какая-то ошибка, ведь кассир выдала пять тысяч рублей. За эти деньги можно было купить «Жигули». Я еще сказал жене, чтобы много не тратила, вдруг придется возвращать. Только когда в следующую получку дали такую же сумму, поверил, что это мой новый оклад. До аварии мне платили 500 рублей в месяц — зарплата по тем временам очень приличная. Директора заводов столько не получали.
- А «фронтовые» 100 граммов для выведения радиации вам давали?
- Только в первый день. Потом директор распорядился, чтобы опечатали станционные запасы спирта. Впрочем, сухого закона не было, тем более что алкоголь, действительно, ускоряет выведение радионуклидов из организма. Водку и вино свободно продавали в магазинах, но пьянства не допускали. Особенно жесткой была дисциплина в строительных подразделениях Минсредмаша СССР, возводивших саркофаг. Думаю, если бы кто-то из их сотрудников пришел на работу нетрезвым, его бы немедленно уволили, причем с такой записью в трудовой книжке, что этому человеку даже дворником сложно было бы устроиться.
540
Читайте нас у Facebook
