Алексей баталов: «когда я вернулся с армии, анна ахматова подарила мне деньги на одежду, но их хватило на «москвич». Эта машина служила мне очень долго»
Фильмы «Летят журавли», «Дело Румянцева», «Дама с собачкой», в которых играл Алексей Баталов, любят во всем мире. А картину «Москва слезам не верит» посмотрели 84 миллиона зрителей. Этот рекорд не побит до сих пор. В баталовского Гошу влюбились почти все женщины СССР. Сейчас знаменитому актеру 75 лет, но он живет полноценной творческой жизнью. Часть времени, к сожалению, отнимают врачи, больная дочь. Не всегда хватает на жизнь денег. Но он по-прежнему торопится на свою кафедру во ВГИКе, где преподает уже много лет. «ФАКТЫ» предлагают читателям интервью с легендой советского кино, опубликованное в 12-м номере газеты «Версия» за 2004 год.
«Помню, на Пикассо был какой-то странный сюртук»
-- Алексей Владимирович, когда-то, в 90-х годах, я был удивлен вопросом, напечатанном в одном журнале: «Разве Баталов еще жив?». Вас подобное не шокирует?
-- Вы правы, на свете нет ничего однозначного, все имеет оборотную сторону. Благодаря режиссеру Меньшову и его фильму «Москва слезам не верит», в котором я участвовал, мое имя перешло грань другой эпохи. И слава Богу, что обо мне иногда вспоминают: жив курилка! Я не обижаюсь. Ваши сомнения абсолютно верны -- актер исчезает не со своей физической смертью, а когда он пропадает из поля зрения зрителя.
-- Вы очень рано начали жить взрослой жизнью. Чего стоит ваша женитьба в 16-летнем возрасте. Как это могло произойти в коммунистически нравственные советские времена?
-- Не совсем так. Да, я женился, наверное, рановато -- в институте, и в чем-то этот брак был патриархальный. А пресса приписала мне то, чего не было. Но взрослая жизнь действительно началась очень рано, и виной тому была война. Во время эвакуации, когда мне было 15 лет, я дебютировал как актер. Тоже рановато. И там же, в театре, одновременно трудился помощником рабочего по сцене.
-- Поражает, с кем только не сводила вас судьба. Даже судя по одному литературному реестру, вы общались чуть ли не со всеми знаменитыми советскими писателями и поэтами. Разве что не застали Марину Цветаеву.
-- Да, мы малость разошлись. Хотя Марина Ивановна была эвакуирована в Чистополь (какое-то время жила в Елабуге, где, как известно, и закончила свою жизнь). А я в это время тоже жил с родителями в Чистополе. Я был пионером, а сын Марины Ивановны Георгий оказался моим ровесником, и я мог ее увидеть. Открою поразительную деталь: Цветаева предлагала свои услуги в качестве посудомойки именно в том пионерском лагере, где я находился.
-- Удивительно!
-- А вы знаете, что мой актерский диплом (я окончил школу-студию МХАТ) подписала сама Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, полжизни прожившая в XIX столетии.
-- Выходит, ваша творческая биография охватывает целых три века?
-- Выходит. То почти библейское поколение людей, актеров нам сегодня понять не только трудно, но и практически невозможно. Они словно из другого теста.
-- С женой писателя Александра Фадеева Ангелиной Степановой дружила ваша мама Нина Ольшевская. Представляю, что творилось в культурной Москве, когда объявили о самоубийстве Фадеева.
-- Столица гудела долгое время. Люди интересовались предсмертным письмом, которое, конечно же, было сразу изъято.
-- Точное его содержание стало известно только во времена Горбачева.
-- Фадеев писал о многом: о Сталине, о терроре, о погибших литераторах…
-- Ваша семья ведь тоже пострадала в страшные 30-е?
-- Мы жили в особом закрытом мире. Умели говорить глазами, намеками, даже дыханием. И меня специально этому никто не учил. Я и без объяснений знал, что моя бабушка, главный врач Владимирской больницы, дедушка, оба дяди никогда не были врагами народа. Но всех посадили. И что бы мне ни пытались вдолбить в школе пионерские и комсомольские начальники, я никого из родни не предал. Один мой родственник похоронен в общей могиле во Владимире, второй остался на лесоповале под Кандалакшей, бабушка умерла после войны, отсидев Бог знает сколько лет за то, что была дворянкой.
-- В 1958 году фильм «Летят журавли» произвел фурор на фестивале в Каннах. Тогда нашу Татьяну Самойлову вознесли на мировой кинопьедестал. Но ведь вы тоже снимались в картине.
-- Не Самойловой дали «Золотую пальмовую ветвь», а всей картине Калатозова в целом. Пальмовую веточку отлитую специально для нее, Татьяна Евгеньевна получила позже. Причем ей эту награду вручали тайно. Наши идеологи не могли пережить, что Самойлова стала самой популярной актрисой капиталистической страны. И премию передали ей в Доме кино в присутствии трех-четырех человек, включая и меня. Об этом событии ни слова не было написано. При вручении, помню, присутствовал французский дипломат.
-- В Каннах вы побывали двумя годами раньше. Это был чуть ли не первый визит советских актеров на этот представительный форум. Знаменитая лестница тогда уже существовала?
-- Конечно. Лестница, ковер во всю ее длину, море цветов, музыка, фанфары. Сказка!
-- Кого вы запомнили шествовавшим по этой лестнице славы?
-- Жерара Филипа, Рене Клера, Пабло Пикассо, Марка Шагала. Запомнилось, что на Пикассо был какой-то странный сюртук. Кстати, я не должен был участвовать в каннском действе. Ведь я проходил тогда по 58-й статье, пусть и касательно. Меня и близко нельзя было подпускать к городу Канны.
-- Ну и повезло же вам. Советский Минфин разорился на ваши командировочные.
-- Да, командировочные были. Но и здесь закавыка: если вы обедали и ужинали в ресторане за счет организаторов -- деньги вычитались.
«Кооперативную квартиру решили разыграть в карты, и моей маме улыбнулась фортуна»
-- Мы говорим о звездах прошлых времен. А как вы воспринимаете нынешних кумиров: Машкова, Маковецкого, Домогарова?
-- Что скажешь, хорошие актеры.
-- А можно ли хоть как-то сравнить популярность этих звезд и кумиров вашего времени. Скажем, вашу популярность?
-- Здесь непросто. Я не хочу ни с кем соревноваться. Во-первых, потому что моя слава -- это и слава моей актерской семьи. Во-вторых, нынешняя известность делается -- пиар, специальная работа. В-третьих, нынешнее телевидение -- уникальная возможность для раскрутки актеров. Так что вещи несравнимые. Но несравнимые и с другой стороны. Не знаю, в курсе ли вы того, каким популярным был, скажем, Петр Алейников. Его известность нынешним актерам даже не снится. Его любила вся страна.
-- А как любили Быкова… Тоже на руках носили.
-- Ленечку-то? Это точно. Удивительный был актер. Мы жили с ним в одном доме в Ленинграде. Он заболел легкими, и его увезли в Киев, к теплу. Все происходило на моих глазах.
-- А как к вам, кумиру зрителей, относились тогда девушки? Наверное, вешались, как говорится, пачками на шею, хотели познакомиться?
-- Понимаю, что вы ерничаете. Тогда тоже все обстояло по-другому. Скажем, в Большом театре в действиях поклонников балета, меломанов все было отрепетировано. Например, нельзя было просто так вручить букет своему кумиру, цветы оставляли у билетерши, и она передавала их адресату.
-- Ходят легенды, что ваша мама выиграла в карты квартиру. Как такое могло произойти в сталинские времена?
-- Тут такая история. Первая наша жилая комната находилась, не удивляйтесь, на производственном дворе МХАТа. Я фактически родился во МХАТе. И здесь нет аллегорий. У папы и мамы была комнатушка в домике, где жили сотрудники театра. Настоящий производственный городок, в котором не было никаких качалок, детских уголков. Кругом только декорации и костюмы. Вокруг меня ходили загримированные тети и дяди, что-то бубнили себе под нос -- роли запоминали. И как раз в то время строился первый писательский кооператив. Поскольку желающих участвовать в нем было много, устроили лотерею. Одну из квартир решили разыграть в карты. Моей маме улыбнулась фортуна. Квартира оказалась на первом этаже, и мне, шестилетнему пацану, это было страшно удобно -- я вылезал из окна прямо на улицу, где играл со сверстниками. Один из них, кстати, был пасынком Михаила Булгакова. В этом же подъезде жил и был арестован Осип Мандельштам. В соседнем жили Ильф и Петров, Юрий Олеша, Валентин Катаев. Самым близким моим другом был Петька Катаев, позже он стал оператором и снимал «Семнадцать мгновений весны».
«Нет ничего необычного в том, что моя нынешняя жена -- цыганка»
-- Алексей Владимирович, особая тема в вашей судьбе -- Анна Ахматова. Сколько лет прожила первая ваша машина, деньги на которую подарила вам великая женщина?
-- Анна Андреевна дружила с моей мамой и Виктором Ардовым. Когда она приезжала из Ленинграда, всегда останавливалась у нас. Так мне повезло, что Ахматова стала близким человеком. Я знаю истинные подробности ее московской жизни. Анна Андреевна была скорее утешающим, успокаивающим людей человеком, чем несчастной, приговоренной судьбой женщиной. Моя мама была рядом с Ахматовой, когда она уходила из жизни. Случилось это в санатории «Подмосковье».
А с машиной такая история. В 53-м году я вернулся с армии. Радость была великая -- теперь я мог отдать себя театру. Прихожу домой, и Анна Андреевна вдруг говорит, что хочет подарить мне деньги, чтобы я приоделся. Раскрывает сумочку и вручает банкноты. Когда я подсчитал, то оказалось, что на них можно купить машину. Возможно, Анна Андреевна и не предполагала этого. Никому ничего не сказав, я поехал на Разгуляй -- там был магазин -- и в одночасье стал автомобилистом. Пригнал колеса под окна к Ахматовой и показал ей авто. Анна Андреевна, к моему удивлению, произнесла: «Замечательная покупка!» И служила мне эта машина «Москвич» очень долго.
-- Вы хоронили Анну Андреевну?
-- Не только. Я установил и первый крест на ее могиле. Огромный деревянный крест, который был привезен в багажнике той самой машины.
-- Не обижайтесь, Алексей Владимирович, от великого -- к банальному. Недавно я прочитал, что ваша нынешняя жена -- цыганка.
-- Ну вот, опять вы за старое. Что же в этом необычного?
-- Я что-то не встречал в магазинах книги ваших воспоминаний. Такая жизнь и без мемуаров.
-- Вы не правы. В свое время я написал книгу «Судьба и ремесло». Но книга эта отрезана временем. Вообразите, что в ней нет ничего о том, о чем мы с вами только что говорили. И там я ничего не наврал. И сейчас рассказал всю правду. Жаль, что в тех мемуарах я многого не смог выразить.
660Читайте нас у Facebook
