Доброноговы, жители пограничного поселка: «когда садимся обедать, дедушку и детей отправляем на украинскую половину кухни, сами остаемся на российской»
Большая часть села Успенское, где обитают Доброноговы, расположена в России, в Ростовской области. На украинской территории, в Луганской области -- всего шестнадцать дворов. Словно крохотный прыщик прилипли они к телу необъятной евразийской империи. Всего лишь 12 лет назад, до Беловежских соглашений, подписанных 8 декабря, село принадлежало одной стране -- СССР. Сейчас Успенское разделено украинско-российской границей. В той его части, которая отошла Украине, нет ни магазина, ни почты, ни сельсовета, не говоря уже о школе. Ближайший телефон -- в соседнем поселке, до которого надо протопать добрый десяток километров. Не удивительно, что большинство жителей украинской Успенки, желая купить того же хлебушка, нелегально пробираются на российскую территорию. Перебежчиков ловят, сажают в каталажку, но, оказавшись на свободе, украинцы упрямо продолжают жизнь сталкеров…
В Успенское я отправился, чтобы поддержать мужественных соотечественников, не зная, что вскоре и сам разделю их нелегкую участь
Документы на дом украинские, а стоит он на… российской территории
Успенское -- деревня сюрпризов. Причем исключительно неприятных. Хмуро оглядев мой паспорт, российский пограничник неожиданно потребовал предъявить миграционную карту. Я был ошарашен. Никаких карт, кроме игральных, проводник нам не предлагал, да и в Россию я приехал от силы на день-два. Но представитель «двуглавого» стоял на своем: «Откуда мне известно, что вы у нас всего на день?». И тут я совершил ошибку. Вспомнил, дурак, как в Брянске местные погранцы, узнав, что я из «ФАКТОВ», мгновенно позабыли о штрафе за вовремя не вклеенную в паспорт фотографию и едва не просили у меня автограф.
В Успенском же не успел я вытащить из кармана удостоверение, как был незамедлительно задержан -- по подозрению в шпионаже. Вероятнее всего, в пользу Молдавии, так как помимо меня с поезда сняли двоих смуглых граждан с мятыми грязными ксерокопиями вместо паспортов.
Посовещавшись часок с начальством, пограничный капитан решил меня отпустить. Теперь я знаю, зачем -- проследить и выявить моих тайных связных среди местного населения.
Оказавшись на улице, я побрел разыскивать удивительную семью Доброноговых. Семейство обитает на улице, тянущейся вдоль железнодорожной насыпи. Загадочным образом половина дороги покрыта довольно сносным асфальтом, в то время как другая -- почти совершенно непролазна. В месте, где асфальт сходился с грязью, курил папироску облокотившийся на забор мужичонка в сдвинутой на затылок шапке.
-- Доброноговы мы и есть, -- сказал он, еще дальше сдвинув шапку на затылок. -- А границу ты уже перешел. Вишь, асфальту конец и грязь сплошная. Там, где грязь, значит, Украина и будет.
Асфальт у местных -- главный аргумент превосходства России над Украиной. Правда, укатав дорогу, русские забыли осветить ее, и российская часть улицы по вечерам погружена во тьму. На украинской же половине одиноко мерцает единственный фонарь. Лампочку в него вкручивает странная женщина -- тетя Оля. Делает она это не ради освещения. Селяне к темноте привыкли, да и на границе темнота -- в помощь. Поэтому тетя Оля разоряется на лампочки с одной только целью -- гордиться за Украину. Иного предмета для гордости родина ей не предоставила. Что ж, тетя Оля его придумала. Поначалу соседи с российской территории лампочке очень удивлялись. И даже прозвали ее «лампочкой Данилыча», намекая, что тете Оле ее прислал украинский Президент в награду за ее патриотическое рвение. Ну а когда секрет раскрылся, россияне лампочку невзлюбили, и проходя мимо, старались сбить ее камнем или заледеневшим комком грязи. А пару месяцев назад «лампочку Данилыча» и вовсе обстреляли. Кто? Тетя Оля утверждает, что хулиганили российские пограничники. Будто имеют они привычку ходить ночью по путям в сильном подпитии.
Семейство Доброноговых, в отличие от тети Оли, в политику не вмешивается -- не такое у него положение. Документы на дом -- украинские, а стоит он на российской территории. Правда, часть кухни все-таки «заехала» в Украину. Но чтобы лишний раз не нарушать государственную границу, семья сажает в «украинский угол» детей и дедушку. Доброноговскому старику на границу плевать. Он материт все власти подряд и считает себя гражданином СССР, которому когда-то давал присягу.
«У тех, кто вовремя «записался» в Россию, пенсии раза в три больше наших»
Не прошло и часа, как напротив дома Доброноговых на железнодорожной насыпи возникли трое пограничников. «Молодой человек! -- пискляво крикнул знакомый мне капитан. -- У нашего начальника к вам большая просьба! Можно вас на минутку?.. »
Не ожидая подвоха, я сошел с неприкосновенной украинской земли и поднялся на насыпь. Военные взяли меня под руки, а писклявый капитан, мерзко улыбаясь, объявил, что я… задержан за незаконный сбор информации в приграничной спецзоне! Меня потащили к машине.
-- Куда вы, изверги?
-- А шлепнем тебя в лесочке, -- пошутил капитан, -- по законам спецзоны…
Российская таможня, куда отвозят выловленных нелегалов и шпионов, расположена в нескольких километрах от села. Здесь меня передали украинским пограничникам. Те от души посмеялись и посоветовали вернуться в Успенку через поле.
Спустя полчаса я снова был у дома Доброноговых. На насыпи вновь возникли «двуглавые» фуражки. Нахально нарушив границу, пограничники приближались. «Молодой человек, покажите документики!»
-- Люди! -- заголосил я, -- спiввiтчизники!
На шум из калитки соседнего двора выполз дедушка Боря. Старичок замахнулся на чужаков палкой, и те, делая вид, что я их больше не интересую, свернули в сторону и поплелись вдоль железной дороги.
-- Заходят, понимаешь, -- хмуро проворчал дед Боря, -- вроде и границы им нет.
Пограничников дед не боится, потому что на российскую территорию не ходит принципиально. Хотя там, через десяток домов, проживает его взрослый сын и невестка. Кстати, к сыну прописалась дяди Борина жена и 95-летняя мать. Пенсии в России побольше украинских. Ну что такое 2000 российских рублей (400 гривен) против наших 150? Однако более высокий социальный статус жены деда Борю не волнует. «Выписываться» из Украины он не желает.
-- Если все выпишутся, -- задумчиво произносит дед, -- кто здесь останется? Непорядок от страны куски отрывать. Не нравится здесь -- уезжай. У меня, вон, дочка в Германию уехала…
Услышав незнакомые голоса, из домов стали выходить дедовы соседи.
-- Русские нас ущемляют, -- принялась жаловаться тетя Оля (та самая хозяйка «лампочки Данилыча»), -- бочку с питьевой водой по улице везут, а до нас не довозят. Ничего, говорят, бандеровцы, вы и из лужи напьетесь.
-- Ну и пусть пьют эту вонючую воду, -- вздыхает местная «контрабандистка» Оксана. -- Из колодца чище и вкуснее.
Пару лет назад Оксана вышла замуж за русского и переехала к нему за железную дорогу. А недавно муж умер. Вот она и ходит через границу от старухи матери к старику тестю. Если люди попросят, может перенести в Россию сумку с водкой. Через таможню ее много не провезешь. Чем-то более серьезным Оксана не занимается. Для этого есть профессиональные сталкеры.
-- Год назад, -- говорит дед Боря, -- невозможно было на огород выйти. По кустам везде чумазые прятались. Говорили, будто их из Афганистана привезли. Под железной дорогой труба для сточной воды была, так они по ней из России и ползли. Машину к железке подгонят -- и ползут. А у нас по кустам таились, ждали, пока их не заберут. Выйдешь, бывало, ночью, а из-под ног что-то черное прыгает. Полгода назад пограничники устроили показательное задержание. Взяли нашего местного алкаша с пакетиком… порошка.
-- Двести рублей ему заплатили, дурак и поперся, -- добавляет тетя Оля. -- Настоящих-то преступников не ловят…
Единственная, кто по-настоящему сочувствует успенским украинцам, -- это местная почтальонша. Родственники селян пишут им, указывая адрес: Россия, Ростовская область. Сердобольная почтальонша, зная всех жителей села поименно, проносит письма через границу и отдает им в руки.
«Бабка Бандериха сказала, что сожжет себя вместе с хатой, но не сдастся русским»
Еще одна категория хронических нелегалов -- это дети жителей украинской Успенки. Директор школы, не поднимая лишнего шума, согласился учить украинцев, хотя тратить на них деньги российского бюджета -- явное нарушение. Зато украинские дети хоть как-то помогают заполнить классы. Потому как нынче, по словам тети Оли, школу закончили аж… 4 человека. Тут уж не до обсуждения роли «предателя Мазепы». Успеть бы детей научить таблице умножения.
Юра, сын тети Оли, получил аттестат два года назад. Совершенно не зная украинского языка, поступил в Харцыске (Донецкой области) в институт. Учится на заочном.
-- На работу его в Успенском не берут, -- жалуется тетя Оля. -- Говорят, мол, украинец. А менять ему гражданство мы боимся. Вдруг из института исключат. Да и все хлопоты по поводу смены паспорта обойдутся в пять тысяч рублей (1000 гривен). А ведь их еще надо иметь!
Сашина невеста живет в России, в семнадцати километрах от Успенского. Чтобы съездить к ней в гости, Саше необходимо пойти пешком на таможню. Согревая дыханием заледеневшую на ветру шариковую ручку заполнить миграционную карту, потом пешком вернуться на станцию, сесть в электричку, а по приезде в городишко, где живет невеста, встать на учет в милиции. За что, кстати, положено заплатить 150 рублей (30 гривен). Естественно, Юра, бывающий у невесты через день, никаких карт не заполняет. Примерно раз в месяц его ловят, но 500 сунутых им рублей смягчают бдительных пограничников.
-- Пару лет назад, -- стала жаловаться тетя Оля -- мы, устав так жить, в отчаянии решили всем селом проситься в Россию. Для начала нам посоветовали собрать подписи, но две бабульки подписываться за переход в Россию отказались наотрез. Одну из них после этого прозвали Бандерихой.
Бандериха -- легенда Успенки. Смертельным врагом России бабка стала после того, как пограничники изъяли несколько мешков с цементом, которые Бандериха купила у русских строителей. Работяги уже подтаскивали мешки к ее дому, а бабка предвкушала, как отремонтирует ветхий домишко, когда процессия была застукана «двуглавыми». Отчаянные крики бабки, пытавшейся доказать, что погранцы зашли на Украину, не возымели действия. После этого Бандериха где-то раздобыла желто-голубой флажок и укрепила его возле своего дома. На все увещевания односельчан она отвечала, что скорее сожжет себя вместе с хатой, чем отдаст территорию москалям. Похоронить себя Бандериха завещала только на украинском кладбище. В Успенке же есть только одно -- русское. Но попасть туда непросто. Похороны в Успенке превращаются в дикий фарс. Несколько лет назад умер безногий муж тети Нюры. Родственники посовещались и решили: не перебегать же границу всей процессией, тем более, что незарегистрированного на таможне покойника не пустят на кладбище. Давайте сделаем крюк, но пройдем через таможню.
Однако таможенники пропустить покойника отказались. Дескать, в Россию он въезжает на вечное поселение. А на каком основании? Кто за него будет регистрироваться в милиции?
Аналогичная история произошла и со «знаменитым» алкоголиком Тарасиком. Умер бродяга в Украине, но на таможне его тело тормознули. Тогда собутыльники вытащили Тарасика из гроба и, взвалив на велосипед, покатили по проселочной дороге на кладбище. Возле станции им вдруг страшно захотелось пива. Решили угостить и Тарасика… Так сказать, в последний раз. На вопли продавщицы прибежали пограничники. Компанию быстренько депортировали, а на кладбище Тарасик попал только со второй попытки.
Успенцы могут рассказывать о своей жизни бесконечно. Был уже поздний вечер, когда к нам из темноты неожиданно выбежал парень в камуфляже. Дед Боря уже угрожающе поднял свою палку, но гость миролюбиво крикнул: «Люди, где тут Украина?».
-- Ты уже в ней, дурак, -- дружелюбно отозвался глава семейства Доброноговых.
Перебежчик оказался охранником с украинской птицефабрики. Ходил в гости к знакомым. Шел домой, нарвался на погранцов -- еле убежал. В это время мимо нас, завывая дурными голосами, из страны в страну прошла пьяная компания.
-- Интеграция, -- сердито проворчал дед Боря.
267Читайте нас у Facebook
