Прокол проектировщиков, из-за которого могла обрушиться 380-метровая сырецкая телебашня, интуитивно определил монтажник… С образованием в шесть классов
Киевский инженер-строитель Владимир Павловский участвовал в строительстве многих уникальных объектов: Национального дворца «Украина» и телебашни на Сырце, мемориалов на Букрине и в Корсунь-Шевченковском… На вопрос о заслуженных наградах за 46 лет строительного стажа Владимир Фомич с улыбкой ответил: «Ну что вы! В строительстве существуют четыре стадии: шумиха, неразбериха, поиск виновных и награждение непричастных». И проиллюстрировал это примерами из жизни.
«В безвыходных ситуациях министр монтажных работ СССР звонил в Киев: «Где ваш Кулибин?»
-- Помните песню из кинофильма «Высота» с Николаем Рыбниковым в главной роли «А мы монтажники-высотники… »? -- спрашивает Владимир Павловский. -- Эта песня о нас. Сооружение высотой меньше 100 метров монтажники не считают чем-то особенным. Это когда за сотню вылезли…
Таким простеньким объектом для нас (тогда я был начальником стройуправления N 21 треста «Центростальконструкция») была телевышка в Фастове. Всего 60 метров -- тычка, не более. Собранная на земле опора уже была готова к подъему, как вдруг прораб Соломенко заупрямился: «Шарнир подъемника не выдержит нагрузки!»
Я привык считаться с мнением Ореста Соломенко. Орест Николаевич, царствие ему небесное, был опытнейшим монтажником, работал в нашем управлении с 1939 года с перерывом только на войну. Имея всего шесть классов образования, он интуитивно чувствовал, как будет работать та или иная конструкция под любым воздействием. За это потрясающее чутье Соломенко был известен министру монтажных и специальных работ СССР Якубовскому, который в безвыходных ситуациях всегда звонил в Киев: «Где ваш Кулибин?»
По поручению союзного министра Орест Соломенко побывал на стройках 14 стран. Как-то москвичи возводили телебашню в Тегеране, но напортачили -- вышка пошла винтом. По правилам ярусы, сделанные с ошибкой, следовало демонтировать. Представьте себе на минуточку, на глазах у всего мира так опростоволоситься…
Якубовский вызвал нашего Соломенко в Москву, оформил ему за пару дней выездные документы в Иран и попросил сделать так, чтобы никто не заметил брака. Орест Николаевич выполнил задачу, не разбирая нижних ярусов. А ведь там до него спецы головы над этим вопросом ломали!
Поэтому перед подъемом фастовской вышки мы с опытным конструктором Володей Шаховым подняли свои шпаргалки, но ошибки не нашли. Только я во все глаза смотрел на шарнир подъемного устройства. Сначала краска на нем потрескалась, свидетельствуя о происходящих деформациях, а потом и отлетать начала. Какое-то усилие мы не учли. «Смайнали» башню на землю, укрепили шарнир и успешно завершили подъем.
Чутье Ореста Соломенко сработало и при монтаже телебашни на Сырце. Впервые в мировой практике ее монтировали методом подращивания: не с нижних отметок наверх, а с верхних. Естественно, наше рабочее место не перемещалось по мере возведения конструкции, а оставалось постоянным у земли.
Начальнику участка Соломенко место соединения базы со стволом башни показалось ненадежным, и он сделал вывод: «Слабое место. Поломается!» Немедленно отправили запрос в проектную организацию. Там сделали поверочные расчеты и сказали: все нормально. Вторично попросили уточнить (а машинное время тогда было очень дорогое!) -- прислали тот же ответ. Чуть не рассорились с проектировщиками. И наконец-то они обнаружили неточность: в ветровой нагрузке вместо абсолютного ноля (ноль над уровнем моря. -- Авт. ) оказался относительный. А Сырецкая телебашня стоит на высоте 400 метров над уровнем моря. Представьте разницу, если ветровая нагрузка возрастает в геометрической прогрессии в зависимости от высоты. Эта штука называется коэффициентом обтекания сечения, или числом Рейнольдса, о существовании которого Соломенко ни сном ни духом не ведал… После киевской телебашни Орест Николаевич оказался среди девяти лауреатов Государственной премии УССР.
«Обелиск в Корсунь-Шевченковском рухнул на 13-й день после монтажа»
-- А вот подъем 69-метрового обелиска на месте разгрома немецкой группировки под Корсунь-Шевченковским, так называемого украинского Сталинграда, прошел без сучка без задоринки, -- продолжил Владимир Фомич. -- Обелиск имел форму пирамиды, перевернутой основанием вверх. В его сечении была пятиконечная звезда. Внизу луч звездочки равнялся 200 миллиметров, на верхушке -- 1200. Верхняя часть обелиска была срезана под углом 45 градусов и усеяна полированными полусферами из нержавейки. Когда поздним вечером лунный свет залил установленную стелу, у нас захватило дух от восторга.
После окончания монтажа на Бойковом поле под Корсунем остались только два вагончика и 25-тонный колесный кран с экипажем. Вдруг в час ночи мне позвонил крановщик: «Бабахнуло со страшной силой, и обелиск упал!» Пойти посмотреть, что случилось, отказывался: «Следы останутся, скажут, что я подорвал!» -- «Наш разговор фиксируют. Иди!» Через пять минут перезвонил: «Лопнуло, як чавун. I нiяких слiдiв гарi немає!»
Хочешь -- не хочешь, а начнешь в мистику верить. Прошло ровно 13 дней после монтажа. И осталось 13 дней до открытия, на которое был запланирован приезд первого секретаря ЦК Компартии Украины Петра Шелеста, министра обороны СССР Андрея Гречко с министрами обороны стран-участниц Варшавского Договора. В день открытия должна была состояться имитация последнего этапа боя. Для этого по селам расквартировали солдат, приготовили форму образца 1944 года, тяжелые танки «КВ» обшили щитами с нарисованными крестами. Пригнали и наши «тридцатьчетверки». Даже выпустили комплект памятных открыток и значков, которые после конфуза пришлось изъять из продажи.
Накануне ЧП я вернулся в Киев из Черняховского карьера Житомирской области, где для памятника Карлу Марксу в Карл-Маркс-Штадте скульптор Лев Кербель облюбовал 300-тонную гранитную глыбу. Мы ее вытащили и на специальном железнодорожном транспорте отправили в Москву. От холодрыги у меня поднялась температура до 39 градусов. А после сообщения из Корсуня -- сразу же нормализовалась.
В день открытия должна была состояться имитация последнего этапа боя. Для этого по селам расквартировали солдат, приготовили форму образца 1944 года, тяжелые танки «КВ» обшили щитами с нарисованными крестами. Пригнали и наши «тридцатьчетверки». Даже выпустили комплекты памятных открыток и значков, которые после конфуза пришлось изъять из продажи.
В кои-то веки меня должны были представить на заслуженного строителя республики, а обелиск возьми и упади! Все бумаги выбросили в корзину. Первый секретарь ЦК КПУ посчитал это диверсией и распорядился пересажать виновных. «Кто, кроме вас, руководил монтажом?» -- спросил у меня следователь. -- «Орест Николаевич Соломенко». «Его образование?» -- «Шесть классов». Следователь удивленно посмотрел на меня: «Жаль мне тебя, парень!» Другими словами, по уголовному делу я прохожу один -- подписал приказ о назначении недипломированного специалиста, сам и отвечай.
«На допрос к следователю республиканской прокуратуры я пришел с заключением авиаконструктора Антонова»
-- До этого наше управление делало много работ в ОКБ, генеральным конструктором которого был Олег Антонов, -- рассказывает Владимир Павловский. -- Среди прочего оборудования изготовили гидробассейн для испытания «Антея». Однажды у нас с Олегом Константиновичем зашел разговор об упавшем обелиске. Известный конструктор сказал: «Я знаю, что там произошло, но ты все-таки сделай мне модельку обелиска 1:100».
После ее продувки в аэродинамической трубе Олег Константинович написал заключение: «В данном случае произошел срыв воздушной струи с острой кромки, именуемый в авиации флаттером. Что и привело к резонансному разрушению конструкции». И под тремя строчками текста поставил полстраницы титулов: генеральный конструктор, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, академик… Хотя всегда подписывался «генеральный конструктор О. К. Антонов».
На очередной допрос к следователю республиканской прокуратуры я явился с заключением известного авиаконструктора. Через недельку мне сообщили, что заключение по этим вопросам -- компетенция ЦАГИ, а документ уважаемого Олега Константиновича юридической силы не имеет. Узнав об этом, Антонов обронил: «Не думал, что докопаются!» -- и договорился с директором ЦАГИ о внеочередной продувке нашей модельки. После заключения московских специалистов дело закрыли.
В это время наше стройуправление занималось монтажом 60-метрового пролета над киноконцертным залом в Киеве (так тогда назывался дворец «Украина». -- Авт. ). Накануне, 29 апреля 1969 года, мы решили попробовать, как пойдет надвижка фермы. Пошла, как по маслу. Бригадир говорит: «1, 2 мая -- праздник, 3 и 4 -- выходные. Давай сегодня надвинем! Всем же на картошку ехать нужно!» И в час ночи на верхотуре отметили событие, как положено.
Утром приехали телевизионщики, чтобы зафиксировать надвижку, а нас нет. Словом, показухи не получилось. А тут еще министр на своей «Волге» въехал в еще не застывший асфальт. Увидев это безобразие, прораб-дорожник набросился на него с криком: «Куди ти, дурень, преш? Хiба тобi повилазило?» В сердцах министр позвонил мне: «Сорвал дело, а сам, наверное, уже пьянствуешь? (я как раз держал чарку и речь на торжественном собрании. ) Чтобы в праздничные дни была организована работа, иначе выгоним без права работы в системе!» На мою просьбу откликнулись четыре добровольца…
В обязательном порядке раз в месяц на оперативку приезжал секретарь ЦК КПУ Алексей Титаренко -- очень жесткий и требовательный человек. Никогда не повышал голоса и не употреблял непечатных выражений -- молча перекусывал хребты. Так произошло с Виктором Нарижным, директором института, проектировавшим «Украину». Он не выдерживал бешеного темпа строительства и дважды подавал заявление об освобождении его от должности. На что Титаренко отвечал: «Вы нас устраиваете и будете работать столько, сколько нужно для дела. Успокойтесь». Как-то у Виктора Нарижного не выдержали нервы, и он бросился с Пешеходного моста в Днепр.
После сдачи дворца госкомиссии всех участников строительства с супругами пригласили на концерт. Еще до официального открытия к 100-летию со дня рождения Ленина 22 апреля 1970 года. Мы чувствовали себя именинниками. Даже без наград.
486Читайте нас у Facebook
