19 августа 1991 года на военный аэродром в борисполе высадилась полоцкая десантная дивизия, «прославившаяся» подавлением антисоветских мятежей в вильнюсе и баку
Десятилетие со дня антиконституционного государственного переворота в СССР фейерверками, конечно, отмечаться не будет. Но в историю эта дата -- 19 августа 1991 года -- войдет. И не только как черная. Путч поставил крест на «Союзе нерушимом» и окончательно вывел республики на путь государственной независимости.
Накануне этих событий Советский Союз переживал не лучшие свои времена. Экономика СССР была в упадке. В политической сфере самым больным и острым оказался национальный вопрос -- обретение независимости. Республики более чем холодно восприняли новый (а по сути -- старый) Союзный Договор, Украина же -- ключевое звено в этой цепи! -- вообще отказывались его подписывать. Люди уже не хотели жить, как жили. Более того, на Кавказе и в Прибалтике вышли на улицы. Протесты подавили танками, саперными лопатками. Аналогично разваливалась и социалистическая система в целом. Вчерашние народы-братья разбегались, порой становились врагами.
Пытаясь любой ценой сохранить Союз, приостановить «негативные» явления, вице-президент СССР, глава правительства, министр обороны, председатель КГБ, министр внутренних дел, один из секретарей ЦК КПСС, председатель Верховного Совета СССР (в какой-то мере) и другие высокопоставленные советские чиновники попробовали осуществить государственный переворот. С этой целью был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР. Отдыхавший тогда в Крыму президент СССР Михаил Горбачев был изолирован на даче, в Москву ввели войска и танки. Второй -- после Москвы -- ареной переворота стала, естественно, Украина. О том, как разворачивались здесь события, рассказывает исполнявший в то время обязанности главы украинского правительства первый заместитель председателя Совета министров УССР Константин Масик.
На сугубо «хозяйственном» заседании правительства накануне 19 августа было почему-то полно военных
-- Константин Иванович, где, когда и каким образом вы узнали, что создан ГКЧП?
-- Узнал я об этом на киевской правительственной даче в Конче-Заспе. Часов в пять утра с минутами позвонил мне Председатель Верховного Совета Кравчук Леонид Макарович: «Спишь?». -- «Сплю». -- «Так и страну можно проспать», -- сказал он и кратко сообщил, что радиостанции буквально трубят о создании ГКЧП и что у нас с ним предстоит срочная встреча с генералом Варенниковым. Я немного знал этого человека: он работал в Украине, командовал Прикарпатским военным округом. К тому моменту уже был заместителем министра обороны СССР, командующим сухопутными войсками, а в то тревожное утро -- членом ГКЧП… Известие Кравчука леденило душу. Я вспомнил увиденное несколько дней назад.
-- Накануне ГКЧП?
-- Да. За день-два до этого. Я исполнял тогда обязанности председателя украинского Совмина и был приглашен на заседание правительства СССР. Вел его сам Горбачев, заседали в Кремле. Вопросы -- самые банальные: исполнение госбюджета, жатва, союзный фонд… Типично хозяйственная тематика. И -- полно военных! В том числе высокопоставленные кагэбисты, их председатель Крючков. Я, как обычно в подобных случаях, тереблю соседа -- посылаю записку сидящему напротив Ивану Силаеву, главе правительства Российской Федерации. Пишу ему: «Иван! А что этим, в погонах, здесь надо? Или мы с тобой будем крамолу высказывать: кому больше дать импортного зерна, кому -- меньше?». Прочитав записку, Силаев посмотрел на меня и развел руками. В ответе написал: «Согласен»… Обеспокоенность, как оказалось, чувствовал не только я…
После заседания правительства я остался еще, чтобы «утрясти вопросы» с Минфином СССР. По решению Верховного Совета УССР мы предлагали не выплачивать республиканскую долю в союзный бюджет -- направить ее на нужды Чернобыля. Но деньги так просто не отдают. Предполагался трудный разговор. Да и накануне, на Совмине, тяжко было: от закупленного в Канаде и Америке зерна все стремились оторвать побольше.
-- И Украина тоже?..
-- А как же. Обязательно! Для «большого» молока и мяса требовался фураж. Свое-то зерно в основном сдавали…
Вопросы свои мы порешали -- и на Совмине, и в Минфине. Настроение было приподнятое. Но как только самолет поднялся в воздух -- испортилось: под крылом двигались танки. В Подмосковье, в частности -- возле Внуковского аэропорта.
Летевший со мной Петр Германчук (нынешний глава Контрольно-ревизионного управления Украины. -- Авт. ) спрашивает удивленно: «Что это?!». -- «Не знаю, -- говорю. -- Но бежать отсюда надо побыстрее… »
«В Украину предлагали ввести войска»
-- И вот -- этот предрассветный звонок на дачу 19 августа. Убегать теперь уже было некуда -- в своем доме! А дом надо оберегать, защищать. Кравчук сказал: выезжать надо сейчас. Нет машины? Выходи -- поедем вместе, по дороге и думать будем.
В машине у нас была уже Конституция СССР: стали изучать, как вводится чрезвычайное положение, какие здесь нюансы… А в радиоэфире звучали, повторяясь, «гэкачепистские» документы -- их первое постановление, слово к советскому народу, обращение к главам государств и правительств, к Генеральному секретарю ООН. За тревожными раздумьями не заметили, как подкатили к Верховному Совету. Леонид Макарович пошел туда -- он возглавлял тогда парламент. Я отправился к себе, на экстренное заседание правительства, которое началось где-то в 7. 30, может, в 7. 40. Меня ожидали человек 36--38. Я сделал краткое сообщение о случившемся. Деталей, понятно, не знал. Кроме радио, которое слушали все, никакой другой информации не поступало. Однако было понятно: идет изменение государственного правопорядка. В столь сложной ситуации надлежало выработать систему мер, которая бы позволила сохранить работоспособность огромнейшего и сложнейшего республиканского хозяйственного комплекса, жизнедеятельность народа. Была поставлена задача: к моему возвращению от Кравчука каждый министр должен продумать предложения (в разрезе своей отрасли), из которых правительство смогло бы выработать адекватную обстановке программу действий.
-- Из Конституции к этому времени уже убрали положение о руководящей и направляющей роли КПСС, но вас, наверное, по традиции пригласили в ЦК?
-- Нет, в ЦК не приглашали. Вскоре мне позвонил Леонид Макарович и сказал, что подошло время встречи с Варенниковым. Говорил он минут пять. Вспомнив его утренний звонок, я съязвил: «Так можно и страну проговорить»…
В Верховном Совете, в приемной Кравчука, я встретил народного депутата, первого секретаря ЦК Компартии Украины Гуренко Станислава Ивановича (фракция коммунистов насчитывала в парламенте 239 человек и являлась определяющей) и Варенникова с командующим Киевским военным округом генерал-полковником Чечеватовым (в прошлом он тоже служил в Прикарпатском ВО). Вчетвером мы и зашли к Кравчуку.
Расселись так: Кравчук -- посредине стола, я -- справа от него, Гуренко -- рядом со мной, а генералы -- напротив, с другой стороны стола. Кравчук спросил: «Что вас сюда привело? Какие у вас цели, планы?»
-- Это Варенникову адресовалось?
-- Сидящим напротив нас. Потом Кравчук сказал, что он все время звонит в Москву, но ни с кем не может выйти на связь, что безуспешно пытается связаться с Горбачевым, который был в Форосе.
Варенников объяснил, что ситуация в СССР подконтрольна, что происходящее не означает отстранения Горбачева: просто ему, мол, в настоящее время требуется лечение. А в ГКЧП, продолжил генерал, -- полномочные представители партийных, советских и прочих авторитетных государственных органов. И акценты: существующий в стране порядок дальше терпеть нельзя, бездеятельность власти, в том числе и «у вас, на Украине», чревата непредсказуемыми последствиями, поэтому ситуацию следует брать под жесткий контроль. В Украину предлагали ввести войска.
«Варенников был груб, кричал: «У вас там во Львове распоясались, вовсю громят, уничтожают!.. »
-- Откуда и зачем? Не хватало тех войск, что находились у нас?
-- Украина имела миллион «штыков»! Это со всеми сопутствующими армии подразделениями, с Черноморским флотом и пограничниками. И все они подчинялись исключительно Москве! Верховным Главнокомандующим был Горбачев… Не помню дословно наших ответов, тем более каждого в отдельности, но что я отреагировал резко -- это точно. Варенникову сказал: «Товарищ генерал, Конституция СССР -- она что, отменена? Нет. А она гласит, что чрезвычайное положение вводится -- по предложению президента(!) -- Верховным Советом. Предложения Горбачева у вас на руках нет, и где он сам, вы не говорите, мы об этом не знаем. Верховный Совет СССР не собирался, решения о чрезвычайном положении не принимал. Поэтому подчиняться ГКЧП мы не имеем права. Правительство Украины контролирует положение в республике, и в дополнительном вводе войск нет нужды. Ни в Киев, ни во Львов, ни в Тернополь, ни в Ивано-Франковск».
-- А войска предлагалось вводить именно туда?
-- Да. В Киев и в эти три области… После этого генерал армии не стеснялся в выражениях. Не хочу дословно повторять все, да я ничего и не записывал. Диктофона у нас не было (в руках ни у кого не видел), стенограмма, естественно, не велась. Но Варенников был груб. Кричал: «У вас там во Львове распоясались, вовсю громят, уничтожают!.. » Ничего подобного не было. Конечно, не всегда все гладко шло, но в Украине обходились без крови. Это главное.
Чечеватов, пытаясь поддержать Варенникова, говорил о «разнузданности националистов, бандеровцев». Я ему объяснил: «Вы плохо информированы. Идут нормальные процессы -- процессы развития. Среди всего прочего они предполагают и собственные взгляды». И в который раз подчеркнул, что правительство Украины контролирует ситуацию.
-- Константин Иванович! А как Кравчук, Гуренко воспринимали происходящее?
-- С Кравчуком у нас была единая позиция. Не могу сказать, что кто-то кого-то поддерживал, просто мы были по данной проблеме единомышленниками.
-- А как Леонид Макарович реагировал?
-- Все время выходил во время разговора звонить в Москву, много раз. Потом звонил в Крым, Горбачеву -- тоже неоднократно. Давал какие-то свои распоряжения. Гуренко в это время сидел и…
-- И молчал! За всю встречу рта не раскрыл. Я об этом читал в стенограмме временной комиссии Верховного Совета УССР по «гэкачепистским» деяниям.
-- У Станислава Ивановича, думаю, было больше информации о ГКЧП, чем у меня, и он по-своему реагировал на происходящее: утреннее «здравствуйте», пожатие руки -- и все. Когда я крайне эмоционально начинал спорить с Варенниковым, Гуренко сдерживал меня -- движениями под столом, шептал: «Спокойнее». А его молчание было искренним…
«Над зданиями Верховного Совета и Совмина барражировали тяжелые десантные вертолеты»
-- Как расходились от Кравчука? Наверное, поодиночке?
-- Не-ет! Ушли все вместе. Не разговаривая, не подав при расставании руки. Не признали друг друга. Ни о чем не договорились. Мы с Кравчуком заявили, что не считаем ГКЧП юридически правомерным и его поручений исполнять не будем. Мы четко отмежевались от переворота.
-- А что Варенников -- не сказал, как будет действовать?
-- А что ему говорить? К этому моменту на военный аэродром «Борисполь-2» уже высадилась Полоцкая десантная дивизия. Что-то еще надо говорить?
Дислоцировалась эта дивизия в Белоруссии, и мы кое-что о ней знали: она подавляла протесты в прибалтийских республиках, «отличилась», мягко говоря, на Кавказе… В общем, дивизия неблаговидных действий. И мощная, мобильная. А от Борисполя до Киева -- 20 минут езды. Повесили бы замки на Верховный Совет и правительство, автоматчиков под окна -- и конец! Связь отключается вмиг -- из здания КГБ. Полчаса-час -- и в правящем кресле Варенников, спаситель украинского народа…
Возвратясь от Кравчука, я продолжил заседание правительства. В это время над зданиями Верховного Совета и Совмина начали барражировать тяжелые десантные вертолеты. Сколько их было, не помню -- времени-то немало прошло! А как все дрожало, гремело вокруг -- это помню. И Чечеватова следует вспомнить: втихую предоставил все для десанта -- это на территории республики, год назад принявшей Декларацию о государственном суверенитете!.. Понимаете, войско на Украине -- миллионное, а мы по-прежнему не в нем, а при нем. Беспогонные генералы…
Членам правительства объяснил происходящее, сообщил о нашем заявлении с Кравчуком: ГКЧП -- нелегитимный, мы его не признаем. Исходя из этого и начали разрабатывать правительственный план действий…
А Украина -- махина! Ежеминутно движутся самолеты, пароходы, поезда… Домны, шахты, заводы… Только особо опасных 4300 объектов! Среди них -- 15 атомных реакторов… Все это должно вращаться и вертеться, петь и плясать. А самый важный «объект» -- люди. Поэтому определяющая задача, которую наметило, а потом осуществляло правительство -- сохранить в обществе спокойствие, не допустить кровопролития. Противостояние, тем более конфликт, были недопустимы!
«Министр сельского хозяйства УССР предлагал раздать оружие рабочим и крестьянам, чтобы «снести эту бандеровскую нечисть»
-- Константин Иванович, в связи с возникшими обстоятельствами правительство, наверное, традиционно создало некую ситуативную структуру?
-- Да, создали комиссию. Но это была формальная структура. Планировали ее как координационную, а получилась… Готовили бумаги о том, где, кто и за что в данный момент отвечает. Дежурство по всем министерствам и ведомствам было круглосуточное, дежурили исключительно заместители министров и начальники главков. Лично я усматривал в этой структуре и некий легитимный орган управления -- на случай, если правительство уйдет в небытие. Но такого, слава Богу, не случилось. А комиссия, кажется, на третий день развалилась. Сама по себе…
-- Вашу позицию относительно ГКЧП поддержали все коллеги?
-- Нет, не все. Государственный министр, возглавлявший АПК (это был практически вице-премьер), высказался за ГКЧП. Более того, предлагал раздать оружие рабочим и крестьянам и создать Красную Армию. «Надо снести эту националистическую, бандеровскую нечисть!» -- призывал он.
-- А кто это?
-- Да дело не в фамилии. Суть в том, что этот человек не один год пребывал среди руководителей независимой Украины. Совсем недавно занимал ключевой пост в государстве. Правда, никак не мог определиться, какой он по счету -- говорил, что не первый, но и не второй. Года полтора назад его, наконец, попросили с «трона». Но при портфеле остался: народный избранник! Депутатского мандата у нас не лишают…
-- Константин Иванович, а были еще такие?
-- Нет. Были, наверное, молчаливые соглашатели. Но это уже другой разговор.
-- В правительство поступали от ГКЧП какие-то документы? Или вам кто-то звонил?
-- Не было ни одного документа, ни одного звонка. Как и в Верховный Совет. Все шло через Компартию. И так было во всех республиках. Вел какие-то разговоры Варенников -- мне об этом рассказывали по секрету люди в генеральских погонах.
-- Он это делал из Москвы?
-- Не-ет! После встречи у Кравчука Варенников остался в Киеве. Проводил здесь заседание Военного совета Киевского ВО. Кстати, был на том совете и Станислав Гуренко. Говорил с Варенниковым по телефону Леонид Кравчук, но кто кому первый звонил, не помню. О чем шла речь на совете, не знаю -- в нем не участвовал. Варенников не пошел со мной на контакт: видимо, понял, что я из тех, кого не подвинешь…
«Я дал непонятливому депутату пощупать пулю -- чтобы полнее прочувствовал, чем пахнет ГКЧП»
-- А ваши коллеги -- по правительству и Верховному Совету, из регионов -- они звонили? Делились мыслями, высказывали свои соображения?
-- Не звонили, не делились, не высказывали. Звонил я. Переговорил со всеми председателями облисполкомов. Особое внимание уделил западным областям и Киеву, рассказал, что может их ожидать. И всех просил: максимум порядка и организованности, не допустите провокаций, не дайте повода для ввода войск.
Руководители исполкомов, надо сказать, были разные. Не хочу их даже вспоминать. Как говорил поэт, иных уж нет, а те далече… Были и полностью поддерживавшие ГКЧП, и аккуратные исполнители директив, которые поступали от ЦК Компартии Украины. Но в рабоче-крестьянскую армию никто не звал (оба смеемся. -- Авт. ).
-- Как часто бывали вы в Верховном Совете? В дни путча…
-- Ежедневно бывал, по несколько раз. Не хватало времени на работу в правительстве. А депутаты ведь тоже были разные -- как все люди. Не терпел я политической некомпетентности! В одном таком споре даже вытащил свой «пистоль» (правительство выдало мне оружие, оно всегда под мышкой было), извлек патрон и дал непонятливому депутату пощупать пулю -- чтобы полнее прочувствовал, чем пахнет ГКЧП… Трудно приходилось.
-- Константин Иванович! Время давнее, минуло десять лет, но вы, может, помните, чем отозвался звонок, оповестивший о ГКЧП? Что вы тогда ощутили?
-- Страх. Не за себя, нет -- я не пугливый.
Люди еще до ГКЧП испытали вмешательство армии в гражданскую жизнь. Вспомним саперные лопатки и танки в Тбилиси и Вильнюсе! Погром в Баку! Армяно-азербайджанский конфликт, кровоточащий до сих пор. А межэтническая вспышка в Узбекистане? Ее не вспоминают, но какие там творили жестокости! Малышей из окон выбрасывали, только что родившихся пополам разрывали… И вот эти ужасы и нам дохнули в лицо. Я отважился тогда и позвонил теперь уже покойному Борису Пуго, в то время он был министром внутренних дел СССР. И членом ГКЧП.
-- Это в какой день?
-- В первый, 19 августа. Я знал Пуго давно -- оба воевали, правда, на параллельных фронтах. Мы были близкими людьми. Я сказал ему: «Боря, скажи, в чем суть вопроса… Если верить радио, в Москве начинаются столкновения… Мы держим ситуацию, у нас все нормально». И настоятельно попросил: «Не вводите на Украину войска. Передай там своим (не сказал «гэкачепистам», хоть на языке это слово крутилось): ввод войск -- это война. Более того, гражданская!» Он ответил как-то вяло: «Константин Иванович, поступай, как считаешь правильным». Не хочу защищать этого человека, но, думаю, он не по своей воле попал в ту компанию: поручили, а отказаться не хватило силы воли…
-- Какой настрой был на второй день путча, на третий? Первоначальные страх и тревога как-то улеглись?
-- Какое тем! Вначале мысли тревожили, потом -- реалии. Десантники -- вон они, в Борисполе! А мы что? Ораторствовали… Вы можете сказать: на защиту Украины встали бы целые регионы. Да, выступили бы. Но в нашем-то подчинении была только милиция. А что она против армии! Все равно что камни против танков. И в обществе по-разному реагировали на ГКЧП. Одни возмущались, другие поддерживали, третьи помалкивали, ждали, чем все кончится. В такой ситуации единственно правильным было -- сохранять спокойствие. Уйти от конфликта, не пролить кровь, не допустить бойни! Чего мы и добились. Кстати, большая заслуга в этом Леонида Кравчука.
«Армия тихо и молчаливо ждала, чем все закончится»
-- Вы часто говорили о вооруженном конфликте, правомерно страшась его. Как конкретно представлялась вам эта трагедия?
-- Начало могло быть разным, в том числе спровоцированным. Потом -- гражданская война: условно говоря, Запад против Востока, Восток против Запада. Ведь на то время идею украинской независимости исповедовали миллионы людей, и миллионы же были сторонниками России, Союза. Первые, как правило, -- украинцы, вторые -- русские. Но воевать бы пошли не только одни против вторых, шли бы и русские на русских, украинцы -- на украинцев. Это ужас! Это даже вообразить невозможно…
-- Вы, конечно, знаете Константина Морозова -- первого министра обороны Украины. Вы с ним работали в правительстве…
-- Конечно, знаю.
-- Во время путча он командовал украинской воздушной армией. Я слышал, что в той опасной ситуации Морозов проявил завидное мужество, заявив: «С воздуха я Киев прикрою!». Чуть ли не дословно. Что вы можете сказать по этому поводу?
-- Ну, относительно дословности ничего не могу сказать. Но знаю: Морозов занимал особую позицию, не поддерживал ГКЧП. А вообще-то армия не делилась. Тихо и молчаливо ждала, чем все закончится.
-- Поскольку мы вышли на личности, скажите, зависела ли тогда ситуация от линии поведения каждого, кто жил в Украине?
-- Конечно, зависела. Абсолютно! Ведь это был период необузданной демократии. Поведение отдельного человека, какой-то эпизод могли оказаться спичкой, брошенной в бензин. К счастью, обошлось без пожара. Многое, очень многое зависело тогда от позиции главы парламента и руководителя Совета министров. Они, можно сказать, определяли судьбу республики.
-- Почему, как вы считаете, пал ГКЧП? Ведь в его руках было все необходимое для захвата власти: армия, КГБ, милиция. Наконец, ЦК КПСС был заодно с гэкачепистами. И хоть конституционно Компартия уже не являлась правящей структурой, но она еще сохраняла былое влияние и могущество. Задуманного, однако, не добились. Почему?
-- Причин поражения ГКЧП, думаю, много. Назвать их -- дело специалистов. Я же скажу вот о чем. Когда люди увидели на телеэкранах главарей ГКЧП, эти трясущиеся руки… И народ понял: ГКЧП -- блеф, ложь, рассчитанная на то, чтобы запугать, ввести в заблуждение. Вот и продержались лишь три дня… Да и за время перестройки идеи демократии проникли в широкие слои населения, людьми владели не «гэкачепистские» устремления. В СССР был иной настрой.
1399Читайте нас у Facebook
