После прививки против коклюша у двухлетнего Ильи развился аутизм
— В два года сыну сделали прививку АКДС — против коклюша, дифтерии и столбняка, — вспоминает мама мальчика Татьяна, жительница города Бровары Киевской области. — Вскоре я заметила, что ребенок перестал интересоваться мультфильмами. На просьбы рассказать стишок не реагировал, предпочитал играть один — мог часами возить на одном месте паровозик, вместо слов издавал странные звуки. Иногда с ним случались приступы злости — кусал себе руки до синяков, а иногда на него нападал немотивированный смех. Илья замкнулся в себе. Если ему что-то не нравилось, начинал махать руками, падал на пол, кричал. Мы заподозрили, что сын нас не слышит, но проблем со слухом врачи у него не обнаружили. Доктора успокаивали: «Не паникуйте! Ребенок еще маленький, разовьется, заговорит. А пока — все в пределах нормы». Один из психологов поощрял Илью за хорошее поведение на занятиях сладостями, мальчик сильно к этому привык. На прогулке мы останавливались у каждого киоска и магазина — сын требовал конфеты, а если не получал желаемого, то закатывал истерику.
Когда Татьяна отдала ребенка в обычный садик, то на фоне других деток Илюшины странности стали очевидными.
— Я продолжала искать специалистов, которые могли бы нам помочь, — говорит женщина. — Когда сыну исполнилось четыре с половиной года, я повезла его на консультацию к столичному профессору, который, глядя на Илью, сказал: «Где же вы раньше были, мамочка?! У ребенка ранний детский аутизм. Момент упущен, поэтому без медикаментозного лечения не обойтись». Но таблетки и уколы ничего не давали. Напротив, в один из дней у Ильи после приема лекарств случился приступ — сын начал сильно кричать, рыдал не переставая, в глазах застыл какой-то ужас, а изо рта обильно текла слюна. «Скорая» отказалась приехать, услышав наш диагноз. Чтобы хоть как-то ребенка успокоить и отвлечь, мы набрали ванну с теплой водой, усадили его туда и стали пускать мыльные пузыри, рассказывать стишки, шутить, напевать считалочки, молиться... 
После случившегося все препараты я выбросила. Узнав, что в Днепропетровске есть центр Вагифа Рахманова, где детей-аутистов лечат без приема медикаментов, мы поехали вместе с Ильей на прием к доктору.
*«За полгода мы прошли четыре курса лечения, — говорит Татьяна Макеева. — Успехи просто отличные: сын с удовольствием рисует, любит фотографировать людей и предметы, интересуется окружающим миром». Фото из семейного альбома
— Мальчик был абсолютно неконтактный, — рассказывает руководитель Украинского психотерапевтического реабилитационного центра (г. Днепропетровск), член Европейской ассоциации психотерапевтов доктор медицинских наук, профессор Вагиф Рахманов. — В кабинете он все время прятался за маму, плакал. Ребенок не отвечал на вопросы, не мог усидеть на месте (ходил кругами), а вместо слов издавал невнятные звуки. Я согласился помочь этой семье. Уже после нескольких курсов лечения у Ильи заметно улучшилась речь, ушли приступы агрессии, он научился находиться в коллективе и перестал бояться людей.
«Раньше упросить Илью попробовать что-то, кроме макарон, было невозможно, а сейчас он ест все, что я готовлю»
По официальным данным, в нашей стране только за последние пять лет количество детей с диагнозом «ранний детский аутизм» выросло в три раза. Уже сейчас на 
И видя успехи тех, кто обратился к профессору с подобными проблемами раньше, начинают понимать, что их случай не безнадежный.
*Профессор Вагиф Рахманов разработал методику, позволяющую возвращать маленьким пациентам слух, речь, налаживать контакт с внешним миром. Фото автора
— За последние полгода мы с сыном четыре раза ездили на лечение в клинику доктора Рахманова, — рассказывает Татьяна. — В начале первого курса (он длился месяц) Илья нервничал, но спустя пару дней понял, что ему никто не хочет причинить боль, и стал спокойнее реагировать на процедуры. Когда перед отъездом домой сынок сам съел борщ с мясом и котлету, я от неожиданности даже растерялась. Раньше упросить его попробовать что-то, кроме макарон, было невозможно. Вдобавок ко всему из-за лекарств (которые мы принимали до того, как обратились к Вагифу Рахманову) у Ильи были проблемы с пищеварением, от некоторых продуктов начиналась рвота. Сейчас он ест все, что я готовлю.
— Как проходит лечение в центре?
— Прежде всего доктор старается подружиться с ребенком. Знаете, детей не обманешь, они чувствуют, кто их любит, а кто просто терпит. Так вот, к Вагифу Мамедовичу детвора бежит со всех ног, как только видит его в коридоре центра или в столовой. Во время лечения мы с Ильей посещали психотерапевтические занятия, сыну делали массаж и проводили рефлексотерапию. После нескольких сеансов сынок перестал бояться иголок, которые ему ставил врач. Для каждого ребенка у доктора Рахманова своя схема иглоукалывания. Ежедневно он проводит ряд процедур: стимулирует разные биологически активные точки, делает массаж головы и ушных раковин. Кстати, сеансы рефлексотерапии и психотерапии (для укрепления нервной системы) обязательно проходят и родители. Во второй половине дня мы посещали музыкальные занятия.
В центре несколько раз в неделю папы и мамы собираются вместе с доктором, и Вагиф Мамедович отвечает на возникающие в ходе лечения вопросы, помогает лучше понять своих детей, учит, как вести себя с ребенком дома между курсами терапии. С Ильей регулярно занимался дефектолог. А потом я водила сына на улице в светонепроницаемой маске (эта процедура — часть сложной запатентованной методики, которая позволяет активизировать всю систему восприятия окружающего мира). После такого комплекса процедур речевые навыки начинают развиваться быстрее. А еще родители ведут дневники, в которые ежедневно записывают даже малейшие достижения своего крохи.
— Получается, что в клинике не только у детей, но и у их мам и пап практически нет свободного времени...
— Верно, мы ежедневно выполняем упражнения с ребятишками: рисуем, лепим, читаем, учим малышей произносить новые слова. Каждый раз, приезжая в клинику, я за месяц теряю до пяти килограммов веса, потому что приходится постоянно двигаться. Это нелегкий труд, но какое удовольствие видеть, что твой ребенок делает успехи. Помню, по приезде в центр Илья не выпускал из рук поезд и никаких других игрушек не воспринимал. А к концу первого курса лечения я увидела, что сынок играет в ролевую игру: катает в трамвае солдатиков, усаживает медвежонка на мотоцикл, а других зверушек кормит с ложечки.
«Родителям нужно насторожиться, если у малыша плохо развивается речь, он не смотрит в глаза другим людям и не просится на руки»
— Конечно, поведение ребенка-аутиста поддается коррекции, — говорит Вагиф Рахманов. — Но родители должны знать, что при этом заболевании медикаментозная терапия не всегда бывает эффективна. Я убежден, что неизлечимых болезней нет. Ведь никто не знает, каковы скрытые резервы организма. И когда мамы и папы подключаются к работе вместе со мной, начинают верить в свои силы, настраиваются на положительный результат, то аутизм медленно идет на убыль. Один из моих пациентов как-то сравнил лечение с уборкой урожая: когда дерево старое, его трясти тяжелее. А когда оно молодое, можно натрусить много плодов. У нас в клинике больные проходят курсы и циклы лечения (один курс — это три цикла). Упавшие на землю спелые плоды — это улучшения. На втором этапе мы начинаем отбирать их и сортировать. А потом развиваем и улучшаем то, что получили.
— На что следует обратить внимание родителям, чтобы вовремя обнаружить у ребенка симптомы аутизма? Ведь зачастую многие мамы даже не знают, когда нужно начинать волноваться...
— Аутизм — это нарушение психического развития, — поясняет Вагиф Мамедович. — Такие дети не проявляют интереса к происходящему вокруг, с ними сложно найти контакт. Часто у них встречается сочетание нескольких патологий: нарушение слуха, отставание в речевом и психомоторном развитии, расстройство сна, наблюдаются недержание мочи и кала. Обычно они метеозависимые. Родителям нужно насторожиться, если у малыша плохо развивается речь, он не смотрит в глаза другим людям и не просится на руки. Обращайте внимание и на то, как развивается моторика ребенка, нет ли в ней цикличности: часто аутисты любят повторять одно и то же слово или движение. Кроме того, у детей с симптоматикой аутизма бывают нарушения поведения (они могут постоянно капризничать или плакать). Педиатры это объясняют тем, что ребенок еще маленький, или путают с умственной отсталостью. 
Из-за этого диагноз ставится с опозданием, а коррекция аутизма после семи лет уже малоэффективна.
*Илья с первой попытки научился держать равновесие на льду и с радостью сейчас продолжает тренировки
— У Ильи было много страхов, которые нам приходилось преодолевать, — вспоминает Татьяна. — Сынок приходил в ужас от громких звуков, очень боялся большого скопления людей. К примеру, в детском саду все утренники и музыкальные занятия мы с ним стояли в коридоре. Илья не включался в игру, не слушал воспитателей, начинал метаться между малышами, выкрикивал разные звуки, высоко подпрыгивал, мешая проводить мероприятие и пугая детвору. Сейчас я замечаю, что у него прошли эти страхи и появляется интерес к окружающему миру. К примеру, уже после первого курса лечения Илья с радостью согласился посмотреть на игру хоккейной команды, где тренируется его двоюродный старший брат Даня. Удивительно, но сынок спокойно высидел весь матч, с интересом наблюдая за игроками на льду. И захотел сам попробовать покататься. На то, чтобы его переобуть, обычно у нас уходило полчаса (все это время Илья сопротивлялся и кричал, будто его пытают), а в этот раз без слез дал надеть на себя коньки. С первой попытки он научился держать равновесие на льду, повторяя движения за старшим братом Даней. Было видно, что ему это очень нравится. Страх куда-то исчез, сынок улыбался, а я смотрела и не могла сдержать слез счастья. Сейчас Илья, кроме тренировок по хоккею, умеет кататься и на роликовых коньках.
В Украине не существует комплексной программы помощи аутистам. Специальных центров развития для таких детей до сих пор единицы (большинство из них создано по инициативе родителей). Врачи не занимаются выявлением болезни в раннем возрасте, а государство не оказывает социальной поддержки родителям больных. За рубежом все иначе. На Западе давно поняли масштаб проблемы, то, что количество аутистов растет, и создали медицинские проекты, которые финансирует государство. Там практикуется инклюзивное (совместно со здоровыми) образование. У нас же аутистов отправляют в школы для умственно отсталых. А когда им исполняется 18 лет, то диагноз «детский аутизм» снимается, вместо него в медицинской карточке врачи пишут — «шизофрения» и дают «путевку» на лечение в психоневрологический интернат.
— Это серьезная проблема, — говорит главный врач Киевской городской клинической психоневрологической больницы № 1, профессор доктор медицинских наук Вячеслав Мишиев. — В классификаторе болезней взрослых людей аутизма нет. Но как-то нужно выходить из этой ситуации. Поэтому, желая помочь пациенту (чтобы он получал пенсию по инвалидности), врач указывает в медицинской карточке «расстройство личности по шизоидному типу», или «шизофрения».
— Какое лечение назначается таким больным в психоневрологических интернатах?
— Если случай действительно тяжелый, то на 99 процентов — медикаментозное. Разнообразные психотерапевтические групповые и индивидуальные методики обычно применяются для больных с более легкими расстройствами. К тому же не в каждом интернате есть специально обученные психологи и арт-терапевты. Это еще одна серьезная проблема, которую без государственной поддержки силами энтузиастов не решить.
По словам Татьяны Матвеевой, благодаря лечению в центре Вагифа Рахманова ее сына теперь просто не узнать: улыбается, не боится находиться в помещении с чужими людьми, с интересом играет со сверстниками. У Ильи улучшилась моторика рук, мальчик научился пользоваться ножницами. Теперь в детском садике пробует наравне с другими детьми вырезать фигурки, лепить шарики из пластилина, рисует.
— Я не буду называть имена врачей, говоривших, что Илья не сможет обходиться без посторонней помощи, не будет разговаривать, — рассказывет Татьяна. — Скажу только, что они ошиблись.
Этим летом у мальчика появилось новое хобби — фотографировать людей и разные предметы. Причем декорации он выстраивает сам, пробует делать снимки при выключенном и включенном свете. Получаются интересные работы.
— Я очень признательна профессору Рахманову, благодаря его лечению у нас появилась надежда, — признается Татьяна. — К сожалению, многие мамы и папы, попробовав на своем малыше разные методики и не получив ожидаемого результата, опускают руки. Но этого делать ни в коем случае нельзя. За то время, что мы с сыном провели в клинике, я видела многих детей и была удивлена, как быстро они меняются: из замкнутых превращаются в общительных, из агрессивных и угрюмых — в веселых и подвижных. И мой ребенок не стал исключением. Сын даже шутки начал понимать, с удовольствием смотрит мультфильмы и стал сочувственно относиться к детям. Раньше, увидев на игровой площадке плачущего ребенка, мог подбежать к нему и громко рассмеяться. Честно говоря, в эти мгновения я чувствовала себя так неловко, что готова была сквозь землю провалиться. Теперь Илюша подходит к расплакавшемуся малышу и, успокаивая, говорит: «Не плачь». Недавно даже заступился за старшего брата, который напроказничал. Видя, что Даню ругают, Илья закрыл его собой и сам вышел на «линию огня».
17662Читайте нас у Facebook
