Катя Денисова: «Насмотревшись фильмов об интернатах, я представляла, что там все дети обозленные»
— Если бы два года назад кто-то мне сказал, что я буду заниматься благотворительностью, да еще и стану волонтером, не поверила бы, — улыбается Катя Денисова. — В нашей семье филантропов не было — родители жили, как говорится, от получки до получки. Я тоже знала, что денег мало, поэтому нужно беречь каждую копейку. Думала, что помогать другим могут только состоятельные люди. Но оказалось, это совсем не так.
Раньше я была совсем другой. Робкой, стеснительной, даже замкнутой. С одноклассниками почти не общалась — мне казалось, что у нас нет общих интересов. Таких, как я, называют белыми воронами. Два года назад умер мой папа. После его смерти стало еще хуже — казалось, меня вообще никто не понимает. Я автоматически ходила в школу, учила уроки… Не хотелось ничего. Маме тоже было очень тяжело, но ради нас с шестилетней сестричкой она старалась держаться.
Мама начала посещать церковь «Народ Божий» и там познакомилась с сотрудниками благотворительного фонда «В кругу друзей». Эти люди помогают детям, не имеющим родителей, и инвалидам. Мама тоже начала посещать детские дома и интернаты. И хоть она никогда не была соцработником и раньше не занималась ничем подобным (ведь по профессии мастер маникюра), новое дело очень понравилось. Приходя домой, мама увлеченно рассказывала, как играет с ребятишками, готовит им кушать. Я, честно говоря, этого не понимала. Даже немножко обижалась: почему мама, зная, что мы с сестрой остались без отца, уделяет время не только нам, а и другим детям? «Не будь эгоисткой, — говорила мама. — У тебя есть я, а у тех малышей вообще нет родителей. Представь, как им тяжело».
— И когда однажды я спросила Катю, не хочет ли она поехать со мной в приют, дочка насупилась: «Нет. Что мне там делать?» — присоединяется к разговору Катина мама Юлия Денисова. — В принципе, обычная реакция замкнутого подростка. С тех пор ей такого не предлагала. Но однажды накануне поездки в интернат я заболела. А в детдоме планировалось грандиозное мероприятие, и я пообещала сделать девочкам профессиональный маникюр. Они так ждали моего приезда! Понимая, что не могу подвести детей, я попросила Катю поехать вместо меня.
— Я маникюр делать не умею, но хорошо заплетаю волосы, — говорит Катя. — Могу сделать сотни разных причесок. «Дети хотели маникюр, а представляешь, как обрадуются прическам! — уговаривала мама. — Поедешь?» Видя, как для нее это важно, я согласилась. Прихожане нашей церкви рассказали детдомовцам, что у них побывает парикмахер. Те были в восторге. В результате, когда пришло время ехать, маме стало лучше, и мы отправились в приют вместе.
Катя признается, что не планировала оставаться с детьми надолго. Она была уверена, что ей там не понравится, поэтому еще по дороге в интернат обдумывала предлог, который позволит пораньше уехать домой.
— Наверное, я просто боялась, — признается девочка. — Насмотрелась фильмов о приютах и интернатах и почему-то представляла, что там все дети очень агрессивные и обозленные. «А тут, — думаю, — приеду я — девочка, у которой есть семья и квартира. Да они вообще меня возненавидят!» Всего нас, волонтеров, было девять человек. Из них я — единственная школьница, остальные гораздо старше. Помню, подъезжаем на автобусе к интернату — а там нас уже ждет толпа. Человек 20, и все дети: от шести до 17 лет. Не успел автобус остановиться, как ребята побежали нам навстречу. «Ура! — кричат. — Приехали!» Обнимают гостей. Дети так радовались, будто был какой-то праздник.
Я вышла из автобуса последней. Меня тоже окружили дети, сразу начали обнимать. Я даже растерялась. Только и сказала: «Привет, я Катя». «А я Лена», — назвала свое имя улыбающаяся девочка лет восьми. «Вика, Женя», — начали один за другим представляться ребятишки. С любопытством меня осматривая, тут же принялись задавать вопросы: «А ты где живешь? В Киеве? А как ты о нас узнала?» «Давай с тобой дружить, — протянула мне руку маленькая светловолосая девочка. — Ты мне очень нравишься». Когда мы зашли в интернат, малышка спросила: «А у тебя есть мама?» — «Есть», — отвечаю. — «А папа?» — «Папы нет. Он недавно умер». — «И мой тоже умер, — тихо сказала девочка. — Мои родители разбились в аварии». И она откровенно рассказала обо всем: об автокатастрофе, маме с папой, о том, какими она их запомнила… Слушая это, я чувствовала, как к горлу подступает комок. «Теперь мне не с кем делиться секретами, — грустно сказала девчушка. — Я знаю, что мама на небесах, она меня слышит, но ничего не может сказать». — «Так мы же теперь дружим, солнышко, — улыбнулась я. — Можешь говорить со мной о чем угодно». Малышка крепко меня обняла. И я вдруг почувствовала себя так хорошо…
Это ощущение оставалось со мной весь день. Мы с мамой устроили для девочек настоящий салон красоты. Я до позднего вечера делала им прически, а мама — маникюр. Среди наших клиенток были даже старшеклассницы.
— Я смотрела на свою Катю и не узнавала ее, — вспоминает Юлия. — Куда делась та неуверенная в себе замкнутая девочка-подросток? Дочка смеялась, придумывала для детей какие-то игры. А по дороге домой сказала: «Мам, ты как хочешь, а я приеду сюда еще. Дети сказали, что будут меня ждать». И вскоре опять отправилась в интернат. Только уже не с пустыми руками.
— Да, я очень скучала по ребятам, — улыбается Катя. — Привезла девочкам четыре больших мешка с одеждой. Это были мои платья и блузочки. Вернувшись из интерната, открыла шкаф и, не задумываясь, достала оттуда большую часть вещей. Девчонки на радостях устроили показ мод. А я тем временем узнала у воспитателей, чем еще можно помочь. И начала собирать деньги.
Первым делом Катя принесла собственные — у нее в копилке были кое-какие сбережения. Потом рассказала своим знакомым об акции помощи детям-сиротам.
— Самое поразительное то, что ребятишки ждали не столько денег и нарядов, сколько меня, — говорит Катя. — Так и говорили: «Ты такая хорошая. Можешь ничего не привозить, только приезжай». А еще девочки каждый вечер звонили и рассказывали, как прошел день. Делились абсолютно всем: что ели на завтрак, с кем общались, что сказали воспитатели. И все время уточняли: «Мы же подруги, правда?» Я очень скоро поняла, что сама с нетерпением жду этих звонков.
— С тех пор Катя готова была ездить в интернат каждый день, — улыбается Юлия Денисова. — Все время придумывала для ребятишек что-то новое: то ставила с ними сценки, то давала интересные задания. Даже организовала кружок рукоделия. Родственников просила на праздники дарить ей только деньги и, получив конверты, тут же везла в интернат. Сотрудники фонда не переставали удивляться такому энтузиазму. «В ее возрасте девочки по дискотекам бегают да за компьютером сидят, — говорили. — А тут ребенок каждую свободную минуту посвящает другим. Неужели так бывает?»
— Да что в этом такого? — смущается Катя. — Просто провожу время так, как мне нравится. Теперь я чувствую, что кому-то нужна, что меня любят и ждут. А это так приятно! С одноклассниками тоже поладила. Одна девочка из параллельного класса начала мне помогать.
С тех пор школьные каникулы Катя проводит в интернатах. Все задумки девочка аккуратно записывает в ежедневник, а затем эти идеи воплощает в жизнь. Недавно во время очередных каникул Кате доверили сопровождать детдомовцев в оздоровительный лагерь.
— Я ехала туда в качестве вожатой, — говорит Катя. — Но не ожидала, что сотрудники фонда попросят меня присматривать за девочкой с синдромом Дауна. Таких деток я всегда жалела, однако совсем не представляла, как с ними можно работать. Шестилетняя Аленка считалась очень тяжелым ребенком — она вообще не разговаривала. «Уже и не заговорит, наверное, — сказали воспитатели. — За девочкой нужно присматривать двадцать четыре часа в сутки, она ничего не может сделать сама». Но легко сказать — присматривать! Аленка меня не слушалась, в ответ на замечания только еще больше капризничала. Многое из того, что я ей говорила, малышка просто не понимала. Перечитала массу литературы о методиках работы с такими детьми, но, увы, на нее абсолютно ничего не действовало. Я уже готова была попросить себе другую подопечную, однако что-то меня остановило.
Первые результаты появились через две недели. Зайдя к Аленке, я увидела, что она наконец-то сама застелила кровать и начала убирать в комнате. «Какая же ты умница! — похвалила девочку. — Видишь, это было совсем не сложно». Малышка еле заметно улыбнулась. «Она стала меня понимать! — подумала. — Неужели хоть что-то получилось?» Это так вдохновило! С тех пор я вообще не отходила от своей Аленки — все время с ней разговаривала, читала книжки. Научилась по глазам определять, понимает ли меня девочка. Если видела, что не все ей ясно, перечитывала сказку еще раз.
На каждый день у меня был план: прочитать определенные сказки, объяснить такие-то слова. Мы с Аленкой не ложились спать до тех пор, пока запланированное не выполнено. Другие воспитатели говорили, мол, зачем ты это делаешь, тебя же просили просто присматривать за ребенком, считали, что я попусту теряю время. Но я уже не могла остановиться. И главное — видела результат: с каждым днем девочка смотрела на меня все более осознанно.
А однажды, когда мы с Аленкой катались на качелях, к нам подбежала другая девочка, Настя. Весело смеясь, она что-то у меня попросила, назвав мамой. Аленка вдруг серьезно на меня посмотрела и… повторила это слово. Я не поверила — решила, что мне показалось. «Ты что-то сказала? — взяла девочку за руку. — Произнеси еще раз, Аленка!» «Ма-ма», — уже по слогам внятно повторила малышка. До этого я не знала, что можно плакать от счастья. Думала, так говорят, потому что это красиво звучит. Но когда Аленка заговорила, я разревелась, как маленький ребенок.
— Это действительно было такое счастье! — Юлия вытирает набежавшие на глаза слезы. — И для дочки, и для Аленки, и для меня. Вернувшись из лагеря, Катя тут же захотела познакомить меня со своей подопечной. «Но только она очень быстро забывает людей, даже тех, с кем долго общалась, — переживала дочка. — Вдруг и меня не узнает?» Но Катя зря волновалась. Аленка тут же подбежала к ней, обняла и сказала: «Мама».
— Она попробовала произнести еще слово «привет», — говорит Катя. — Пока получаются только отдельные звуки. Но мы это обязательно исправим.
— Кем ты хочешь стать? — интересуюсь у девочки.
— Раньше я мечтала о профессии мастера маникюра или парикмахера, — отвечает Катя. — А теперь решила выучиться на реабилитолога. Говорят, что эта работа очень тяжелая. Но у меня же получается! К тому же, если все испугаются трудностей, таким детям, как моя Аленка, будет совсем некому помочь.
— Я Катю не отговариваю, — говорит Юлия. — Вижу, что ей действительно нравится заниматься с ребятишками. Дочка уверена, что сам Господь подсказал ей этот путь, ведь о благотворительном фонде мы узнали в церкви. Если бы Катю видел папа, он бы ею очень гордился. «Мама, он и видит, — сказала недавно дочка. — С тех пор как я начала помогать другим, папа всегда рядом — я чувствую. Он как будто мне улыбается».
7514Читайте нас у Facebook
