Журналист Игорь Захаренко: «Мои коллеги французы не могли понять, почему люди, в которых стреляют, не убегают»
Два видеоматериала о трагических событиях расстрела митингующих на Майдане 20 февраля, показанные по многим украинским и мировым каналам, а также выложенные в социальные сети, взорвали сознание людей. На одном видно, как спецслужбы и снайперы прицельно стреляют в людей, а на другом — как падают майдановцы, получившие смертельные ранения. Оба видео сняты украинцами. Корреспонденту программы «События» на канале «Украина» Роману Сухану удалось снять атаку бойцов спецназа, а непрофессиональному оператору, автору программы «Феєрiя мандрiв» на «5-м канале» Игорю Захаренко — запечатлеть на камеру смерть.
Роман Сухан: «Мы снимали около часа, и все это время шла постоянная стрельба»
— На протяжении нескольких месяцев я, как и многие мои коллеги, освещал события, происходившие на Майдане, — рассказал «ТелеФАКТАМ» Роман Сухан. — Но, пожалуй, самые страшные моменты пережил, снимая материал в день расстрела митингующих 20 февраля. В тот день я пришел на работу около девяти часов. В 9.00 у нас был выпуск новостей и прямое включение с Майдана моей коллеги. Но в эфир выйти она так и не смогла (как я узнал позже, потому, что начались боевые действия). Меня это насторожило. Одновременно появилась информация о том, что на Майдане начались перестрелки и митингующие стали оттеснять милицию от баррикад. У меня было задание срочно ехать в центр и снимать любую ситуацию. По дороге решили ехать на то место, где была наша съемочная группа (возле Октябрьского дворца), чтобы по возможности заменить коллег. В 10.00 мы заезжали на Майдан со стороны улицы Шелковичной.
В машине находились я, оператор и водитель. Оставили автомобиль на улице Институтской, напротив Нац-банка — дальше ехать было невозможно. Первое, что увидели, — баррикады и огромное количество бойцов спецназа. Слышны были постоянные выстрелы. Мы с оператором сразу побежали снимать бойцов.
— Вас пропустили без проблем?
— Никто ни о чем не спрашивал. На нас была одежда с крупной надписью «ТВ», камера и микрофон с логотипами канала. Знаете, мне кажется, что они почему-то приняли нас за своих. Мы подошли к углу улиц Банковой и Институтской. Банковая была полностью перегорожена внутренними войсками. С угла хорошо просматривались отель «Украина», Майдан и главная баррикада, возле которой, как я понял позже, шел самый ожесточенный бой. Около 30 человек спецназа стояли за бетонной баррикадой, перегораживающей улицу Институтскую. Они были вооружены до зубов. Я видел пулемет, автоматы Калашникова, снайперские винтовки. У многих бойцов в руках были пистолеты в полной боевой готовности. На расстоянии одного метра от меня сидел снайпер и целился в сторону баррикад. Второй снайпер занял позицию лежа.
*В руках спецназовцев были снайперские винтовки и автоматы Калашникова. Угол улиц Банковой и Институтской
— Вы беседовали с ними?
— Бойцы разговаривали очень неохотно. На мой вопрос, страшно ли им, никто не решился ответить. Признаться, тогда я не понимал, что они стреляют по людям, мне казалось, это предупредительные выстрелы. Одного из спецназовцев я спросил: «Вы будете стрелять по живым людям?» Он ответил: «Нет». Я продолжаю: «У вас же боевое оружие?» Боец усмехнулся и ответил: «Нет, игрушечное». И тут же в метре от меня на колено присаживается снайпер, прицеливается и производит выстрел. Я аж подскочил от громкого хлопка. Куда стреляли снайперы, оценить было очень сложно. Казалось, люди с этой позиции не просматриваются. У меня создалось впечатление, что они целятся по окнам гостиницы «Украина». Я слышал, они говорили между собой, что в гостинице находится снайпер, который ведет по ним прицельный огонь.
*На вопросы Романа Сухана бойцы спецназа отвечали очень неохотно
— В вашу сторону действительно стреляли?
— Во время одного из прямых включений врезалась пуля в столб, который стоял в полутора метрах от нас. Было впечатление, что пули летают просто у меня над головой. Может, это лишь мое ощущение, потому что там стоял страшный грохот. Мы снимали около часа, и все это время шла постоянная стрельба.
— Было страшно?
— Когда мы работали, то не ощущали никакого страха. Руки не дрожали, голос был спокоен. На мне была пластмассовая каска. То, что со стороны силовиков ведется прицельная стрельба по людям, я не осознавал. И лишь когда поздно вечером вернулся домой, включил интернет и увидел кадры, снятые со стороны митингующих, их расстрел, понял, что все это происходило в тот момент, когда мы снимали по другую сторону баррикад. Вот тогда мне стало страшно. Я человек не сентиментальный, но сдержать слез не мог. Между собой бойцы переговаривались специальными жестами. В какой-то момент к баррикаде подъехал автобус, откуда вышли снайперы. Я слышал, как несколько раз прозвучал лишь один вопрос: «У нас есть разрешение?» Среди бойцов все время находился мужчина в гражданской одежде. В его руках был телефон, периодически он что-то снимал и разговаривал со спецназовцами.
— На каком языке разговаривали бойцы?
— Некоторые отвечали мне на украинском языке, причем часто на суржике. Однозначно это был не русский и не крымский спецназ. В какой-то момент я решил поговорить с ними без камер. Возникла сумасшедшая мысль их переубедить. Но после двух минут беседы понял, что это совершенно невозможно. Ответ у всех был одинаковый: «С той стороны экстремисты, нанятые оппозицией боевики, которые хотят захватить власть». Они настолько были уверены в правильности своих действий, что разговаривать было бессмысленно. Через час после нашего появления на Институтскую стали подъезжать съемочные группы других каналов. Мне кажется, в этот момент спецназовцы поняли, что мы оказались рядом с ними случайно. Нас «мягко» попросили уйти и больше так близко к спецназовцам подойти уже никто не смог.
«На вопрос, зачем они жертвуют своей жизнью, митингующие отвечали: «Мы боремся за Украину, наших детей, за свободу»
— Никогда не думал, что свое самое ужасающее видео мне придется снять в Киеве, — признался Игорь Захаренко. — Я был на Майдане с первых его дней. Фотоаппарат был моим оружием. Простая камера «Canon», которую я специально купил для съемок на Майдане. Делал сюжеты о людях, снимал мирные шествия, тревожные ночи и самый страшный день в истории Майдана — расстрел 20 февраля. Накануне, 19-го утром, в Киев приехала съемочная группа одного из французских телеканалов, для которого я делал репортажи. Журналисты поселились в гостинице «Украина». Я завозил их в отель со стороны Институтской рано утром. Первое, что бросилось в глаза, — огромное количество беркутовцев, половина из которых спали просто на щитах. Это было в чем-то символично — я тогда подумал, что им недолго осталось. В гостинице с утра было тихо и безлюдно. Именно там жили представители практически всех иностранных средств массовой информации.
20-го утром я заехал в «Украину» за французской съемочной группой. Это было около десяти часов утра. Подходя ко входу в отель, вдруг услышал выстрелы. Солдаты «Беркута» активно уходили вверх по улице Институтской. Я начал снимать, как они отходят, как отъезжает техника, и вдруг на противоположной стороне от гостиницы «Украина» увидел, как на склоне появились автоматчики и снайперы. Снайпер лег на землю и стал целиться. Я кричал: «Не стреляй, урод!»
*Это фото, облетевшее весь мир, было первым свидетельством того, что в людей 20 февраля стреляли снайперы
В это время внизу, с Майдана, поднимались митингующие. Все происходило очень быстро. Честно говоря, мне просто не верилось, что я это сам вижу. Снял, как падает первый раненый человек. Его тут же подхватили и понесли в ближайшее здание — холл гостиницы «Украина». Там не было еще никакой медицинской службы, никто не мог понять, что делать, чем перевязать рану, где взять шприц. Полный ужас и хаос. Французские журналисты, которые все это видели, были в шоке. Они поделились со мной каской, бронежилетом, и мы пошли на передовую. Раненых стали приносить один за другим. В гостинице организовался медпункт. Повсюду было море крови. Я видел 12 окровавленных, перевязанных, накрытых простынями трупов, которые в ряд лежали в холле.
— Вам было страшно?
— Нет. Лишь на второй день, когда послушал радиоперехват снайперов, стало страшно. Они говорили о каких-то видеооператорах. Не думаю, что это о нас, но на всякий случай поменял свою куртку, шапку и рюкзачок. Я видел, что мои друзья французы находятся в состоянии шока. Они не могли понять, почему люди, в которых стреляют, не убегают, а идут навстречу своей смерти. Видимо, страх потеряли и мои коллеги, потому что схватили микрофон и стали бежать вместе с митингующими, спрашивая, зачем они жертвуют своей жизнью. В ответ слышали: «Мы боремся за Украину, наших детей, за свободу!» Это был совершенно циничный расстрел людей.
— Во время расстрела появилась информация о том, что огонь ведется снайпером, засевшим в помещении гостиницы «Украина».
— Более того, гильзы нашли в номере, который был рядом с тем, где жили мои французы. Но они никого не видели. Мы вместе с ребятами из Самообороны потом излазили этот отель в поисках следов снайперов. Пролеты между лестницами в нескольких местах были полностью расстреляны. Все, что происходило, было просто верхом цинизма. Кстати, сейчас мы с оператором работаем над тем, что собираем из отснятого материала полноценный документальный фильм, который хотим представить на одном из фестивалей картин о войне.
8481Читайте нас у Facebook
