Мирослав Вантух: "Русский танец, который долгие годы был в нашем репертуаре, я убрал из программы"
Национальный ансамбль танца имени Павла Вирского уже почти 80 лет пропагандирует украинскую культуру не только в родной стране, но и далеко за ее пределами. В следующем году исполнится 35 лет с того дня, когда руководителем коллектива стал известный хореограф Мирослав Вантух. Как бы не было сложно выживать в разные годы, ансамбль имени Вирского продолжал гастролировать, выступая за границей иногда даже чаще, чем в родной Украине. Ситуация резко изменилась год назад. С началом революции, а затем противостоянием между Украиной и Россией Мирослав Михайлович принял решение поехать с туром по родной стране. И он, как всегда, не ошибся. Количество желающих увидеть мастерство украинских танцовщиков на юге, востоке и в Центральной Украине просто зашкаливает! Артисты уже выступили в самых горячих точках: Луганске, Донецке. 2 ноября ансамбль Вирского даст большой концерт во Дворце «Украина», а затем отправится дальше по стране.
Мирослав Михайлович, несмотря на преклонный возраст, по-прежнему каждый день переодевается в тренировочный костюм и идет в репетиционный зал. Признается, что новые танцевальные номера приходят к нему во сне. Его рабочий график не меняется вот уже сорок лет. Подъем в шесть утра, зарядка, 60 раз качание пресса и легкий завтрак. Вантух ест всего два раза в сутки и каждый день контролирует свой вес. Говорит, что по-другому жить просто не может.
— Когда в Украине только началась война, мы давали концерты в Луганске и Донецке, — рассказывает Мирослав Вантух. — Конечно, было страшно. Не так мне, как артистам. Когда поездка только обсуждалась, я задал танцорам вопрос: «Как вы считаете, стоит ехать?» Многие ответили: «Нет». Их можно понять — это молодые люди, которые, по существу, еще и не жили. Но мы таки поехали. Первым в нашем графике был Луганск. На подъезде к нему уже слышались выстрелы, но в самом городе было более или менее спокойно. Висели украинские флаги, правда, на окраинах мы несколько раз видели и триколор. Выступали в самом большом зале Луганска — бывшем дворце имени Ленина. Людей собралось огромное количество, всем желающим не хватало мест. То же самое было в Донецком оперном театре. Никто не пытался сорвать наше выступление, не выкрикивал антиукраинские лозунги. Да и не было такого никогда. Уж поверьте, мы не первый раз выступали на востоке страны. Никто не кричал, что мы бандеровцы, националисты. Я-то ведь сам со Львовщины и прекрасно знаю, кто такие бандеровцы. Даже был с ними знаком.
— Правда?! Многим будет интересно узнать, какими же они были на самом деле?
— Я видел их у нас дома, когда был жив мой отец. После войны, в 1945 году, к нам пришли люди, предлагавшие отцу стать бандеровцем. Но война подорвала здоровье отца, и в 1946 году он умер. Наш сосед по дому был бандеровцем, причем, не рядовым, а каким-то начальником. Он, по сути, и оградил моего папу от перспективы встать в ряды воюющих националистов. Помню, через три улицы от моего дома, а жили мы на окраине Львова, у бандеровцев был схрон. Но мы, мальчишки, этого не знали и часто играли возле непонятного дома. Это был сруб без окон, с двумя комнатами и подвалом. В этот подвал, аккуратно заштукатуренный, мы часто спускались. Понятно, ни о чем не подозревали. Потом оказалось, что в подвале был аккуратно выдолблен кирпич, открывавший вход еще в одно помещение, которое и было бандеровским схроном. Двери так плотно закрывались изнутри, что даже тот, кто находился в подвале, не замечал их.
В конце концов это место обнаружили советские войска. Бандеровцев окружили, и они все до единого покончили жизнь самоубийством. Никто не сдался. Бандеровцы вообще никогда не сдавались. Мне сложно вспомнить сейчас свои ощущения, когда мы, мальчишки, наблюдали, как эти тела извлекали и везли хоронить. Но я уже тогда четко знал, что бандеровцы боролись за независимость Украины, против советской власти. Впрочем, не хочется мне залезать в политику и историю.
— К сожалению, сегодня трудно оставаться равнодушным к тому, что происходит вокруг.
— Хорошо помню окончание предвыборной президентской гонки, когда победил Леонид Кравчук. Его оппонентом был Вячеслав Чорновил. И вот после инаугурации президента всех пригласили на прием, который проходил во Дворце «Украина». Так получилось, что я сидел за столом вместе с Вячеславом Чорноволом. Переговорили о многом, и вдруг он признался: «Все, с завтрашнего дня я в оппозиции». Я говорю: «Вы же украинец, любите страну». — «Конечно!» — «Так, может, Кравчук будет прекрасным президентом и вы вместе будете созидать». Вячеслав Максимович посмотрел на меня долгим взглядом и сказал: «Мирослав, ты еще многого не понимаешь». К сожалению, мы так и не научились еще работать на общее благо.
— Но, наверное, не все. Вот вы, например, уже 54 года дарите поклонникам радость. Сначала создав львовский танцевальный коллектив «Юность», а потом возглавив легендарный ансамбль имени Вирского.
— Я в Киеве уже 34 года. Своей задачей всегда считал сделать так, чтобы мои коллективы процветали. Еще работая во Львове, был хорошо знаком с Павлом Вирским. Он был ко мне очень расположен. Помню, в 1970 году состоялся конкурс, посвященный 50-летию советской власти. Фестиваль проводился в Киеве, куда я привез свой ансамбль «Юность». Вирский был в жюри. После выступления он пригласил меня к себе, пожал руку, потом обнял и сказал: «Мирослав, это прекрасно». Услышать похвалу от самого Вирского было почетно. Павел Павлович был очень строг, артисты боялись его как огня. Вирский не прощал ничего. Был требователен к себе и окружающим. В 1937 году он создал танцевальный коллектив для сохранения и развития национальной культуры. Конечно, для всех хореографов в Советском Союзе он был кумиром. Помню, как я был горд, когда на одном из смотров Вирский выделил меня из числа остальных молодых коллег, сказав: «Вот вы все пляшете, а Мирослав танцует».
*Выступления прославленного украинского коллектива и в Украине, и за рубежом пользуются неизменным успехом
— От кого же у вас такой дар?
— У меня в семье не было ни одного артиста. Я родился в 1939 году в маленьком селе под Львовом. Электричества не было, телевизора тоже, информацию получали только по радио, висевшем на столбе. До школы я шел пешком два километра. Зимой стоял такой холод, что замерзали даже чернила, а весной на дороге по колено проваливался в грязь. Но сколько себя помню, лет с четырех, мечтал стать драматическим артистом. Поэтому в школе участвовал во всех творческих кружках. У меня был замечательный голос — тенор, пел даже арии из опер, легко брал си бемоль второй октавы. И до сегодняшнего дня помню минимум сотню песен. Но больше все-таки мне нравилось танцевать. Ростом я был не очень высок, стоял в первой паре. Первым в моей жизни танцем был белорусский народный — «Лявониха». Никак не удавалось выучить движения, но когда стало получаться, был по-настоящему счастлив.
После школы, не раздумывая, поступил во Львовское культпросветучилище. Танцевального отделения там не было, и я сначала пошел на режиссуру. Потом меня как особо голосистого перевели на дирижерско-хоровое. А танцами я продолжал заниматься в самодеятельных коллективах.
— В советское время вы были самым молодым заслуженным деятелем искусств в Украине.
— Я получил это звание в 28 лет. Хотя всегда считал, что никакие звания и регалии не добавляют таланта. А вот ответственности — да.
— Вы легко переехали из Львова в Киев?
— Этот вопрос для меня был суперболезненным очень долго. Павел Вирский умер в 1975 году. В то время я с ансамблем «Юность» вернулся из гастролей по Мексике. Меня сразу же вызвал министр культуры Украины Алексей Романовский и предложил возглавить ансамбль Вирского. Я отказался. Наотрез. Тогда мне казалось, что после Вирского работать в его ансамбле было не под силу любому балетмейстеру, настолько огромен был авторитет Павла Павловича. К тому же я не хотел оставлять коллектив, который создал своими руками. Я был депутатом от города, меня уважали, получал очень приличную зарплату. Отдельно мне платили за постановки — 220 рублей за каждую. Это помимо зарплаты в 360 рублей в месяц. Я часто ездил по Украине, делая постановки. Бывало, в месяц получал до полутора тысяч рублей. Роскошная квартира в центре Львова, купил машину. Когда переехал в Киев, у меня на книжке лежало 52 тысячи рублей. Да за эти деньги мог замок купить! Но я никогда не был деловаром, и когда распался Советский Союз, все мои накопления пропали. Так ничего себе и не купил. По сути, пришлось все начинать с нуля.
— Львовская квартира за вами не осталась?
— Все отдал государству. Во Львове у меня было четыре квартиры, получал их одну за другой и каждый раз все лучше и лучше. После успешного выступления коллектива «Юность» в Дании обком партии поспособствовал, чтобы мне дали небольшую однокомнатную квартиру. До этого я снимал койко-место. Из однокомнатной перебрался в двухкомнатную, затем в трехкомнатную, а последние годы работы во Львове жил в роскошной квартире недалеко от Львовского оперного театра. Это был старинный польский дом, высота потолков 4 метра 75 сантиметров. Квартира площадью 180 квадратных метров, с двумя белоснежными каминами. До меня в этой квартире жил какой-то золотовалютчик, которого судили и отправили в Сибирь. Квартира была потрясающая, полы из черного дуба, лепка на потолках. На ремонт я потратил 11 тысяч рублей. И все оставил, переехав с семьей в Киев, где до сих пор живу в пятикомнатной квартире на улице Прорезной. Конечно, такой роскоши, как во Львове, здесь уже нет.
— Кто же вас таки уговорил возглавить ансамбль Вирского?
— К тому времени Павла Вирского уже пять лет не было в живых. Руководители ансамбля менялись один за другим. Однажды меня пригласили в обком партии и сказали: «Мирослав, вы здесь себя уже переросли, надо ехать в Киев». Оказалось, что первому секретарю Львовского обкома партии позвонил Владимир Щербицкий и сказал: «Что вы прячете Вантуха, гибнет государственный коллектив. Он должен ехать в Киев и принимать ансамбль». Конечно, отказаться я уже не мог. Застал коллектив в полном развале. Первое, что мне надо было сделать, навести порядок. Артисты пили, гуляли, пропускали уроки. Это было недопустимо. Понятно, многим не нравились мои методы. На меня написали анонимку. Писали, что я бандеровец, националист, разговариваю на украинском языке, и артисты меня не понимают. Я даже не стал отвечать на этот бред. За первый год моей работы в ансамбле на меня поступило около 40 анонимок. Кстати, на Вирского их написали более 300.
— Правда, что первый танец, который вы поставили, придя в коллектив, был русский? И именно его сейчас вы сняли из репертуара?
— Так и было. Когда я пришел в коллектив, тогдашний министр культуры попросил меня поставить русский танец. Я сказал, что в программе уже есть один в постановке Павла Вирского. На что мне ответили, что уже все Политбюро ЦК КПСС Украины выучило его движения. А танец действительно был потрясающий, на мотив русской народной песни: «Ах, утушка моя луговая…» И я взялся за новую постановку. Сейчас мне даже стыдно признаться, как она называлась: «Ты, Россия моя». Постановка получилась очень удачной, Щербицкий был в восторге. Но сейчас я сознательно снял этот танец из нашей программы. Мы едем на гастроли в Польшу. Импресарио очень просил, чтобы мы все же исполнили этот танец. Я категорически ответил: «Нет. Или мы не поедем на гастроли». Считаю, что сейчас, когда русские воюют против нашей страны, мы не вправе поддерживать их, даже посредством народного танца. Я не могу наплевать на своих соотечественников, парней, которые отдают жизнь, защищая Украину.
4566Читайте нас у Facebook
