На самые современные протезы для бойца АТО люди собрали около миллиона гривен
«С первого дня на фронте у меня было предчувствие, что получу ранение, — признается Александр Чалапчий. — Больше всего боялся минометных атак. Наш блокпост обстреливали каждый день. Только слышал свист — сразу в лесопосадку! Так быстро бегать научился, куда там спринтерам. Несколько раз мины взрывались совсем рядом. Первый раз спас бронежилет, второй — дерево, за которым успел спрятаться. Но я понимал, что однажды снаряд все равно меня догонит. Думал, что, скорее всего, оторвет ногу. Я таких случаев столько перевидал! Успокаивал себя: «Главное, чтобы руки остались». Так и вышло: руки есть, а ног нет… В тот раз мина прилетела тихо. Я даже среагировать не успел».
До войны Александр Чалапчий работал преподавателем профтехучилища в поселке Ульяновка Кировоградской области. В прошлом служил в спецназе, поэтому в местном военкомате его одним из первых внесли в списки мобилизованных. Однако Александр не стал дожидаться, пока отправят в АТО, и сам попросился на фронт.
*Почти сразу после начала АТО бывший спецназовец Александр Чалапчий сказал жене: «Сейчас каждый нормальный мужчина должен защищать родину» — и ушел на фронт
— До этого муж возил в зону АТО продукты и военное снаряжение для наших солдат, — говорит 27-летняя супруга Александра Татьяна. — Возвращался морально подавленный, разбитый. Однажды сказал мне: «Сейчас каждый нормальный мужчина должен защищать родину. Я уже написал рапорт». Я даже не думала отговаривать Сашу: уважала его решение. За несколько дней до того, как пришла повестка из военкомата, я узнала, что ношу под сердцем второго ребенка.
— Было предчувствие беды?
— У меня нет. А вот наша шестилетняя дочка Оля непостижимым образом смогла почувствовать опасность. Саша уже два месяца служил в 34-м батальоне. Все это время мы скрывали от дочери, где он находится. Объясняли: мол, папа уехал в длительную командировку. Однажды Оля подошла ко мне и спросила: «Мама, скажи правду. Папа на войне?» «Доця, он в командировке, — отвечаю. — Я тебе уже говорила». Оля посмотрела на меня с укором: «Ты меня обманываешь. Он на войне. Позвони папе и скажи, пусть быстро едет домой. Иначе… его убьют». А на следующий день со мной связались Сашины сослуживцы и сообщили, что моего мужа тяжело ранили и его жизнь висит на волоске…
— Мы стояли на блокпосту возле поселка Ленинский под Горловкой, — рассказывает Александр Чалапчий. — Двадцать восьмое сентября, рассвет. Накануне получили задание организовать «зеленый коридор» для жителей Горловки, чтобы они могли зайти в мирную зону и получить там пенсии, купить еду, лекарства. Моя смена уже закончилась, и я должен был идти отсыпаться. Но тут заметил вдалеке колонну бредущих людей. Думаю: надо успеть снять сигнальные растяжки. Дело в том, что на ночь мы расставляли на дороге «предупредительные мины». Вреда от них никакого, но, если идущий человек заденет такую растяжку, она начинает свистеть. Так мы узнавали о приближении боевиков. Но мирных-то людей зачем пугать?
Мы с товарищем побежали навстречу колонне. В эту секунду начался артобстрел. Потом я узнал, что боевики стреляли из миномета. Теми самыми снарядами, которых я так боялся и от которых убегал все лето. Сначала услышал слабый свист, потом хлопок. В голове вспышка, в ушах — шум, перед глазами — дым. Я упал. Первая мысль: «Контузило». Попробовал подняться и тут же рухнул на землю. Попытался встать на коленки. Не получается! И не могу понять, почему. Чувствую, ноги вообще онемели. Глянул вниз, а они… сплелись косичкой. Нет, думаю, это мне мерещится. Не бывает такого.
Рядом лежал мой друг и стонал. Я подполз, осмотрел его: контузия и несколько царапин. Оборачиваюсь, а за мной по земле тянется кровавый след: двойная, как колея, дорожка. Вот тогда я и понял, что ранен в обе ноги. Пополз обратно к своему автомату Калашникова. Снял с него жгут (которым бойцы обычно перематывают приклад оружия. — Авт.). Второй жгут взял с автомата контуженого товарища. Перетянул одну ногу, потом другую. Попробовал кричать «На помощь!», но рядом никого не было.
Вспомнил, что у меня была рация. Наверное, во время взрыва вылетела из кармана. Начал ползать, искать рацию… Нашел, вызвал подмогу. Но ребята долго не могли к нам пробиться: мины летели стеной. Все это время я был в сознании. Помню, как хлопцы погрузили меня в машину, повезли в Дзержинск. В больнице хирург сокрушался: «Ты потерял много крови, давление сорок на пятьдесят. Я даже боюсь ввести наркоз, потому что ты из него можешь не выйти». Врачи накачали меня плазмой и стали совещаться, что делать. «На свой страх и риск начнем операцию, — сказали мне. — Попробуем спасти твою ногу». Но не смогли. Когда я проснулся, правой ноги выше колена и левой ступни уже не было. Хирург объяснил: «Ноги — не беда. Счастье, что ты вообще выжил. На момент операции в твоем организме оставалось не больше двух с половиной литров крови».
*«Мы уверяли дочку, что папа в командировке, — вспоминает супруга Александра Татьяна. — Но она каким-то шестым чувством догадалась о правде»
Пока Александру делали операцию, боевые товарищи боялись даже звонить его жене. Ведь врачи предупредили, что боец вряд ли перенесет хирургическое вмешательство, поэтому не стоит зря обнадеживать родственников. Но когда вышел из наркоза, сослуживцы набрали Танин номер и в мягкой форме сообщили: «Саша ранен, лежит в больнице. Но вы не переживайте. С ним все будет хорошо».
— Я сразу поняла: случилось что-то страшное, — вздыхает Татьяна. — Перезвонила Сашиным друзьям из батальона. От них и узнала, что мужу оторвало обе ноги и состояние очень тяжелое. Помчалась в Донецкую область. А проехать в Дзержинск невозможно: со всех сторон шли обстрелы. По телефону мне сообщили, что мужа перевезли в артемовскую больницу. Я туда. Подошла к зданию больницы — и сердце в пятки. Боялась, что Саша прогонит меня из палаты. Он ведь такой сильный, гордый, никогда не разрешал жалеть его.
Набралась смелости, зашла в палату. А Саша так обрадовался! «Все нормально», — говорит и… улыбается. — Ты не думай, со мной мороки не будет. Я за детьми стану смотреть. Да я все буду делать!» Потом признался, что страшно переживал перед нашей встречей. Думал, я начну его ругать. Мол, бросил семью, уехал на войну и вот… А я даже не заплакала. Наоборот: увидела мужа — живого, улыбающегося — и словно взрыв в сердце! Радость сумасшедшая! Спасибо Господу, что не забрал у меня Сашу.
Чтобы перевезти мужа в столичный госпиталь, нужно было собрать справки. Однако это оказалось настоящей проблемой: бюрократия, проволочки, отговорки. И тогда у меня первый раз случилась истерика. В ту минуту рядом оказались добрые люди. Жена командира медроты Нацгвардии Украины Лида Илькив не отходила от меня ни на шаг: «Думай только о Саше. Все вопросы уладит мой супруг». Лида забирала меня ночевать к себе, а ее муж быстро собрал необходимые документы и отправил нас с Сашей в Киев. Еще и обезболивающее в дорогу дал, хотя оно было в большом дефиците.
Врачи Центрального военного клинического госпиталя определили, что на левой ноге бойца развилось сильнейшее заражение. Спасти конечность было уже невозможно. Ампутировав второе колено, столичные хирурги сумели сохранить большую часть бедра. Потом, пытаясь научиться ходить, Александр часто благодарил их за это.
— Мне рассказывали, что в госпитале вы, Саша, не разрешали никому опекать вас и даже «воспитывали» упавших духом соседей по палате.
— Ну приходилось периодически встряхивать ребят с ампутированными конечностями. А то лежат взрослые мужики и плачут. «Смотри, — говорю. — У тебя есть одна нога. Ты можешь на костылях проскакать в туалет. А я этого сделать не могу. Чтобы справить нужду, становлюсь настоящим акробатом». Я ни разу не позволил медперсоналу подсунуть мне судно. Из меня шланги и трубочки торчали, а я все равно перекидывал тело в инвалидную коляску и сам ехал в туалет. Один парень постоянно ныл: «В мене ноги немає. Кому я такий треба?» «Пусть так, — спорил с ним. — А кому нужен я без обеих ног? Но жизнь ведь продолжается. Будем что-то придумывать, учиться жить с этим».
— Сложнее всего привыкнуть к мысли, что ног нет, — хмурится Александр. — Потому что они вроде как есть. Мне все время хочется встать и пойти. Прошло четыре месяца, а я каждую секунду чувствую ампутированные части ног. Они болят, колют, пекут, почему-то страшно чешутся голени… Врачи называют это фантомными болями. Они исчезают только раз в сутки: с шести до восьми часов утра. В этот промежуток мне так хорошо, так приятно.
Но фантомные боли — пустяки по сравнению с мучающим меня чувством вины. Я ведь сильно подвел свою семью. Был мастером в училище, где преподавал электрогазосварку, и единственным в Кировоградской области специалистом, который варил газогенераторные котлы. Взял толковых парней из своей группы, они мне помогали, а заодно опыта набирались и деньги зарабатывали. Это дело приносило мне ощутимый доход: купил дом, сделал там ремонт, приобрел машину, достойно обеспечивал жену и дочку. И тут — раз! — пошел защищать родину. И все потерял…
Самое обидное, что родина начислила мне пенсию в размере трех тысяч гривен. Попробуй сегодня прожить на эти деньги! Надо одного ребенка поднимать, другой вот-вот родится. Жена в декрете. В общем, эта пенсия меня и «доконала». Сказал себе: «В инвалидном кресле точно сидеть не буду. По-любому встану на ноги. Вернусь на работу в училище, стану снова варить газогенераторные котлы». Потому что, сидя в инвалидном кресле, выполнять такие работы никак не получится. Будь я один, то, наверное, плюнул бы на все и… Знаете, сколько ребят-ампутантов спиваются, становятся наркоманами, кончают жизнь самоубийством? Но мне нельзя дать себе слабину. Есть семья, и я за нее отвечаю.
Еще в госпитале я решил, что нечего зря валяться: надо готовить себя к жизни на протезах. А для этого нужна хорошая физическая форма. Над кроватью была перекладина, я на ней подтягивался. Потом волонтеры принесли гантели, и я тренировался до полного изнеможения.
Прошлой осенью волонтеры, опекающие раненых в Центральном клиническом военном госпитале, начали масштабную акцию по сбору средств на дорогостоящие протезы для Саши Чалапчия. Поскольку у мужчины нет коленей, объяснили волонтеры в соцсетях, ему нужны самые современные, «умные», то есть напичканные электроникой, протезы. Они позволят Саше жить полноценной жизнью. Но такие протезы стоят сумасшедших денег… Невероятно, но всего за два месяца неравнодушные люди прислали Саше около миллиона гривен!
— Средства приходили из Америки, Испании, Италии, Канады, Польши, — говорит Татьяна. — Переводы продолжают поступать даже сейчас. И это неспроста. В нашем городке повсюду стоят ящики для сбора денег на лечение больных раком деток. Саша никогда не проходил мимо. Бывало, вытаскивал из кармана последние деньги и клал их в ящик. А я еще, глупая, спорила с мужем… Но когда беда случилась с Сашей, видите, сколько людей откликнулось? Добро всегда возвращается.
*Мне нельзя дать себе слабину, — считает Саша. — У меня есть семья, и я за нее отвечаю»
Из присланных на протезы средств семья не берет ни копейки. Это Сашино будущее, его мечта. Однако для осуществления этой мечты Александру приходится выносить поистине адские муки. Чтобы научиться ходить на «умных» протезах, сначала нужно освоить «простые» электронные. Благо государство обеспечивает ими участников АТО бесплатно. Но пока специалисты столичной протезно-ортопедической мастерской подгоняли электронные протезы под Сашины культи (а это ювелирная, кропотливая, занимающая много времени работа), Александр, не желая терять ни дня, начал осваивать… обычные механические!
Для человека с отсутствующими стопами и коленными суставами, то есть основными точками опоры при ходьбе, это задача из области фантастики. Ведь нужно полностью «переучить» тело держать баланс. В теории это возможно, но на практике требует колоссальных физических и эмоциональных усилий. Друзья подарили Саше мини-тренажерный зал, и он стал на дому укреплять мышцы верхней части туловища, которая теперь должна принять на себя всю нагрузку при ходьбе.
— У Саши сложный случай двусторонней ампутации бедра, — объясняет директор столичной протезно-ортопедической мастерской «Ортотех-Сервис» Александр Стеценко. — При такой ампутации отсутствует огромная группа удерживающих скелет мышц. А без них очень тяжело стабилизировать себя в пространстве. В принципе, эти мышцы можно компенсировать другими — спинными и прессом. Однако чтобы удержать баланс всего тела, они должны быть в очень высоком тонусе. В Украине нет статистики, сколько инвалидов с таким уровнем ампутации смогли освоить протезы. Возможно, вообще ни одного. По данным моих европейских коллег, только десять процентов пациентов без коленных суставов могут передвигаться. Но это на самых современных, на грани фантастики протезах и после многолетних занятий с инструкторами.
Да, государство оплачивает протезы для своих солдат, потерявших на войне ноги и руки. Но использовать протезы без курса реабилитации по укреплению мышц невозможно. Этот аспект, похоже, упустили совершенно. В случае Саши его вытягивает сильнейшая мотивация. Помню, приехав к нам, он с порога спросил: «Сможете поставить меня на протезы?» Конечно, со своей стороны мы сделаем все: удобную вакуумную гильзу, крепления, узлы… Но главное — Сашино желание и сила воли. Хотя уже сейчас я могу с уверенность сказать: через год этот геройский парень будет ходить даже без палочки.
— Сначала я учился просто стоять на механических протезах, — рассказывает Александр. — Потом начал передвигаться по комнате. Беда с этими протезами. Колени-то не сгибаются. На диван или на кресло не сажусь, а падаю спиной. Пока жена еще бегала на работу, начал сам выходить на улицу. По ступенькам сползал. Потом свешивался с перил, ноги засовывал в протезы, отталкивался и — оп! — стою. Но погода играет против меня: уже месяц гололед. Сделаю шаг и сразу падаю. Поваляюсь, перетерплю боль. Подползу к дереву, изловчусь и поднимаюсь (представьте, как это без опоры на колени! — Авт.). Если дерево было далеко, случалось, лежал, пока жена не вернется с работы и не поднимет меня. Но я не отступал: на следующий день снова на «променад». У меня просто другого выхода нет: когда родится второй ребенок, я должен нормально, полноценно ходить.
С тех пор как Татьяна вышла в декрет, они с Сашей учатся ходить вдвоем. Эта картина вызывает восхищение мужеством пары, и в то же время на глаза наворачиваются слезы. Опираясь на подлокотники костылей, по гололеду ступает на протезах мужчина. Позади него осторожно шагает худенькая женщина с выпирающим животиком. При этом она поддерживает мужа за локоть и страхует каждый его шаг. На днях Саша и Таня добились ошеломляющего результата: преодолели целых пятьсот метров! При этом Саша ни разу не упал.
— Не раз говорила мужу, что я не смогла бы так «поломать» себя, — хвалит супруга Таня. — Конечно, и у нас бывают минуты отчаяния. Тогда ищем в Интернете видео, как учились ходить люди с двойной ампутацией. В странах СНГ таких примеров нет, зато в Америке хватает. Пересматриваем видео по много раз, настраиваем друг друга на позитив. Из этих роликов я узнала, что американские инвалиды без ног много времени провели в госпиталях, занимались с лучшими реабилитологами. А мой Саша самоучка. У него ведь даже культи еще толком не зажили. А он уже ходит! Тяжело, через боль, но ходит.
Пока Саша лежал в госпитале, я часто думала: как он теперь будет жить? Муж ведь очень деятельный был: и котлы варил, и пчеловодством увлекался, и с учениками дополнительно занимался. Спал по четыре часа в сутки. А недавно поняла: Бог посылает тяжкие испытания только сильным. И это испытание мой муж выдержит.
Вчера Саше поставили «простые» электронные протезы. И он сразу же смог сделать на них несколько самостоятельных уверенных шагов. Директор мастерской «Ортотех-Сервис» Александр Стеценко специально пригласил своих подопечных — «атошников» с ампутированными конечностями, чтобы ребята познакомились с Сашей и заодно посмотрели на усовершенствованные мастерами протезы. Ведь для каждого из бойцов тоже будут изготавливать индивидуальные вакуумные гильзы и другие удобные детали протезов. Кроме того, для многих Саша станет примером несгибаемой воли к жизни.
Сегодня Александр улетел на реабилитацию в Австрию (в Украине нет центров, где бы занимались пациентами с двойной ампутацией). Об этом тоже позаботились волонтеры. Австрийские специалисты научат Сашу ходить без поддержки, покажут необходимые лично ему комплексы физических упражнений и подготовят к освоению в будущем «умных» протезов, которыми пользуются американские инвалиды.
— Рассчитываю вернуться в Украину к середине марта, когда жена подарит мне второго ребенка, — говорит Александр. — У меня наполеоновские планы: весной хочу выйти на работу, продолжить свой бизнес и помогать Тане с детьми. А еще я очень хочу попасть в паралимпийскую сборную Украины. С удовольствием занялся бы академической греблей. Как думаете, возьмут?
— Вас?! Наверняка зачислят вне конкурса!
Фото из семейного альбома
6568Читайте нас у Facebook
