Дочь Павла Вирского: "Сальвадор Дали принимал папу в своем особняке в Испании"
Основатель Национального академического ансамбля народного танца Украины Павел Вирский и ныне считается одним из лучших балетмейстеров мира. Танцами, которые он поставил, восхищались многие знаменитости: Сальвадор Дали, Серж Лифарь, Игорь Стравинский, Ив Монтан, первые лица государств, где гастролировал легендарный коллектив.
О том, каким человеком был Павел Павлович, «ФАКТАМ» рассказала его дочь — музыкант Ольга Вирская.
— Ольга Павловна, что в вашем доме напоминает об отце?
— Рояль, который мне подарил папа. Он привез инструмент из Германии, где был на гастролях с ансамблем. Отец сам прекрасно играл, импровизировал. И меня учил. На этом рояле также играл Святослав Рихтер, с которым отец подружился еще в то время, когда работал в оперном театре в Одессе. Рихтер тогда там был концертмейстером, а папа танцевал и ставил балеты.
— Как Павел Павлович отмечал свои дни рождения?
— Очень скромно. Какого-то особого ритуала не было. Дома накрывался стол. Папа был родом из Одессы и предпочитал традиционные местные закуски: бычки, скумбрию, икру из баклажанов…
— Какие подарки любил получать?
— Книги, особенно о балетном искусстве.
— Меня удивил тот факт, что балетом Павел Вирский начал заниматься после восемнадцати лет. Сейчас ведь детей начинают учить еще с дошкольного возраста.
— Папа был в этом смысле самородок. Он рос в семье потомственных дворян. В детстве его мама Олимпиада Алексеевна, женщина очень образованная, учила их с братом Алексеем (который потом был репрессирован и пропал без вести) игре на фортепиано и французскому языку.
А интерес к танцам у папы появился, когда они всей семьей каждую неделю ходили в оперный театр, где выступали лучшие гастролеры из разных стран мира. Думаю, именно эти представления сыграли важную роль в том, что он увлекся балетом.
У старшего папиного брата верх взяло увлечение морским флотом. Когда Алексея по клеветническому доносу репрессировали, для моего отца это стало большой трагедией. Они ведь были погодками и очень дружили.
Думаю, и папу могла постигнуть такая же участь. Тем более что он никогда не боялся смело высказываться в адрес власти. Но, к счастью, этого не случилось. Папа разыскивал брата, однако тщетно. Поняв, что Алексея нет в живых, отец усыновил своего племянника и помогал ему всю жизнь.
— Читала, что отец Павла Павловича до революции занимался банковским делом и видел вашего папу своим преемником.
— Дедушка планировал отправить сына после окончания гимназии в Германию, чтобы он там постигал азы банковского дела. Но папа воспротивился. В математике был слаб, его интересовало искусство. А тут как раз началась революция и об учебе в Германии уже не могло быть и речи. Дедушка дал согласие, чтобы папа учился хореографии.
Отец сначала учился в Одессе, в Москве, потом вернулся в Одессу, где стал артистом балета, позднее — балетмейстером оперного театра. Затем ставил балеты в Днепропетровске, Харькове, Киеве. Постановки были столь успешными, что в 1939 году отца пригласили балетмейстером ансамбля песни и танца Киевского военного округа.
В годы войны папа выступал с коллективом на фронте, где в 1943-м познакомился с руководителем Ансамбля песни и пляски Советской армии, автором музыки к гимну СССР и песни «Священная война». Александр Александров был так пленен талантом Вирского, что пригласил его в свой ансамбль балетмейстером — готовить военные постановки.
— Кажется, карьера шла, как по маслу…
— Это только на первый взгляд. Расскажу эпизод времен юности отца. В Одессу приехала итальянская цирковая труппа. Папа устроился к ним работать. И вот однажды, выполняя трюк в воздухе, упал лицом… прямо в конский навоз. Честолюбие его было так задето, что ему не хотелось жить.
Но папин отец привел его в чувство, сказав: «Хватит страдать! Сходи в больницу и посмотри, как там мучаются тяжелобольные люди». Папа пошел. И желание жить к нему вернулось.
Отец был очень эмоциональным человеком. Помню, рассказывал, как был воодушевлен встречей с Сальвадором Дали, принимавшем папу в своем особняке в Испании. Отец был потрясен личностью эпатажного художника.
Многое, однако, могло и выбить папу из колеи. Таким в его жизни стал момент трагический и страшный — встреча с нацистским преступником Отто Скорцени.
— Что же произошло?
— На гастролях в Мадриде (было это в 1969 году) после выступления ансамбля на сцену поднялся мужчина со шрамом на щеке, сопровождаемый женой и маленькой дочерью. Он рассыпался в комплиментах в адрес отца. А когда чета с ребенком покинула сцену, к Павлу Павловичу подошли кагэбисты и спросили, знает ли он человека, с которым только что общался. Конечно, отец и предположить не мог, что это нацистский преступник, скрывающийся под чужим именем.
Когда ансамбль вернулся в Киев, папу ждал кошмар. Его вызывали в органы, требовали писать многочисленные объяснительные. Вы себе даже не представляете, какой стресс пережил папа из-за этой злополучной встречи! Он стал болеть. Несколько лет пребывал в опале. В день 70-летия отца телефон с утра безмолствовал. Было обидно. Первым поздравил папу Владимир Щербицкий. А после этого телефон стал звонить не переставая.
— Коллега вашего отца, известный хореограф Григорий Чапкис, рассказывал о множестве провокаций, которые устраивали коллективу недоброжелатели. Не думаете, что встреча со Скорцени вряд ли могла быть случайностью?
— Не исключено, что кто-то хотел дискредитировать ансамбль и самого Вирского. Но доподлинно это неизвестно. Во всяком случае провокации были ведь не раз. Когда в 1960-х годах коллектив отправился на гастроли в Канаду, кто-то из недругов подложил в реквизит взрывчатку. Артистов спасло чудо. Из-за непогоды их отправили не самолетом, в багажном отделении которого был бы размещен реквизит, а автобусом. Костюмы и прочее загрузили в фуру. Она и взорвалась.
— Знаю, что Павел Вирский слыл большим эстетом.
— Это папе передалось от его матери. Он поэтизировал жизнь. В луже умел видеть бриллианты. И меня учил этому. Очень любил меня и старался сделать мир вокруг сказочным. «Назначал» принцессой, сам становился волшебником… Было невероятно интересно.
— Красивыми вещами любил себя окружать?
— Нет, особым франтом не был. Носил обычные костюмы, просто они на нем хорошо сидели. В быту был непритязателен. Ценил опрятность.
— Видела фотографию, где вы с родителями сидите за столом и чаевничаете. Белая скатерть, красивый сервиз, на заднем плане — сервант…
— Вся эта красота — мамина заслуга. Она (Ольга Максимова — первая жена Павла Вирского. — Авт.) старалась создать в доме уют. До 1950-х годов мама работала с отцом, танцевала, ездила с ним на гастроли. Там им часто дарили красивую посуду. Фото, о котором вы говорите, сделано в московской квартире, которую нам дали от краснознаменного ансамбля. Замечательные годы.
Часто нас приглашал в гости Святослав Рихтер. По праздникам они с женой устраивали костюмированные карнавалы. Помню, мама моя готовила костюм испанки, а папа был Дон Кихотом. У Рихтера собирались интереснейшие люди.
И, конечно же, папа много общался с Александром Васильевичем Александровым, который любил его как сына и называл Павлушей. А когда Александров умер, в коллективе начались склоки. Маме предложили уйти на пенсию. Балетмейстером вместо отца хотели назначить другого человека.
От всей этой несправедливости и бесчинства папа получил первый инфаркт. Несколько месяцев пролежал в больнице, но благодаря маме, врачам и тренированному организму выкарабкался. А еще во время всех этих распрей в коллективе отцу стали приходить приглашения из Киева — возглавить ансамбль народного танца Украины. И он согласился.
Приехав в Киев, папа сразу же затеял в ансамбле колоссальные реформы. И вот, как ни странно, после инфаркта начался творческий прилив сил, именно в это время отец создал очень много прекрасных танцев: «Гопак», «Запорожцы», «Ползунец», «Рукодельницы», «Куклы»…
— Говорят, ваш отец был невероятно требовательным руководителем.
— Это правда. Будучи работягой необыкновенным, и других заставлял работать так же самоотверженно. Приходя к десяти утра, рабочий день заканчивали в одиннадцать вечера. Работали на износ. Но для отца такой труд был радостью.
— Наверное, для хобби времени не оставалось?
— Вы знаете, отец многим увлекался. Хорошо рисовал, в частности шаржи. Он же одессит, поэтому обладал прекрасным чувством юмора. Мог устроить розыгрыш. Когда приезжал к своей маме в Одессу, одевался как курортник и шел на Привоз. С торговцами говорил на одесском жаргоне, и они принимали его за своего. Даже не предполагали, что на базар пришел известный артист.
Вообще отцу многое было интересно. Он прекрасно играл на фортепиано, интересовался архитектурой. Любил гулять по Киеву, который называл златоверхим, любоваться историческими зданиями и панорамами. А в юности изучал анатомию.
— В 1960 году Павел Вирский был удостоен звания народного артиста СССР. К этому времени был состоятельным?
— Отец не имел ни машины, ни дачи. Только хорошая квартира в центре города. А деньги? Все его мысли были не о заработках, а о новых проектах. В конце жизни очень хотел поставить танец по мотивам гоголевских «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Уже были сделаны эскизы. И даже начались репетиции. Но, увы, не успел — смерть помешала осуществиться мечте.
— Читала, что когда ваш отец умер, ансамблю, гастролировавшему в Сибири, Щербицкий выделил правительственный самолет — чтобы артисты успели проститься с Павлом Павловичем…
— Да, Владимир Васильевич замечательно относился к отцу. Вообще, папа всегда ездил с коллективом. А накануне этих гастролей вдруг очень плохо себя почувствовал и лег в госпиталь. Там ему вырезали желудок. Навестила папу перед самой его смертью. В больничной палате лежал красивый, но обессиленный мужчина с точеной фигурой. Помню его последний взгляд, улыбку и слова: «Как хорошо, что ты пришла». Тогда и не думала, что больше его живым не увижу.
— Вы сохранили фамилию Вирская…
— Да, я ведь единственный ребенок Павла Вирского. Поэтому и сыну своему дала фамилию Вирский. Он гитарист. Как и его дедушка, занимается искусством.
— Что бы вы сказали отцу сегодня, если бы он мог вас услышать?
— Сказала бы, что он всегда в моем сердце. В день 110-летия обязательно помянем его в домашнем кругу, съездим на Байковое кладбище, чтобы положить на могилку цветы. И еще, думаю, отцу было бы очень приятно услышать, что дело его продолжает жить.
3019Читайте нас у Facebook
