Герман Обухов: "Рано или поздно Россия признает, что это она сбила "Боинг" в небе над Донбассом"
— Он молодой еще, толком жизни не знает, а она почитай до седых волос дожила, а ума, видать, не нажила, — сокрушался посетитель фотовыставки «Преступления террористов „ДНР“ и „ЛНР“ против человечности», рассматривая снимок, на котором на фоне обломков «Боинга 777», сбитого оккупантами в Донецкой области, позируют двое боевиков — парень и дама бальзаковского возраста — в камуфляже и с автоматами в руках.
Рядом висела фотография смеющихся детей — пассажиров самолета, снявшихся на память в Амстердаме перед вылетом. Ребята тогда и не догадывались, что это фото станет последним в их жизни.
«Отца моей мамы приговорили в 1937 году к расстрелу за крамольные разговоры в очереди»
— Мы отобрали 45 наиболее впечатляющих кадров (многие из них потрясают до глубины души, например, фотография, на которой молодая мама оплакивает погибшего сына лет шести-семи. — Авт.), иллюстрирующих злодеяния боевиков и российских войск на Донбассе, — говорит бывший советский диссидент, гражданин Соединенных Штатов, писатель Герман Обухов. — После четырех лет отсидки в лагере в Пермской области и двух лет ссылки (срок я получил за антикоммунистическую рукопись), в 1988 году меня вынудили уехать из Советского Союза. С тех пор политикой фактически не занимался, но был вовлечен в общественную деятельность, связанную с помощью детям-сиротам в России. Однако теперь вновь пришлось вернуться в политику, потому что на мою первую родину пришел неофашизм. Его признаки налицо. Первый — господство идеологии великодержавного шовинизма. Второй — слияние всех ветвей власти, средств массовой информации, бизнес-элиты и силовиков в единое сообщество. Третий признак — преследование инакомыслящих и политические убийства. Четвертый — военная агрессия против соседей и аннексия близлежащих территорий, и пятый — идолопоклонничество вождю. Чтобы противостоять этой чуме XXI века, мы с единомышленниками создали Международную антипутинскую коалицию «Стоп фашизм в России». Выставка «Преступления террористов „ДНР“ и „ЛНР“ против человечности» — одно из мероприятий этой организации. Мы хотим показать ее в странах Европы и США.
Несколько представленных здесь фото — это визуальная хроника трагедии «Боинга 777», сбитого российским «Буком» в небе над Донбассом. Россия отрицает свою причастность к этой трагедии — так же, как СССР в 1983 году опровергал, что советский истребитель сбил корейский «Боинг» с пассажирами на борту. Тогда Москва в итоге вынуждена была признать вину и принести извинения за эту трагедию. Уверен, рано или поздно Россия извинится за малайзийский «Боинг 777» и выплатит компенсацию родственникам погибших.
— Как в советские годы вы стали диссидентом?
— После окончания Ленинградского электротехнического института имени Ульянова (Ленина) я попал по распределению в конструкторское бюро. Занялся общественной деятельностью — и стал заместителем секретаря комсомольской организации нашего КБ по международным связям. Это позволило мне увидеть облеченных властью людей такими, какие они есть на самом деле: активисты рассматривали карьеру в комсомоле и партии как возможность получить доступ к материальным благам. К примеру, секретарь комитета однажды спросил нас: «Кто хочет поехать в Сочи? Есть две бесплатные путевки». Меня такой подход очень разочаровал: в коллективе работало более 200 комсомольцев, а секретарь решил отдать путевки своему активу.
Мои родители были умными и честными людьми. Они относились к советской власти критически. Тем более что маминого отца в 1937 году приговорили к расстрелу как «врага народа» за невинную реплику в магазине. Мировоззрение родителей передалось мне. Мой отец был ученым, работал со светилами советской науки. Иногда мы вместе слушали «Би-би-си» и «Голос Америки», хотя эти радиостанции в те годы глушили.
Я самостоятельно изучал английский язык. За пару лет довольно хорошо его освоил. Районный комитет комсомола часто устраивал встречи с иностранными делегациями, приезжавшими в Ленинград. Я бывал на них и общался с иностранцами без переводчика. Так у меня появлялись новые друзья за рубежом. Выехать в капиталистические страны тогда было весьма проблематично, а вот в социалистические — проще. Причем отправиться туда можно было по приглашению, без «надзирателей», которых КГБ приставляло к группам советских туристов. Мне удалось посетить Польшу, Чехословакию, Болгарию, Венгрию, Югославию.
«Мы расписались с Ириной, когда я отбывал в лагере срок»
— Пока я общался с членами официальных делегаций (они в основном были из стран Европы), подозрений у КГБ, должно быть, не вызывал, — продолжает Герман Обухов. — Но со временем среди моих знакомых появились американские журналисты, и это не могло не заинтересовать чекистов. Один из таких знакомых — корреспондент «Нью-Йорк таймс» Крейг Уитни — говорил по-русски без акцента. Облачившись в советскую одежду, он «шел в народ» в поисках очередного репортажа. Когда ему удавалось уйти от слежки КГБ, заходил в забегаловку, расположенную поблизости от того или иного оборонного предприятия Москвы, чтобы «поговорить по душам» за кружкой пива с рабочими и инженерами. Так в его газете появлялись весьма любопытные публикации, которые очень раздражали КГБ. В один прекрасный день журналиста выдворили из СССР, обвинив в работе на американскую разведку. Позже он стал шеф-редактором «Нью-Йорк таймс» в Европе.
— Что вас побудило взяться за написание книги?
— Мне хотелось выразить несогласие с советской действительностью и лживой пропагандой. Как-то я познакомился с профессором Дартмутского колледжа из штата Вермонт Кэрол Люплов, которая привезла группу американских студентов на стажировку в Ленинградский государственный университет. Она прочитала мои первые пробы пера и посоветовала написать книгу. И я выливал на бумагу свои мысли о коммунистической идеологии, теории марксизма-ленинизма, реализации этой утопии в Советском Союзе. Во время работы над рукописью познакомился еще с одним замечательным человеком — Анни Шевалье, редактором французского издательства «Галлимар», потомком российских эмигрантов. Анни заверила меня, что как только рукопись будет завершена, она поможет издать ее во Франции.
Стремление дописать книгу (я дал ей название «Погаснувший рассвет») теперь не оставляло меня. Через три года, когда она была почти готова, я собрался в Москву на Международную книжную выставку-ярмарку, на которую должна была приехать и Анни Шевалье. Взял с собой рукопись. Ради конспирации на конверте, в который ее упаковал, написал «В ЦК КПСС».
Скорее всего, трое попутчиков в моем купе были чекистами. По наивности я купил билет с помощью друга из «Интуриста», причем договаривался с ним об этом по телефону. Наверняка мои разговоры прослушивались, и в КГБ знали о поездке. В поезде один из попутчиков предложил выпить коньяку, якобы за рождение его дочери. Коньяк как-то слишком сильно на меня подействовал, и я быстро уснул. Наутро, когда поезд уже стоял у перрона, этот «папаша» разбудил меня и назойливо предлагал выпить чаю. То, что напиток был «заряжен», тоже не вызывает сомнений. Я сделал глоток. Выйдя из поезда, почувствовал головокружение. Решил, что нужно выпить кофе, и направился в ближайший кафетерий. Едва пригубил напиток, как меня стало рвать. Благо рядом оказался рукомойник, и я устремился к нему. Словно из-под земли возникли два «дружинника» и попросили меня пройти с ними в отделение милиции, мол, я нарушил общественный порядок. С Ленинградского вокзала меня повезли через весь город на… Киевский. Там меня уже ждали. Спросили: «А что у вас в сумке?» В Ленинград меня вернули на самолете. У трапа ждала «Волга» с мигалкой.
— Во время следствия вас пытали?
— Нет. Все было цивилизованно. Следователь даже угощал меня чаем или кофе с печеньем. Суд вынес ожидаемый приговор — четыре года лагерей и два — ссылки. Отсидел их от звонка до звонка…
— Вы тогда уже были женаты?
— Нет, но у меня была невеста Ирина, разделявшая мои убеждения. Она прочитала рукопись до моего ареста и пришла в восторг. Когда я оказался за решеткой, родители Иры потребовали, чтобы она со мной рассталась. Ей пришлось переехать к моим отцу и маме. Комсомольские вожаки в институте Ирины (она училась на четвертом курсе политеха) пытались переубедить ее, оказывали не нее давление. Это закончилось тем, что она бросила на стол комсомольский билет и заявила, что больше в комсомол не вернется. Мы расписались на первом году моей отсидки в лагере. Служащая загса официально оформила брак, а администрация колонии предоставила мне три выходных дня, положенных по закону. В комнате для свиданий и прошел наш медовый месяц.
В политзоне я оказался среди единомышленников, где все друг друга понимали и поддерживали. В 1987 году, когда до конца ссылки, которую мне пришлось отбывать на Дальнем Востоке в поселке Аян, оставалось три месяца, ко мне приехал полковник КГБ из Москвы. Он предложил написать заявление с просьбой разрешить вернуться к своей семье. Я отказался.
За несколько лет до этого — в 1985 году — президент США Рональд Рейган на Мадридской встрече по правам человека огласил список политзаключенных Советского Союза (чуть больше 400 человек), которым заочно предоставлялось политическое убежище в США. Там была и моя фамилия. Через полгода после освобождения (весной 1988-го) меня вынудили уехать из Ленинграда за границу. Я вылетел в Лондон. Оттуда переехал в Германию, где жил некоторое время, пока оформлялись документы. Ирина присоединилась ко мне через несколько месяцев, когда я уже был в США. Там я очень скоро нашел приличную работу в Йельском медицинском центре по своей основной специальности — инженера по медицинскому оборудованию.
…В 90-е годы как бывший политзаключенный я каждый год приезжал в Санкт-Петербург к своим родителям и друзьям. Мне доводилось встречаться тогда со многими известными сегодня политиками, включая Владимира Путина. Никакого особого впечатления он на меня тогда не произвел — обычный исполнительный чиновник мэрии. Трудно было предположить, что он станет президентом России, развяжет агрессию против братской Украины…
Сегодня бывшие политзаключенные вновь стали оппозицией к российской власти и, возможно, даже более радикальной, чем в Советском Союзе. Подробнее об этом можно прочесть на сайте Международной антипутинской коалиции «Стоп фашизм в России» — www.stopfascism.org.
Фото в заголовке Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
5260Читайте нас у Facebook
