В Запорожской области произошел конфликт из-за мемориальной доски в память о бойце АТО
О мире в восточных областях Украины пока приходится только мечтать — практически каждый день там гибнут наши ребята… На стенах жилых домов и учебных заведений появляются мемориальные доски в память о тех, кто отдал свою жизнь за страну и спокойствие ее граждан. Но порой, увы, и с этими памятными знаками происходят нелицеприятные вещи — неизвестные злоумышленники их марают, разбивают, снимают. А в Запорожье почти сразу после открытия мемориальной доски в память о Викторе Катанове часть текста на ней заклеила администрация школы.
Первым о странной ситуации сообщил в «Фейсбуке» бывший защитник Донецкого аэропорта, а ныне депутат Запорожского горсовета, научный сотрудник музея «Хортица» Вячеслав Зайцев:
«У 83-й школі відбувся акт вандалізму — на дошці загиблого Героя Віктора Катанова зафарбували слова „російсько-фашистська навала“. За моєю інформацією, зафарбували після розпорядження „зверху“. Для тих, хто не зрозумів: Віктор загинув, коли було вторгнення російських військ 25 серпня 2014 року під Старобешевим. Безпосередньо від цієї навали! Сучасний російський режим носить усі ознаки фашизму.
До речі, мати загиблого Героя, Марія Катанова, всі гроші від держави віддала на підрозділ, де служив її син, — у третю батарею 55-ї артбригади».
— Я также сообщил о произошедшем руководителю департамента образования и главе района, — поясняет «ФАКТАМ» Вячеслав Зайцев. — И к утру сотрудники школы отчистили доску. Оказалось, что строчка была просто заклеена. Мы же с боевыми побратимами планируем туда наведываться и проводить для школьников уроки мужества, чтобы объяснить, что этот боец действительно погиб в бою с регулярными российскими войсками, которые уже не прячась шли по нашей земле.
*Виктор Катанов погиб 25 августа 2014 года под Старобешево Донецкой области, когда на территорию Украины открыто вторглись российские войска и танки
Волонтер 55-й бригады Екатерина Матюха рассказывает, что церемония открытия двух мемориальных досок в школе (Виктору Катанову и еще одному выпускнику этого учебного заведения Олегу Макееву, погибшему под Широкино 5 апреля 2015 года) прошла торжественно, в душевной обстановке. На торжестве были близкие погибших ребят, их одноклассники, боевые товарищи, местные жители и представитель райадминистрации. И вдруг часть надписи с доски Виктора, которую изготовили по инициативе его побратимов, исчезла.
— Меня поражает двоякость ситуации: все политики, государственные мужи на самом высоком уровне с трибун и телеэкранов говорят о причастности Путина и российской армии к войне на востоке Украины, и в то же время мы стесняемся этого в написанном виде? — недоумевает Екатерина. — Хочу подчеркнуть: для боевых товарищей Вити Катанова важно, чтобы жители Запорожья понимали, с кем ведется война, по чьей вине он погиб. Бандиты или сепаратисты не могли бы воевать третий год без помощи танков и «Градов» соседней страны.
Директор запорожской школы № 83 Любовь Овсейчук вину за поступок берет на себя:
— После митинга ребята из 55-й бригады поехали к Вите на кладбище, а ко мне подошли жители и начали выяснять, кто написал такие слова на мемориальной доске. Возмущались: «Официально войны с Россией нет, а вы сделали такую надпись!» Против увековечивания памяти они не возражали. И цветы тут возлагали, и уточняли биографию Виктора. Но сочетание «российско-фашистская» их оскорбило. Мне предложили: «Давайте черной траурной лентой просто закроем эти слова». Я согласилась заклеить фразу, чтобы погасить конфликт. Объяснила свои действия департаменту и районо.
— Сколько я смотрю в газетах и по телевизору — такой надписи на памятных досках нигде не видела, — говорит мама погибшего бойца Мария Катанова. — Потому многие люди и были против. В день открытия я тоже подумала, что как-то нехорошо звучит «российско-фашистская» — как обычно пишут «немецко-фашистские захватчики». Но ведь эскиз мемориальной доски был заранее известен, когда можно было что-то изменить! Еще одну памятную доску планируют установить на Витином училище. Надеюсь, там история не повторится, потому что мне не хочется скандалов.
С тех пор как погиб сын, меня не интересуют ни фильмы, ни развлекательные передачи. Только новости смотрю — что там, на востоке Украины? — и молюсь, пусть победа быстрее придет, чтобы больше не гибли наши ребята. Витя никогда не предполагал, что начнется война и ему придется идти на фронт.
Жизнь Виктора Катанова оборвалась в 32 года.
*Одна из последних фотографий Виктора
— Сын тяжело рождался (весил всего два килограмма и пуповиной вокруг шеи был обвит) и тяжело уходил из этого мира, — вспоминает Мария Григорьевна. — Глаза у него были голубые, в детстве сын напоминал девочку. А это он в первый класс пошел, — перебирает мама скромный семейный фотоархив. — Потом Витя изменился, на своего отца стал похож, хотя тот всегда говорил, что это не его ребенок. Бросил нас, ушел к другой. А теперь на деньги за гибель сына претендует! Я же получила только половину положенной суммы — 300 тысяч гривен. Памятник сыночку на них установила, поминки справила, а остальное ребятам из его бригады отдала. Вторую часть выплаты от государства за погибшего сына мне не дают. Бывший муж уже звонил в военкомат, справлялся о деньгах. «Мой сын, — говорит, — погиб!» Разве может такой отец претендовать на подобные выплаты?
Поднимать сына Марии Катановой пришлось в одиночку. Было нелегко: из-за безденежья мальчику пришлось оставить кружок бальных танцев, в школе его дразнили, поскольку одевался бедно. Подростком Витя помогал матери подрабатывать — подметать территорию, после чего спешил на занятия в училище. Мария Григорьевна признается, что переживала за сына, держала его в строгости, контролировала.
— Когда Крым отобрали оккупанты, Витя принял это близко к сердцу, он же там проходил срочную службу, — говорит мама бойца. — Конечно, он, как и многие, боялся идти в АТО. Но когда пришла повестка, отправился на комиссию и в нужный день был в военкомате. Направили его в артиллерию, хотя по специальности он был пулеметчиком. Я еще успела несколько раз навестить его здесь в части, привозила продукты для сына и его новых друзей. Собиралась и 24 августа, но Витя позвонил накануне: «Не надо, мы сейчас уезжаем. Туда». Я поняла, что в зону АТО. «Ну что же, — нашла в себе силы сказать, — вернешься домой — у тебя вся грудь в орденах, и все девчата будут твои!»
Это был наш последний разговор (прижимает к груди портрет сына женщина. — Авт.). На следующий день, 24 августа, я посмотрела по телевизору парад ко Дню независимости Украины. А 25-го пришла на работу на завод. Иду по лестнице и вдруг слышу: что-то шуршит — воробышек залетел и так в окно бьется, так бьется! Я его гоню, а он мечется…
Через сутки мне позвонили: «Был бой, вашего сына не нашли — ни тела, ни документов». Я обращалась в военкомат, в другие инстанции — никто ничего не знает. В воинской части офицер сказал: «Ну что ж, может, бегает где-то полями». Я удивляюсь: «Как так можно? Человек, возможно, раненый лежит, кровью истекает. А вы говорите, что где-то бегает». 27 августа звоню замполиту первой батареи, молю его: «Помогите, найдите сына!» Он отвечает: «Там один сгорел, возьмем ДНК…». И добавляет: «Нету тела — нету дела». Мне бы теперь ему в глаза посмотреть…
А на следующее утро вдруг позвонили с мобильного телефона сына. Уточнили, кто я Виктору и где нахожусь. «Берите машину, сказали, — приезжайте в Старобешево, забирайте сына из морга». Я бросилась за помощью в часть, в военкомат — все бесполезно! Пришлось знакомого с работы просить привезти тело сына…
Мне потом Витины сослуживцы рассказали, как он погиб. Их направили под Старобешево, а там настоящая война идет! Наших ребят выставили не за посадкой, а перед ней, буквально в двух километрах от границы. Против них выехали четыре российских танка и открыли огонь. Моего Витю тяжело ранило, он умер от потери крови. Тела погибших завезли в морг больницы, но потом эту территорию заняли сепаратисты. Только второго сентября моего мальчика привезли домой. А третьего похоронили на Первомайском кладбище…
*"Всех боевых товарищей Вити я теперь считаю своими сыночками", — говорит Мария Катанова (фото из семейного альбома)
И тут раздается звонок: «Ваш сын лежит раненый в больнице, дайте номер карточки, мы будем деньги на нее собирать на лечение». А я отвечаю: «Так я его вчера похоронила…» — «Да?» — испуганным голосом. Потом и другие звонили, представлялись волонтерами, тоже хотели нажиться на моем горе.
До войны мать и сын ютились в девятиметровой комнатке общежития. В декабре прошлого года Мария Григорьевна как мать погибшего воина получила квартиру. И рада она своему жилью, и горюет, что досталось оно таким образом. Готовится приватизировать квартиру, чтобы затем поменять ее на другую, поближе к кладбищу, где покоится сын. А тем временем регулярно передает в зону АТО боевым побратимам Вити то одежду, то лакомства, ведь теперь считает их своими сыночками. Бойцы тоже не забывают маму погибшего товарища и по возможности ее навещают.
2323Читайте нас у Facebook
