«Мы открыли доступ к снаряду в ране пациента, а саперы достали его и обезвредили» (фото)
Село Новотроицкое вблизи Волновахи Донецкой области — это так называемая нулевка, линия столкновений нашей армии с вражескими силами. Украинские бойцы говорят, что до позиций противника 390 метров. Стрельба здесь слышна ежедневно, но такого артобстрела, как7 августа, наши солдаты не помнят уже давно.
— Около семи вечера нас начал выманивать снайпер, — рассказал журналистам Военного телевидения Украины боец одного из подразделений Алексей. — Потом «заработал» ручной пулемет, а дальше пустили в ход крупнокалиберное оружие — минометы, гранатометы. Выстрелом из гранатомета нашего бойца ранило в ногу…
Побратимы, оказывавшие 23-летнему Дмитрию первую помощь, были уверены, что у него осколочное ранение. Они даже не могли представить, что глубоко в левом бедре парня находится… неразорвавшийся осколочный выстрел гранатомета вместе со взрывным механизмом.
— Обстрел длился два часа, — разъяснил «ФАКТАМ» боец Влад, приехавший в Новотроицкое сразу после происшествия. — Наши ребята получили команду открыть по неприятелю огонь, и в тот момент Дима был ранен ВОГ-17 (выстрел осколочный гранатометный. — Авт.). Это 30-миллиметровый снаряд, который выпускается из барабана очередями, наподобие пулеметных. Только вместо пуль здесь осколочные гранаты. Одна такая и попала в ногу бойцу. Конечно, ему несказанно повезло, что в ВОГе не сработал ни основной взрыватель, ни самоликвидатор, рассчитанный на подрыв через 25 секунд.
— Дима как раз тогда выбегал из блиндажа, и мы услышали, как он кричит, — говорит однополчанин раненого бойца Тарас. — Увидели, что он ранен в ногу. Сразу же наложили жгут, повязку, положили на носилки и стащили вниз с террикона, где он находился.
Побратимы погрузили раненого на БМП и повезли в Волноваху, куда вскоре прибыла бригада врачей мобильного госпиталя из Мариуполя.
— Раненый боец был в тяжелом состоянии, — рассказывает «ФАКТАМ» ведущий хирург 61-го военного мобильного госпиталя полковник медслужбы Богдан Кучер. — У него был многоосколочный перелом верхней трети левой нижней конечности. Глубоко в мягких тканях застряло чужеродное тело. По рентгеновскому снимку мы определили, что это осколочная граната с детонатором внутри. Требовалась срочная операция.
*"По рентгеновскому снимку мы определили, что глубоко в мягких тканях застряло не просто чужеродное тело, а осколочная граната с детонатором внутри", — говорит ведущий хирург 61-го военного мобильного госпиталя полковник Богдан Кучер. Фото с сайта телеканала ICTV
— Чтобы не было лишних жертв, мы попросили всех людей отойти как можно дальше, — объясняет травматолог 61-го военного мобильного госпиталя Игорь Палий. — Остался я и бригада врачей: три хирурга, анестезиолог, ассистенты. Мы все были максимально защищены — надели каски, бронежилеты. Пациента тоже накрыли кевларовым щитом.
— Уникальность операции заключалась в том, что граната могла сдетонировать в любой момент. Все мы подвергались опасности, — говорит Богдан Кучер. — Поэтому оперативное вмешательство проходило при непосредственном участии саперов. Мы открыли доступ к снаряду в ране пациента, а саперы извлекли его и обезвредили.
*Этот снаряд вместе со взрывным механизмом врачи вытащили из ноги Дмитрия. Фото со страницы в «Фейсбуке» советника начальника Генштаба Алены Вербицкой
— Огромное спасибо врачам, — улыбаясь, сказал журналистам телеканала ICTV раненый боец одной из отдельных механизированных бригад Дмитрий (из соображений безопасности мы не указываем ни его фамилии, ни подразделения). — Они четко сработали, мне понравилось. И саперы! Все в брониках… Смутно помню, что происходило, но это помню.
— Несмотря на боль, тяжелое ранение, в результате которого он потерял около двух литров крови, Дима держался молодцом, — рассказал «ФАКТАМ» корреспондент ICTV Денис Розумков. — Его побратимы говорили, что еще по дороге в больницу он, когда приходил в себя, старался спокойно разговаривать и даже просил закурить. При мне тоже ни на что не жаловался, благодарил медиков, улыбался. Передавал маме, чтобы она не волновалась.
— Как же я могу не волноваться! — восклицает мама Дмитрия Светлана, с которой «ФАКТАМ» удалось связаться по телефону. — Мой сын каждый день подвергает свою жизнь опасности. И это длится не месяц, не два, а годы. Только окончив школу, сразу пошел в армию. А после срочной службы подписал контракт с Вооруженными Силами Украины. Вот так и вышло, что на восток Украины он поехал практически в первые дни АТО.
— В отпуск часто приезжает?
— Очень редко и ненадолго. Никогда ни на что не жалуется, практически ничего о своей службе не рассказывает. Говорит только, что всем доволен, что ему нравится. Не то, что война нравится, нет, конечно. Просто там он себя чувствует на месте. Знаете, Дима с детства обожает все, связанное с военной тематикой. Танки, солдатики — это были его любимые игрушки. Он всегда был боевым, с повышенным чувством справедливости. И всегда защищал от обидчиков своего брата.
— Младшего?
— В том-то и дело, что старшего. У них разница два года, но мой старший сын более мягкий по характеру, миролюбивый. А Дима — боец. Может быть, на его характере сказалось то, что он рано остался без отца. Когда мой первый муж погиб, дети были еще маленькие. Диме — пять лет, Леше — семь. Позже я повторно вышла замуж, и мой нынешний муж Александр принял моих сыновей как родных.
— Это чистая правда, — рассказывает друг детства Дмитрия Виталий Сычевский из Каховки. — Дай Бог всякой семье, где отчим воспитывает пасынков, таких теплых отношений. Их семья переехала в Каховку из села. Здесь мы жили на соседних улицах, я учился в школе вместе с братом Дмитрия Алексеем, позже работал с их отчимом. Диму помню еще пацаном. Всегда был очень честный, открытый хлопец. Когда у него родилась младшая сестричка Леночка (сейчас ей уже 15 лет), Дима в ней души не чаял. Воспитывал, на руках таскал. В армии ему действительно очень нравилось. За время службы он даже ухитрился поправиться — раньше был худеньким мальчишкой, а сейчас — крепкий парень. Два месяца назад, когда он приезжал на побывку (сказал, что заехал домой всего на один день), он и меня убеждал идти на контракт в ВСУ. Я пока не созрел.
— У Димы всегда было очень много друзей, — продолжает рассказывать Светлана. — И в городе, и в школе. Когда он в старших классах пошел работать грузчиком, его там тоже отлично приняли. Рассказывал, что и в армии у него немало боевых товарищей, с кем сложилась крепкая дружба. Благодаря им — ребятам, которые оказали Диме первую помощь, и, конечно, благодаря врачам моего сына удалось спасти от смерти.
— Вы узнали о его ранении из новостей?
— Если честно, он сам мне позвонил. Сказал: «Мама, меня немножко зацепило. Но ты не волнуйся. Живой, целый, видишь, разговариваю с тобой. Все в порядке». Но, хорошо зная характер своего сына, я понимала, что он многого недоговаривает и явно приуменьшает опасность, чтобы меня не тревожить. Тут же включила телевизор. И узнала, что Дима чудом остался жив. Как и те, кто его спасал.
*Сейчас состояние Дмитрия стабильное, его жизни ничего не угрожает
— У вас в тот день не было плохого предчувствия?
— Было, и еще какое! — говорит Светлана. — Я всю ночь не сомкнула глаз. А когда под утро задремала, мне приснился ужасный сон: дым, огонь, потом опять дым… Проснулась, вскинулась, почувствовала, что это не к добру. До сих пор не могу успокоиться от мысли, что моего сына уже могло не быть в живых.
Меня успокаивают, говорят, что он в рубашке родился. Но я верю, что его спас оберег — крестик и лента с охранной молитвой, которые он всегда носил при себе. Мы все время заказываем молебны за здравие, ставим свечи, молимся. И Господь нашего Диму бережет. За последние годы он не раз попадал в переделки, но, слава Богу, всегда выходил сухим из воды. Знаете, я думаю, что его бережет… отец. Папа Димы был очень хорошим человеком, я знаю, он сейчас на небесах и оттуда, как ангел-хранитель, помогает своему сыну.
Мне бы очень хотелось, чтобы Дима сейчас восстановился, пришел в себя, встал на ноги и больше на войну не шел. Лучше бы обзавелся семьей, внучат мне родил. Я бы наконец вздохнула спокойно.
— Дмитрий храбрился, что через пару недель встанет на ноги и вернется на передовую, но на самом деле ему предстоит длительное лечение и реабилитация, — говорит хирург 61-го военного мобильного госпиталя Богдан Кучер. — Во время ранения он потерял много крови, мы влили ему литр плазмы и около 900 миллилитров эритроцитарной массы. Конечно, сделали все необходимые меры обеззараживания раны, ввели антибиотик и противостолбнячный препарат, но нужно понимать, что боеприпасы, побывавшие в теле человека, могут аукнуться как угодно. Они ведь далеко не стерильные.
Сейчас, пока заживает рана, пациенту на ногу поставлен аппарат внешней фиксации. Потом врачи будут решать, вживлять ли ему в ногу металлические пластины или применять какие-то другие методы для восстановления раздробленных костей. После лечения Дмитрий должен будет пройти курс реабилитации и только потом сможет думать, возвращаться ему на передовую или остаться дома. В любом случае, я очень рад, что мы сумели помочь парню. Потому что ситуация была нестандартная.
— Богдан Максимович, что вы чувствовали в момент операции? Ведь обычно хирурги переживают только за жизнь своего пациента, лежащего на операционном столе. А в данном случае вы понимали, что каждая секунда, проведенная рядом с неразорвавшейся гранатой, может стать для вас последней…
— Для всех врачей, принимавших участие в этой операции, такое произошло впервые в жизни. Случай действительно уникальный, и ситуация на самом деле была очень опасная. Что касается страха… У каждого хирурга перед любой операцией учащается пульс — это факт. Потому что на кону человеческая жизнь и здоровье. В данном случае на кону были еще и наши жизни, это осознавали все. Но в такие моменты, когда спасаешь пациента, о себе не думаешь. Потому что если не мы, то кто же?
Дмитрия несколько дней лечили в военном госпитале Днепра, а вчера санавиацией переправили в одно из медучреждений Одессы. Его состояние стабильное, жизни ничего не угрожает, парень говорит, что чувствует себя хорошо.
3461Читайте нас у Facebook
