«Я предупредил командиров: когда подойдет наша с женой очередь в клинике, отправляюсь делать ребенка»
— Когда в 2015 году муж уехал на войну в составе 95-й десантной бригады и побывал в самых тяжелых боях, я вдруг поняла: сколько же времени мы потеряли! — Ирина Турчак рассказывает свою историю очень эмоционально, как будто заново переживая те страшные для нее дни. — Если вдруг с Жорой — такой позывной моему супругу Евгению дали в бригаде и так теперь все его называют — что-то случится, я останусь одна. Почему же мы откладывали рождение ребенка?
Ирина и Евгений искренне удивляются, почему мало кто откровенно рассказывает об искусственном оплодотворении, к которому пришлось прибегнуть. В день появления их сына на свет счастливый отец написал в «Фейсбуке»:
«В марте 2014-го, когда началась война, я пошел в 95-ю бригаду ВДВ. И сразу предупредил командиров: готов воевать до упора и без отпусков, но, когда подойдет наша с женой очередь на искусственное оплодотворение (ЭКО), я отставляю автомат и отправляюсь в цивилизацию делать ребенка. Ездил два раза. Ради меня в ДАП (Донецкий аэропорт. — Авт.) отправляли БТР, потому что через двое суток нужно было быть в киевской клинике. Те обе попытки оплодотворения были неудачными. Подсобрали с женой денег, пошли еще раз на ЭКО, и вот — сегодня родился Георгий Евгеньевич (Жора-джуниор). Десять лет стараний и около 300 тысяч гривен.
P. S. : ЕСТЬ ДЕСАНТНЫЕ ВОЙСКА — НЕТ ЗАДАЧ НЕВЫПОЛНИМЫХ. Мужики, кто естественным путем не может иметь детей, зарабатывайте деньги и делайте оплодотворение, до упора, пока не родится дите".
— Чего стесняться? — говорит Ирина. — Мы с Жорой даже не обсуждали, говорить или нет о том, как зачинали малыша. Если наш пример послужит кому-то примером, побудит другую пару пройти лечение и стать родителями, мы будем счастливы. После того как муж написал пост в Интернете, мне и ему начали задавать вопросы о клиниках, врачах, методиках. Оказалось, что проблемы с этим вопросом есть даже у некоторых наших знакомых. И появление Жоры-младшего вдохновило их пойти по нашим стопам.
*"Война заставила меня поменять многие взгляды на жизнь, — говорит Евгений Турчак. — Теперь четко понимаю, как воспитывать сына и какие принципы ему прививать". Фото автора
Жоре-младшему уже три месяца. И нужно видеть, как меняются лица мамы и папы, когда они берут сына на руки, кормят из бутылочки или пытаются успокоить, если малыш начинает плакать.
*Жора-младший
— Вся жизнь, весь мир вращается теперь вокруг Жорика и его потребностей, — улыбается Ирина.
— Почему вы назвали сына Георгием?
— Имя для мальчика мы заранее не выбирали, поскольку почему-то твердо были уверены, что у нас родится девочка. Муж даже имя для нее подобрал — Ванесса. Когда же на УЗИ сказали, что ношу мальчика, я сначала растерялась: как это? Потом задумалась, как назвать малыша. Решила, что у имени должна быть история. Приставала к родителям с вопросом, почему меня назвали Ирой, а брата Эдиком. Оказалось, что я должна была быть Лилией. Но папа не расслышал, когда мама крикнула ему имя из окна роддома, и записал меня Ириной. Я, честно говоря, рада, что так получилось. Не представляю себя Лилией.
После очередного обследования, когда уже не осталось сомнений, что ношу пацана, меня будто озарило: нужно узаконить позывной мужа. Супруга зовут Евгений, Женя, а в батальоне ему дали позывной «Жора». И это прозвище настолько приклеилось к мужу, что с того времени все, в том числе и я, называем его только так. Сам Бог велел дать это имя нашему малышу. Я представила: когда сын подрастет, расскажу ему, где воевал его отец, какой носил позывной… Мне кажется, мальчика все это не оставит равнодушным. Кроме того, Жора — это Георгий. Замечательное победоносное имя. С тех пор и пошло — Жора-младший.
— Почему вы с мужем не могли иметь детей?
— В первом браке у меня была внематочная беременность. И я знала, что шансов выносить ребенка немного. Потом познакомилась с Жорой, поняла, что с этим человеком у меня полное совпадение. Спустя полгода мы начали жить вместе. И не против были родить малыша. Но у меня снова случилась внематочная беременность. Я очень тогда расстроилась. Были и слезы, и стенания. Однако Жора совершенно невозмутимо сказал: «Есть врачи, разные методики лечения и оплодотворения. Если они не помогут, найдем суррогатную мать. Если и с ней не получится — усыновим малыша. Но ребенок у нас будет!» В его голосе было столько уверенности, что мои слезы моментально высохли. И мы начали идти по этому пути. Заработанные деньги откладывали на лечение.
*"Я очень надеюсь, что наш с мужем пример поможет бездетным парам, — говорит Ирина Турчак. — И со временем они будут так же счастливы, как и мы". Фото автора
Ира и Жора побывали в самых разных киевских клиниках, общались с врачами, выбирая того, кому они полностью доверятся. Супругам объяснили, что в их случае помочь может методика экстракорпорального оплодотворения — ЭКО.
— Когда Жора ушел на войну, нас как раз поставили в очередь на государственную программу ЭКО, — продолжает Ирина. — Она предполагает, что за саму процедуру искусственного оплодотворения, стоившую более десяти тысяч гривен, мы не платим. А подготовка к процедуре — гормональное лечение, анализы, обследования — за наш счет. Нас это устраивало. Но если раньше я не особо спешила, то после того, как муж уехал на войну, стала торопить врачей.
Когда под действием лекарств у Ирины выработались нужные клетки, срочно понадобился Жора. Есть клиники, которые используют замороженную мужскую сперму, но та, в которую обратились супруги, работала со «свежим» материалом.
— Это была осень 2014-го, — вспоминает Евгений Турчак. — Наш батальон как раз заехал в Пески, элитное село под Донецком. Один его край практически упирается во взлетную полосу Донецкого аэропорта, где уже шли активные бои. Воюющих там ребят начали называть «киборгами». И вот мне звонит Ира: «Ты нужен!» Я иду к заместителю комбата с позывным «Купол» и говорю: «Мне бы в Киев, ребенка зачать…»
— Ты знала, где именно воюет муж? — спрашиваю Ирину.
— Мы сразу договорились, что я не стану паниковать и орать в трубку, а Жора будет честно говорить, где находится, — отвечает женщина. — Но всего он мне так и не рассказывал. Сейчас, когда слышу разговоры мужа с друзьями, открываю много нового. О том, что Жора в аэропорту, тоже узнала не от него, а из телепрограммы «Абзац». Увидела мужа на экране и обомлела. Позвонила ему и сказала: «Не делай так больше. Говори все».
— В Донецкий аэропорт мы периодически заезжали из Песок, и однажды нас отправили туда всем взводом, — вспоминает Евгений. — Приехали в четыре утра, еще темно, ни черта не видно. Водитель БТРа прикрыл нас своей машиной от огня. Было слышно, как «сепары» попадают по броне — дын-дын-дын. Под огнем пришлось залезть наверх, сбросить боекомплект, рюкзаки с вещами, воду. БТР уехал, а мы остались среди разрывов и выстрелов. Непонятно, где свои, где враги. Все происходило, будто в кино… Через несколько дней я уже пообвыкся, разобрался, как не допускать «сепаров» до нового терминала, и тут Ира прислала сообщение: нужно срочно ехать в Киев. Меня забрали из аэропорта, когда на ротацию прибыли ребята нашего батальона. Ехали на трех БТРах. Я сидел на броне последнего — внутри мест уже не оставалось. Честно говоря, думал, что до Песок не доеду. Но обошлось… Оттуда меня забрали журналисты, снимавшие телесюжет, и довезли до Славянска. А там уже до Киева ходит экспресс.
— Первая попытка, как и вторая, для которой Жору вывозили уже прямо из терминала Донецкого аэропорта, оказались неудачными, — продолжает Ирина. — Беременности срывались.
— Что помогало справиться с отчаянием?
— Сразу звонила Жоре… И в ответ слышала: «Значит, идем еще на одну попытку». У него на плече не поплачешь. Он всегда меня подбадривал: вперед-вперед, не останавливаемся, все у нас выйдет.
— Ну, а чего нюни распускать? — пожимает плечами Жора.
Тогда же, осенью 2014-го, Ира активно занялась волонтерством и присоединилась к мощной организации «Вернись живым», которая за свою активную деятельность, покупку приборов, спасших жизнь не одному украинскому солдату, получила негосударственную награду «Народный герой Украины». Так как учредитель организации Виталий Дейнега не смог поехать на награждение, орден получала именно Ирина Турчак.
— Волонтерство спасало меня от тяжелых мыслей, — говорит Ира. — Я думала не о себе, а о том, что нужно сделать для тех, кто воюет, а значит, и для моего мужа. Уже позже волонтеры нашей организации, которые видели меня каждый день, удивлялись: «Мы даже не догадывались, что ты тогда переживала». Я же просто была уверена, что однажды у нас с мужем все получится.
Третья попытка оказалась успешной. К тому времени Жора вернулся домой и занялся ветеранским движением.
— До войны я работал в бизнесе, — говорит он. — Уйдя на войну, все дела свернул. И после года службы не сразу понял, что буду делать в мирной жизни. Честно говоря, планировал снова открыть свое предприятие. Но однажды в Песках во время очередного обстрела меня будто заклинило. Уже все затихло, ребята вышли из подвала, а я — боюсь. Минут сорок просидел в этом укрытии один и думал: «Жора, ты же десантник! Что с тобой случилось?» Мне вспомнилась книга известного историка, который говорил: если мы уже сегодня начнем менять менталитет наших детей, то только через сто лет будут видны изменения. Вспомнил, как еще до войны хотел возить детей с Донбасса по Украине, показывать им нашу страну, затем Польшу, Германию и через Россию возвращать их обратно в Донецк. Таким образом собирался продемонстрировать контраст между разными государствами, чтобы дети понимали, куда на самом деле надо двигаться. Я почти реализовал тот план, но начались боевые действия. В общем, в подвале я понял, что себя, свои жизненные принципы и ценности надо менять уже сейчас ради наших детей.
В Киеве Жора возглавил общественную организацию «Союз ветеранов АТО Деснянского района».
— Мы сразу же сказали, что не сотрудничаем с теми, кто хочет пиариться на воевавших ребятах и детях погибших, — продолжает мой собеседник. — Когда работа нашего союза начала расширяться, Леонид Остальцев, открывший известный теперь во всей Украине и за ее пределами ресторан «Пицца Ветерано», стал помогать нам оплачивать счета, а на десять процентов от прибыли покупал и по сей день покупает подарки детям погибших атошников. На данный момент я контролирую жизнь и потребности 38 детей и 33 жен погибших бойцов. Нам удалось выбить 34 квартиры в Киевской области и четыре в Киеве для семей парней, не вернувшихся с войны. Положенное для бойцов получаем только законным путем.
Но квартирная очередь постоянно увеличивается. Я вот изначально был в ней 33-й, а сейчас — сто какой-то. Да, у нас с Ирой нет своего жилья… Но я понимаю, что кому-то оно нужнее, чем мне. Кроме того, считаю, ветеранское движение должно заниматься не только социальными вопросами. Если вижу, что демобилизовавшийся боец толковый, предсказуемый, уговариваю его заключить контракт с Вооруженными Силами. Это важно — заполнить армию правильными бойцами, а также обнаруживать «сепаров» здесь, в тылу. Еще у нас есть проект «ВДВ — ветерани до влади». Идея такая: постепенно приводить к власти в Киеве и других городах порядочных ребят, прошедших войну. Мы их обучаем, устраиваем тренинги. Уже сейчас наши парни работают в администрации Краматорска, где еще недавно были одни «сепары».
Ире пришлось оставить волонтерскую работу из-за беременности.
— О том, что очередная попытка оказалась удачной, я догадалась сама, без врачей, по результатам анализов, которые после процедуры подсаживания клеток проводятся регулярно, — рассказывает молодая мама. — Первые две недели — это период ожидания. Получилось или нет? Выиграли мы джекпот или надежды опять не оправдались? И вот, наконец-то, я поняла, что забеременела. Подсадку мне сделали ровно год назад, в августе 2016-го. Самое удивительное, что в этот период мужа не оказалось рядом — он был в Америке.
— Меня пригласили к себе американские ветераны, — объясняет Жора. — Месяц я провел в Калифорнии, общался с местными организациями. Полезная была поездка. Там увидел другую жизнь. Многое хотел бы внедрить у нас. Главное, что должно быть в Украине, — это социально ответственный бизнес.
— Тяжело носила ребенка? — продолжаю расспрашивать Ирину.
— Первые месяцы все было хорошо, — отвечает женщина. — А с 26-й недели возникла угроза отслойки плаценты, что опасно для ребенка. Приходилось ложиться на сохранение. Две недели я работала, две проводила в роддоме под контролем врачей. Когда мне делали первое УЗИ, муж как раз уехал на сборы резервистов. Я ему переслала снимки с экрана монитора, чтобы увидел нашего малыша. Мне очень повезло с доктором Людмилой Воробей, которая меня наблюдала в столичном 4-м роддоме. Она и Жорику помогла на свет появиться. Сыночек еще немного подрастет — и поедем с цветами к врачу. Хотя поволноваться за ребенка нам с мужем пришлось.
— Когда Ира была на восьмом месяце беременности, я отвез ее утром на плановый осмотр в больницу, а сам уехал на работу, — добавляет Жора. — И тут звонок: «Привези мне вещи, которые я собрала для роддома, мне кесарево сечение будут делать». Я не знаю, как добрался домой. Помню только, что не мог лифта дождаться, бежал с сумкой вниз по ступенькам.
— Сын появился на свет немного раньше срока, — говорит Ирина. — На тот момент он уже весил два килограмма. Во время осмотра у меня открылось кровотечение. Срочно нужно было делать кесарево сечение, чтобы спасти малыша. Уже потом доктор говорила: «С момента УЗИ до появления ребенка на свет прошло всего 18 минут». Именно за этот промежуток времени меня подняли в реанимацию, ввели анестезию, врачи подготовились к операции. А я помню только, как доктор говорила кому-то: «Слушай сердце», — и понимала, что не мое сердце их тревожит…
Жора увидел сына первым.
— Он был в слизи, липкий, как жук, — улыбается счастливый отец. — Меня волновали несколько вопросов: «Живой?» — «Да». — «На кого похож?» — «Успокойся, на тебя». — «Все органы здоровы?» — «Да». Фух… Первые шесть дней я не слышал, как малый плачет. Даже начал думать, что он немой. Боялся кого-то об этом спросить. А потом оказалось, что у него отличный голос. Орать он умеет, да еще как!
— Я еще лежала в роддоме, когда знакомые начали расспрашивать, где мы проходили процедуру оплодотворения, — добавляет Ирина. — И оказалось, большинство людей, которые никак не могли обзавестись детьми, даже не обследовались у врачей. Боятся. А некоторые перестали бороться за потомство после первой неудачной попытки. Я очень надеюсь, что наш пример поможет таким парам и они будут так же счастливы, как мы с мужем.
Жору-младшего называют десантником. У него уже есть крохотные тельняшка и берет.
— Война заставила меня поменять взгляды на жизнь, — признается отец малыша. — Я, прямо скажем, не особо религиозный человек, но библейские заповеди теперь для меня ориентир. Четко понимаю, как воспитывать сына, какие ценности ему прививать.
— А я стала еще больше бояться войны, — говорит Ирина. — Если тогда, в 2014-м, переживала, что останусь одна, то теперь понимаю: в случае обострения обстановки на Донбассе муж тут же вернется в армию, чтобы защищать Украину. И мы с Жорой-младшим будем вместе ждать его домой…
5104
Читайте нас у Facebook
