Денис Чернышов: "Я спрашивал у Насирова, заставляли ли его заключенные в Лукьяновском СИЗО давать деньги"
В пенитенциарной системе Украины накопилось очень много проблем. Это и устаревшие, пришедшие в негодность здания следственных изоляторов, многие из которых были построены даже не в прошлом, а в позапрошлом веке, и насилие в местах заключения, и нечеловеческие условия содержания. Служба исполнения наказаний в последнее время подвергается жесткой критике. Нередко справедливой. Заместитель министра юстиции Денис Чернышов, который курирует эту систему, придя к нам на прямую линию, ответил на вопросы читателей и журналистов «ФАКТОВ». Разговор получился достаточно откровенный.
— Денис Викторович? Здравствуйте! Это Зинаида Сергеевна из Киева вас беспокоит. Живу рядом с Лукьяновским СИЗО, которое выставлено на продажу. Уже известно, что будет построено на его месте? А то много слухов ходит: то торгово-развлекательный центр, то ночной клуб тут якобы строить собираются… Зачем вообще надо переносить куда-то СИЗО? Сейчас в нашем районе спокойно, вокруг много полиции, камеры видеонаблюдения везде. Люди даже машины на ночь на улице не боятся оставить…
— Здравствуйте. Я думаю, что следственный изолятор еще некоторое время постоит. Чтобы начать на его месте какую-нибудь застройку — надо найти того, кто это будет делать.
Лукьяновский изолятор, который начали возводить еще в 1859 году, разрушается, здания просто пришли в негодность. Все трубы и прочие коммуникации — со времен СССР. Ремонтировать это уже нет смысла. Но и содержать в ветхих корпусах заключенных и подследственных опасно для их жизни.
Мы объявили конкурс проектов. Все будет зависеть от желания инвестора. Он может построить на этом месте хоть жилые дома, хоть больницу, хоть развлекательное заведение. Разве что атомную станцию в центре города не дадут сделать. Инвестор должен будет построить новый следственный изолятор в пригороде и взамен получит участок земли в Киеве площадью три гектара. Это и станет платой за строительство СИЗО. Думаю, вряд ли инвестора заинтересуют ветхие строения, скорее участок в центре города. Но инвесторов пока нет. Зато мы получили предложение по Львовскому СИЗО, еще более старому, чем Лукьяновский. Там инвестор потратился на подготовку проекта, что говорит о серьезности его намерений.
— Это Татьяна Яблонская, правозащитник из Киева. У меня такой вопрос: значительное количество средств, которые вливаются в систему за счет поступлений от производства, дает женская зона. Женщины жалуются, и я имею тому подтверждение, что они работают сверх нормы, по 10—12 часов. И оплачивается этот тяжелый труд не по тем тарифам, которые существуют на воле. Почему это так?
— Относительно производства, которое находится в пенитенциарной системе, никаких отдельных нормативных актов нет. Вот вы говорите, что в систему поступает много денег. А много — это сколько? На всех производствах, работающих в пенитенциарной системе, действует общий норматив, и 75 процентов от прибыли мы перечисляем в бюджет. Хотя сейчас обращаемся к правительству, чтобы нам создали особые условия — чтобы прибыль можно было направлять на потребности системы, финансирование которой находится где-то на уровне 44—45 процентов от необходимого.
Если у вас имеются факты или обращения женщин, которые работают по 10—12 часов — пожалуйста, обращайтесь. Я не скрываю: такие факты есть, и по ним мы проводим служебные расследования, а виновных увольняем.
— Добрый день. Меня зовут Тамара. Я из Одессы. Скажите откровенно, что вас могло побудить заняться пенитенциарной системой, которую вы как финансовый эксперт не знали и не знаете? Вас запугали? Заинтересовали материально?
— Откровенный ответ: понятно, что заинтересовала возможность поработать заместителем министра — это карьерный рост, а любой человек стремится к росту. Меня пригласил министр, предложил: давай попробуем… Мы знакомы очень давно, с тех пор как он работал в «Ощадбанке», а я — в экспортно-импортном банке. Я ему ответил: «Слушай, я же не юрист». «А какое отношение имеет юрист к пенитенциарной системе? Вот смотри, к тебе поступают заключенные с решением суда, на сколько лет и на какой режим их определять. Разве, будучи юристом, ты сможешь сказать, что они будут сидеть не семь лет, а восемь или пять? Ну нет же, там исчерпывающее решение».
Задача пенитенциарной системы не юридическая. Осужденного надо либо изолировать, либо направить все усилия для ресоциализации, возвращения в общество. То есть его надо содержать, кормить, поить, обувать, одевать, лечить, привлекать к труду, заниматься, в том числе, его реабилитацией, потому что на преступление не всегда идут от хорошей жизни. Кроме того, у нас на балансе больше 30 тысяч гектаров земли, более ста предприятий. То есть это большой экономический массив, есть где применить опыт экономиста.
— Меня зовут Олег. Я медик из Тернополя. Знаю от знакомых, которые сидят, что лекарств в тюрьмах нет. СПИД есть, туберкулез есть — а лекарств нет. И все это хозяйство, говорят, будет передано Минздраву. Это правда?
— Пенитенциарная система — это часть нашего общества, которой присущи все его проблемы. И сказать, что в стране медицина шикарная, а в «пенитенциарке» плохая — нельзя. И там, и там она плохая. Кроме того, специфический контингент наших клиентов априори находится в группе риска. У нас есть очень концентрированные группы риска по туберкулезу, по ВИЧ/СПИДу. И еще мы собираемся со следующего года или через год начать все-таки диагностировать гепатит С. Это тоже очень серьезный сегмент, которым мы до сих пор не занимались.
Насчет того, что нет лекарств — это неправда. Хотя, конечно, есть злоупотребления на местах, с которыми мы боремся. Иногда происходят абсолютно необъяснимые вещи, когда приезжаем в заведение и находим просроченные медикаменты. Не укладывается в голове, почему их своевременно не дали больным. Нам пишут и письма, и в «Фейсбук» о том, что пришли в медпункт, попросили что-то от живота или от головы, а им ответили, что есть только аскорбиновая кислота (хотя на самом деле там есть все лекарства). Мы сейчас требуем, чтобы каждую неделю (или хотя бы каждый месяц) обновлялись списки тех препаратов, которые есть в наличии, и вывешивались возле медпунктов. Из колоний и СИЗО нам присылают фотографии того, что у них есть, с датами сроков хранения. На днях открыли в Лукьяновском СИЗО первый из десяти аптечных пунктов, полностью профинансированных Красным Крестом. Это все будет бесплатно предоставляться заключенным. Такие же аптечные пункты откроются и в других следственных изоляторах.
Кстати, во Львовском СИЗО у нас есть онкобольница, единственная в Украине работающая в пенитенциарной системе. Недавно врачи этого заведения провели сложнейшую операцию — даже из областной львовской больницы приезжали смотреть, как тюремные медики ее делали.
— Здравствуйте. Я Леонид из Киева. Меня вот что интересует: в Интернете видел фотографию бывшего руководителя фискальной службы Романа Насирова, который какое-то время сидел у вас в «Лукьяновке». К нему в камеру пришли криминальные авторитеты, попросили 50 тысяч, по-моему, сфотографировались с ним…
— Вы знаете, я бы не стал комментировать…
— Но фотография в Интернете была. Просто скажите: такое было?
— Снимок сделан не в его камере — это первое.
— А что, заключенным можно ходить в другие камеры?
— Эта фотография была сделана в комнате для встреч с адвокатом. Никто с воли к нему не приходил. Это были такие же заключенные, как и он тогда. Насчет 50 тысяч… Ну бред! Люди просто сфотографировались.
Я у Насирова спрашивал после того, как он уже вышел от нас: «Роман Михайлович, тебя заставляли давать деньги заключенным, что-то просили?» Он говорит: нет, никто не заставлял. Предложили: если будет желание, можете дать на ремонт камеры.
— Кто предложил?
— Ну вот эти граждане. На мой взгляд, ничего крамольного.
— Денис Викторович, часто читаю, что сотрудники колоний или следственных изоляторов участвуют в коррупционных схемах. Что-то незаконно проносят заключенным. Или прямо из камер звонят мошенники, «разводят» людей. Неужели за этим не следят надзиратели?
— К сожалению, мы сами толкаем наших сотрудников на подобные поступки. Ведь многие из них получают минимальную зарплату — 3200 гривен. На эти деньги очень сложно прожить. Для меня стал абсолютно шокирующим такой случай: мы задержали сотрудника с выслугой 20 лет, которой проносил, извините, в заднем проходе наркотики заключенным за 500 гривен! Это была плата за услугу. А в одной из тюрем тексты для мошенников, о которых вы упомянули, писал штатный психолог.
— Михаил, Киевская область. Вы рассказывали, что будете сокращать количество колоний, где находится меньше 50 процентов «сидельцев». Не повлияет ли такое уплотнение на условия содержания заключенных?
— Несколько лет назад в системе сидело 120 тысяч человек, сейчас 60 — вдвое меньше…
— Так у них только-только увеличилось жизненное пространство!
— Мы учитываем, в каком состоянии находится учреждение. Есть колонии, в которых заполняемость меньше 50 процентов, но они находятся в таком классном состоянии, что, наоборот, туда надо переводить. Есть колонии, где сделан нормальный ремонт — проложены новые коммуникации, из-за чего потребление энергии меньше. Но есть и другие, где мы просто греем воздух, а толку от этого никакого. В таких колониях в бараках температура не поднимается выше 15—18 градусов. Кроме того, смотрим, есть ли в этом учреждении производство, работает ли оно убыточно либо хотя бы в ноль. Если учреждение находится в нормальном состоянии, то туда и будем переводить заключенных.
— Но все равно заключенные будут уплотняться?
— Будут.
— Здравствуйте. Меня зовут Петр. Я журналист из города Ривне. Скажите, у вас есть в системе психологи, которые работают не с заключенными, а с персоналом?
— Ой, вот такого маловато, откровенно говоря, то есть персонал пользуется услугами тех же психологов, которые работают с заключенными. На это мы должны тратить и деньги, и время, потому что психологическое здоровье персонала — это в итоге качество их работы. Ведь зацикленный человек будет злым, и эту злость он станет вымещать на ком-то.
— Как вы боретесь с такими ситуациями, как на Волыни, где заключенный убежал в Одессу, а его вернули и забили до смерти. А недавно в Шепетовке тоже забили молотком заключенного.
— Когда это было?
— Прошлым летом.
— При мне, слава Богу, никого не забивали. Мы должны качественно готовить персонал. И если обеспечим его нормальными зарплатами и соцпакетом, то сможем отбирать людей по конкурсу. Вы посмотрите, кто идет на такую низкую зарплату, как сейчас. У нас уже есть династии, и мы это только приветствуем. Но в отдаленных регионах, где в принципе больше негде работать, к нам идут все. Есть, конечно, и другой подход. Недавно в Лукьяновский СИЗО устроился на работу человек, которого уже через месяц поймали на коррупционных действиях — брал деньги за содержание в медчасти. Еще идут садисты. И система берет всех без разбора, потому что в некоторых учреждениях некомплект 50 процентов. Самый большой некомплект в учреждениях, которые находятся в городах-миллионниках: Киеве, Одессе, Днепре, Харькове, где стоимость жизни принципиально отличается. На следующий год в бюджет уже заложено поднятие зарплат, хотя мы хотим еще в этом году успеть хотя бы пару месяцев выплатить более-менее нормальные зарплаты — потому что стыдно перед сотрудниками.
Подготовил Михаил СЕРГУШЕВ, «ФАКТЫ»
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
3231Читайте нас у Facebook
