21-летняя женщина умерла после диагностической процедуры, во время которой ей вместо глюкозы дали выпить сильнейшее дезинфицирующее средство
Скоро год как четырехлетняя Ирочка живет без мамы. Первое время взрослые говорили ей, что мама в больнице. А девочка все спрашивала: «Когда мама вернется?» В конце концов отцу пришлось сказать ребенку правду. Сначала смысл слова «смерть» был ей непонятен. Но теперь девчушка все чаще заходится от плача: «Папа, я не хочу умирать!»
Лишь через два часа лаборантка прочла название препарата, который дала Юлии
У 21-летней Юлии Гич врачи поликлиники поселка Буча, что под Киевом, заподозрили сахарный диабет. Для уточнения диагноза ее направили в одно из медучреждений, где после консультации у эндокринолога пациентке назначили специальную процедуру -- так называемую сахарную нагрузку. Юлии следовало выпить раствор глюкозы, и тогда по реакции организма врачи могли определенно ответить, больна ли она сахарным диабетом.
-- Юле предложили приобрести глюкозу в лаборатории больницы, -- рассказывает 26-летний Валентин Гич, муж потерпевшей. -- Я предположил, что препарат, купленный здесь, может оказаться дороже аптечного. Однако в аптеке глюкозы в тот день не оказалось.
Для Юлии это сыграло роковую роль, а кого-то, возможно, спасло от гибели. В назначенный день, 21 сентября 2000 года, женщина приехала на процедуру. Отмерив три ложки белого порошка, лаборантка Алла Р. растворила его в стакане воды и дала Юлии выпить. Пациентка вскоре почувствовала себя очень плохо. Реакция оказалась иной и более тяжелой, чем могла быть в случае сахарного диабета. У женщины началась рвота, боли в животе. В таком состоянии она пробыла два часа. Все это время ей пытался помочь медперсонал соседних кабинетов -- кололи анальгин, измеряли давление. Наконец, тяжелое состояние пациентки заставило лаборантку повнимательнее рассмотреть пакет с порошком. Приподняв его, она обнаружила внизу наклейку с надписью: трилон-В. Это был консервант, который используется при заборах крови…
В 8. 45 Юле дали выпить раствор. В приемное отделение реанимации женщина поступила в 11. 15. В реанимации в 11. 35 у нее произошла остановка сердца и дыхания. В 12. 20 врачи констатировали смерть.
«Поскольку у меня врожденный порок сердца, о Юлиной смерти мне сообщили в присутствии медсестры»
-- Я был в тот день на работе. Когда вечером вернулся в общежитие, жены дома не оказалось, -- продолжает Валентин, не в силах удержать слез. -- Соседка сказала, что дочку из садика пришлось забрать ей, поскольку Юлю положили в больницу. Попытался туда дозвониться, но не получилось, и тогда соседка сказала правду. Она опасалась, что я не перенесу этого известия и даже позвала медсестру для страховки. Дело в том, что у меня врожденный порок сердца и операция, которую мне сделали три года назад, не устранила аритмии. Мне дали принять лекарство и потом сказали, что Юли больше нет.
Это была ужасная бессонная ночь. Если бы рядом не было моего брата и крестного Ирочки Олега, который примчался ко мне из Киева, не знаю, как бы я ее пережил.
-- Помню эту ночь и следующий день до мельчайших подробностей, -- говорит Олег. -- Утром мы отправились в больницу. Там нам отдали одежду Юли -- пальто, свитер, косынку, туфли, которые еще вчера были на ней. Происходящее казалось нереальным. Главврач сообщила, что по ошибке Юле вместо глюкозы дали выпить токсическое вещество, вследствие чего она умерла.
До сих пор не могу поверить, что Юлии нет. Они с Валентином были такой дружной парой. Наверное, потому, что характер у Юлии был такой же мягкий, как и у Валентина. И другом она была хорошим -- умела выслушать, всегда приходила на помощь.
За то, что Юлю в морге одели, муж заплатил 80 гривен
По словам Валентина, руководство больницы обещало материальную помощь. Главврач волновалась: «Что нужно?». Но разве мог убитый горем мужчина обсуждать в тот момент такие вопросы? А обещания сотрудников больницы остались благим сиюминутным порывом. Даже в морге больницы Валентину пришлось оплачивать услуги. Например, за то, что мертвую Юлю оденут, -- 80 гривен… До родного села Запрудка, где Юлия была 23 сентября похоронена, умершую доставили на машине предприятия, на котором работает Валентин. Все остальные хлопоты и немалые материальные расходы легли на плечи родных.
-- Главврач сказала мне тогда: «По факту смерти мы заявляем в прокуратуру». Было возбуждено уголовное дело в отношении лаборантки -- пожилой 60-летней женщины -- за убийство по неосторожности, -- рассказывает Валентин.
После Нового года дело передали в суд. 22 февраля 2001 года -- как раз в день рождения Юлии -- состоялось первое заседание. Присутствовали родственники погибшей, обвиняемая и несколько сотрудников больницы.
-- Обвиняемая или кто-либо из представителей больницы извинялись перед вами, высказывали сочувствие? -- спрашиваю Валентина.
-- Нет, никто не сказал ни слова. Обвиняемая была подавлена. Адвокат ответчицы в самом начале судебного заседания подал ходатайство о назначении новой медицинской экспертизы -- якобы от трилона-В она умереть не могла, что причина ее смерти иная. Суд пошел им навстречу и отложил рассмотрение дела. Но результатов экспертизы нет до сих пор. У меня адвоката не было, поскольку его услуги слишком дорогие.
«После случившегося у меня практически каждый день гипертонический криз», -- говорит обвиняемая
Полагая, что должна отразить в материале не только мнение потерпевшего, но и предоставить возможность высказаться обвиняемой по этому делу Алле Р. , я позвонила ей домой и услышала в трубке голос пожилой, уставшей женщины.
-- Это вещество под видом глюкозы дала мне одна из наших сотрудниц. Но она это отрицает. Сказала: я молодая, мне жить надо. Получается, что я взяла его сама. А я даже не знаю, где и что у них лежит. Но доказать этого не могу.
-- Но ведь женщина погибла…
-- Я уже все глаза выплакала. Мне ее жаль. Ведь молодая такая. Мои внуки даже старше. После случившегося у меня чуть ли не каждый день гипертонический криз. Не так давно сахар в крови обнаружили. Горе всем -- и ее семье, и мне, -- говорит сквозь слезы женщина.
-- Есть ли кому вас утешить, поддержать?
-- Сын с невесткой живут не со мной. А муж умер 11 лет назад. Вообще-то я 38 лет в медицине. Начинала работать в Василькове. Потом в Киев мужа перевели. Он был военным. В этой больнице работала с 1978 года.
-- Ваш адвокат ходатайствовал о повторной экспертизе. Для чего? Ведь в свидетельстве о смерти Юлии, выданном Киевским областным бюро судмедэкспертизы, сказано, что она умерла вследствие отравления трилоном-В.
-- Я советовалась с врачами. Многие считают, что не могла она от этого вещества умереть. Возможно, у нее был на этот момент энцефалит, от которого она и погибла.
«Принять трилон-В -- все равно что выпить раствор стирального порошка»
Естественно, Алла Р. пытается себя защитить. Но, возможно, ее доводы все-таки не лишены оснований? Пробуя в этом разобраться, я обратилась к главврачу больницы. Но она мне ответила, что до окончания суда комментировать случившееся не будет.
Согласился высказаться детский токсиколог Борис Шейман, работающий в другой больнице Киева: «Трилон-В, принятый в столь высокой дозе (50 граммов сухого вещества), может вызвать токсический эффект».
Специалист Института гематологии и трансфузиологии на мой вопрос, может ли привести к смерти трилон-В, ответил:
-- Это химическое соединение применяется для исследований и сохранения крови, а также промывки пробирок. А при попадании в организм, конечно, может стать ядом. Это же детергент (моющее, очищающее, дезинфицирующее вещество). Представьте, что будет, если выпить раствор стирального порошка.
-- Рассмотрение дела затягивается, -- говорит Валентин. -- В суде не знают, когда будут готовы результаты экспертизы. Неужели это будет длиться годы, как часто бывает в таких случаях?
К сожалению, его опасения не лишены оснований. Нередко пострадавшему приходится годами жить только ради судебного процесса, требующего много времени и денежных затрат. Однако жертвы медицинских ошибок выигрывают дело крайне редко, поскольку связь между назначенным лечением и ущербом, нанесенным здоровью, доказать сложно, последствия медицинских ошибок легко списать на особенности организма потерпевшего.
Кто-то скажет, что никто не застрахован от ошибок. Но за врачебные оплошности всю жизнь приходится расплачиваться не тем, кто их совершил, а их ни в чем не повинным жертвам.
Живет Валентин с Ирочкой в том же общежитии. На лето отвез ребенка к родным в село Запрудка, откуда они с Юлей родом и где живут их родители.
-- Мы с Юлей знали друг друга с детства, -- рассказывает Валентин. -- А стали встречаться, когда я уже учился в Киеве в энергетическом техникуме. Она тогда еще в школу ходила. Чем понравилась? Красивая была. В Бучу я попал по направлению. Затем сыграли свадьбу и через год у нас родилась дочка. Вместе мы прожили пять лет. Знаете, Юля всегда очень боялась ходить к врачам. Я ее буквально заставлял…
-- Дочку удается навещать?
-- Приезжаю в село по воскресеньям. По субботам работаю, -- рассказывая о дочери, Валентин начинает улыбаться. -- Когда обратно собираюсь, не отпускает, плачет. В сентябре я ее заберу. Снова пойдет в садик. Режим будет прежний -- в девять вечера отбой. В семь утра подъем. Она поспать любит, чтобы ее растормошить, включаю телевизор и зову смотреть мультики.
Когда собирается утром, долго выбирает, что надеть. Не любит темные цвета. Что-нибудь поярче выбирает. В общем, собраться в садик -- целое дело.
-- На кого Ирочка похожа?
-- Все говорят, что на мою маму. А мне кажется, что дочка -- продолжение Юли. На детских фотографиях жены это особенно заметно. Юля было очень любящей матерью. Даже к бабушке Ирочку одну не отпускала -- всегда ездили вместе. Как будто что-то предчувствовала…
Читайте нас у Facebook
