Не выдержав «мужского воспитания», 14-летняя школьница решила убить отца
В один из мартовских вечеров, около восьми часов вечера, в квартиру Валентина Ивановича, отца двоих дочерей, постучали. Вошедшие учителя школы, в которой учились девочки, огорошили 46-летнего главу семейства новостью: его старшая дочь Эльвира замыслила его… убить. И даже наняла для этой цели киллера! (Об этом беспрецедентном случае «ФАКТЫ» коротко уже сообщали. ) Мужчина бросился обыскивать квартиру и вскоре извлек из-под кровати… 17-летнего приятеля дочери. «Дядя Валя, я больше не буду! -- трясся от страха «наемник». -- Только не вызывайте милицию!» Но возмущенный хозяин квартиры и слушать ничего не хотел. Намяв парню бока, он выволок его на улицу и сдал подоспевшим работникам криминальной милиции по делам несовершеннолетних. Вернувшись домой, Валентин Иванович еще раз заглянул под кровать и увидел там топор, который сначала не заметил. Вот тогда ему по-настоящему стало страшно.
Мать заставляла детей попрошайничать
«И почему мне так не везет?» -- горестно размышлял Валентин Иванович. Трагедией всей его жизни стал второй брак, в котором он, казалось, прошел все круги ада. Жена Нюра, которую Валентин взял с сыном-дошкольником, пила безбожно. Что он только ни делал, чтобы выбить из нее эту дурь! И ругал, и колотил, и Христом Богом просил, но все напрасно. Вскоре пристрастился к алкоголю и сам. Родившиеся в совместном браке Эля и Юля оказались предоставленными сами себе. Мать, без памяти любившая сына Гену, к дочерям была равнодушна. Да и видели девочки ее редко. Она где-то скиталась целыми неделями, прихватив с собой старшего сына. Навещала домашних разве только для того, чтобы украсть продукты. Впрочем, иногда мать с девочками «гуляла»: когда не хватало на выпивку, заставляла их собирать бутылки, просить милостыню. Во время одного из милицейских рейдов Элю и Юлю задержали.
Вначале лишить родительских прав хотели обоих супругов Комаренко (имена и фамилии главных действующих лиц из этических соображений изменены -- Авт. ). Но девочки горой стояли за отца: «Он не знал!» Тогда к уголовной ответственности решили привлечь мать, поскольку она заставляла несовершеннолетних детей попрошайничать. Но жизнь повернулась по-другому -- женщина заболела раком молочной железы. И хотя на работе ей выплатили всю задолженность по зарплате, чтобы она смогла начать лечение, Нюра махнула на себя рукой…
Когда летом прошлого года мать умерла, девочки не нашли в себе сил подойти к гробу попрощаться. «Наверное, ненавидели они ее, -- вспоминает Валентин Иванович. -- Так она их допекла».
Смерть супруги заставила мужчину пересмотреть всю свою жизнь. Пасынок Гена сидел в тюрьме. Главе семьи надо было поднимать дочерей. Боясь, что девочек у него отнимут, отец устроился на постоянную работу, как того требовала служба по делам несовершеннолетних. Стараясь стать примерным отцом, он покупал дочкам необходимые школьные принадлежности, за советами обращался к учителям. Педагоги школы N126, давно знавшие эту семью, заметили, что Комаренко-старший очень изменился. «Если в прошлом году он выпивал, в квартире была антисанитария, то в последнее время, когда бы мы ни пришли, он был трезв. В доме всегда пахло чем-то вкусным. Отец или убирал или штопал детские вещи. В квартире стало намного уютнее, появилась мебель», -- говорит Виктория Деркач, социальный педагог 126-й школы.
Особенно Викторию Владимировну тронуло то, как папа выхаживал Элю от простуды. Лечил народными методами, парил ноги, переживал. Казалось, за судьбу девочек можно было не беспокоиться. Младшая, девятилетняя Юля, посещала днем интернат, где ей помогали избавиться от задержки речевого развития. Старшая, 14-летняя Эльвира, находилась под контролем отца. Вот только училась девочка неважно.
Требуя прилежания, отец мог «и в глаз дать»
В школе замкнутой Эльвире было неуютно. Одноклассники ее сторонились, да и она держалась особняком, понимая, что ей никогда не дотянуться до «домашних» детей. Их мир был ей непонятен и недоступен. Иногда, пытаясь привлечь к себе внимание, девочка начинала развязно себя вести, но это популярности не добавляло. Другое дело -- уличная компания, в которой она имела и вес, и авторитет. А что еще нужно для подростка, остро жаждущего признания?
Девочка прогуливала уроки, вполуха выслушивая замечания учителей и нотации отца. Игнорировала обязанности по дому. Это главу семейства раздражало. «В четырнадцать лет пора уже быть хозяйкой!» -- отчитывал дочь Валентин Иванович. Но деньги, выделенные на покупку продуктов, Эля тратила на жвачки и сигареты. А когда отец приходил домой с работы, вместо теплого ужина его зачастую ждали… окурки в консервной банке и беспорядок в доме. С ужасом отец обнаруживал в Эльвире все больше черт ее матери. Дочь врала, воровала у отца деньги, ее видели в компании сомнительных молодых людей.
А ведь он на все готов был ради детей! Новые сапожки -- пожалуйста, покушать всегда есть. Сиди дома, учись, будь нормальным ребенком! Родитель требовал послушания и уважения. Но дочь с ним абсолютно не считалась. Приходя в бешенство от такого непочтения, он кричал на Элю, не понимая, что восстановить свой авторитет, потерянный в те годы, когда семью разрушали скандалы и пьянки, очень трудно. Пытаясь поставить дочь на место, «мог и по роже настучать», -- гневно признает он. Как-то раз пригрозил: «Да я тебя повешу!» Испугавшись, Эльвира исчезла на несколько дней. Раскаявшись в своих неосторожных словах, отец обошел все квартиры ее друзей, ночью с фонариком искал ее по подвалам.
Потом они помирились. В семье воцарился хрупкий мир. Затаив дыхание, отец наблюдал за тем, как Эля хлопочет по хозяйству, заботится о сестричке, готовит уроки. Ведь может, если захочет! А когда Эльвира, уходя с Юлечкой гулять, стала оставлять трогательные записки: «Папуня, мы там-то и там-то», Валентин Иванович и вовсе решил, что дочь взялась за ум. Но вскоре Эля опять ушла в загул.
Как-то раз, в первых числах марта, она появилась в школе с синяком под глазом. Рассказала социальному педагогу Виктории Владимировне, что ее ударил отец за пропуски уроков. «Я поговорю с папой, он больше тебя не тронет», -- пообещала учительница. В беседе с отцом педагог объяснила, что такие методы воспитания недопустимы. Ведь к ребенку, долгие годы находившемуся в состоянии хронического стресса, нужен особый подход. И хоть Валентин Иванович очень внимательно выслушал педагога, остался при своем мнении.
Да и до педагогических ли тонкостей ему было? В своей жизни он торопился столько наверстать и исправить. Прилагал поистине титанические усилия, чтобы спасти домашний очаг. И если младшая дочь с удовольствием принимала новые правила игры, то старшей это не нравилось. Раньше папа ни во что не вмешивался, она делала, что хотела. А сейчас он и шагу не дает ступить! Потирая синяки, доставшиеся от отца, Эля чувствовала обиду и злость. Отец, которого она раньше любила, защищала перед друзьями и родственниками матери, стал ей ненавистен. «Хорошо было бы, если бы он исчез!» -- внезапно подумала дочь после очередного конфликта. Эта ужасная мысль, которой она поначалу устыдилась, со временем стала казаться не такой уж и плохой.
На деньги убитого отца подростки собирались построить сказочный мир без школы и надоедливых взрослых
Чем больше отец кричал на дочь и бил, тем меньше сомнений у нее оставалось. Вкусившая свободы девочка готова была любыми способами отстаивать свой образ жизни, среду обитания, где ее понимали и принимали такой, какая она есть. Не раз делилась она с друзьями своим желанием проучить папашу-тирана. Правда, те принимали это за глупую шутку. Однако Эля не шутила. Однажды подговорила друзей оглушить отца пустыми бутылками и забрать деньги, которые он должен был получить. Но, услышав незнакомые голоса за дверью, Валентин Иванович не открыл.
В следующий раз она решила действовать наверняка. И стала уговаривать парнишку из их компании «убрать» отца, пообещав за это 50 гривен. «Ты что! -- оскорбился тот. -- Да настоящий киллер меньше ста не берет!»
Соглашаясь на сделку, Костя понимал, что придется скрываться, покинуть дом, родных и близких. Но это его не пугало. После развода родителей Костя связался с плохой компанией, обокрал собственную квартиру. И хотя отчим его за это не ругал, все равно парень чувствовал себя не в своей тарелке. Поэтому будет лучше, если он, Костя, принесший столько неприятностей домашним, уедет! Готовясь к побегу, парень собрал рюкзак и спрятал его в подвале заброшенного дома.
Подростки собирались разделаться с Эльвириным отцом, забрать его зарплату и бежать к ее бабушке в село. Половину денег молодые люди планировали потратить на обновки. Оставшуюся сумму пустить «в бизнес» -- накупить сигарет и жвачек, самостоятельно торговать на базаре. Будущее представлялось им в таких радужных красках, что дух захватывало. Там, в далекой глуши, они построят свой сказочный мир без школы, надоедливых взрослых и скучной работы по дому. О том, что для этого им придется убить человека, парень с девушкой особо не задумывались.
О своих планах Эля с Костей проговорились подружке Маше. Девочке в семье тоже жилось несладко, и она не против была бежать. Тем более, что Костя ей нравился. Но с приближением назначенного времени на душе становилось все тревожнее. Не выдержав напряжения, Маша рассказала социальному педагогу о готовящемся покушении.
Учительница поначалу не поверила. «Да нет, Виктория Владимировна, разработан целый план! -- уверяла девочка. -- Костя должен спрятаться под кроватью. А ночью напасть на дядю Валю с топором. Мне дядю Валю жалко. Он хороший».
Решив не тревожить милицию понапрасну (вдруг это просто детские фантазии?), Виктория Владимировна, учитель истории, «физкультурник» и классный руководитель Эльвиры отправилась на квартиру к Комаренко.
Дверь открыла младшая дочь Юля. Каково же было удивление учителей, когда в квартире они действительно увидели «наемника», который сидел на диване и смотрел телевизор! Костю, бывшего ученика их школы, они знали. Проведя с ним воспитательную беседу, учителя вывели его на улицу, будучи уверенными, что после такого «провала» подросток не посмеет на что-то решиться. Но Костя подождал, пока учителя скроются за углом дома, вернулся в квартиру и залез под кровать.
Тоскливое времяпрепровождение под кроватью прервал звонок в дверь. Узнав голоса учителей, которые на всякий случай решили вечером еще раз заглянуть в дом и предупредить отца Эльвиры, Костя понял, что ему конец. Парень забился под самую стенку. Ему вдруг захотелось стать незаметным и маленьким. Когда сильная рука хозяина вытащила «киллера» из-под кровати, тот был близок к обмороку…
Отец умолял не наказывать дочь
Жуткая история со счастливым концом переполошила весь город. Все гадали: что было бы, не доверься Маша своей учительнице? Довели бы подростки свой замысел до конца или нет? Было это серьезным намерением или глупой жестокой игрой? И если ситуация с «киллером» -- инфантильным, внушаемым подростком, была более или менее ясна, то ситуация с девочкой настораживала. Зная, что Костя задержан, а ее ищут, Эльвира, вопреки инстинкту самосохранения и здравому смыслу, на следующий день подослала к отцу знакомых парней, которые его избили!
Эльвиру задержали через несколько дней, когда она пришла в интернат навестить сестру. Увидев, как дочь ведут к милицейской машине, Валентин Иванович возмущенно воскликнул: «Это что же, ее сейчас уведут, и я по морде ей даже не дам?» Но потом он опомнился. Переживал за дочь. Умолял не наказывать ее. Прибегал с горячими обедами. Жадно уминая принесенные родителями бутерброды, герои нашумевшего в городе «триллера» искренне клялись, что убивать не собирались, а планировали только «попугать и ограбить». Казалось, в это поверил и сам отец. Или захотел поверить…
-- Дай Бог, выпустят Эльвиру, посмотрю ей в глаза, спрошу: «Доця, чего тебе не хватало?» -- со слезами в голосе говорит Валентин Иванович, с которым мы встретились спустя несколько дней после случившегося. -- У меня как сердце из груди вырвали… За что она меня так?
-- Может, бить ее надо было меньше, Валентин Иванович?
-Да куда там! Принцесса! -- возмущается он. -- Делай все, как положено, и кто тебя пальцем тронет?! Меня самого как воспитывали? Принесу из школы двойку, а матушка (царство ей небесное) схватит ботинок за носок -- и каблуком в лоб. И ничего, я не обижался, если за дело! Мать вон каких двоих казаков -- меня с братом -- сама воспитала! И то, думаю, мало била! А как же иначе, если человеческим языком не доходит?
«Facty i kommentarii «. 7 апреля 2000. Право
604
Читайте нас у Facebook
