«Когда приехал экскаватор грузить мертвых коров, муж лег на трупы четырех наших кормилиц: «Забирайте и меня вместе с ними!»
В конце октября в райцентре Снигиревка Николаевской области на частных подворьях начался падёж скота. Ветеринары заподозрили сибирскую язву — страшное заболевание, которое передается человеку. Чтобы спасти свои мини-хозяйства от полного разорения, фермеры бросились резать скот и сплавлять закупщикам мясо, несмотря на то, что такая «находчивость» грозила им уголовным преследованием. Чтобы преградить путь инфекции, на ноги были подняты ветеринарная полиция, санитарные и ветслужбы, местная власть. Все выезды из Снигиревки мгновенно перекрыли. «Мы стали чумным бараком», — жалуются местные жители.
*Оксана Дмитрусенко, одна воспитывающая четверых детей, потеряла сразу девять коров. По словам женщины, теперь не то что обуть-одеть ребятишек на зиму, даже купить хлеба — проблема
«Ночами не сплю, плачу. Боюсь, еще посадят», — сетует 70-летняя баба Женя
В «чумной барак» журналист «ФАКТОВ» отправилась сразу после звонка одного из фермеров. Следует, правда, уточнить, что здесь бабушка с двумя коровами — уже фермер.
— Только ради бога, не называйте в статье мою фамилию, — чуть ли не на коленях просит пенсионерка, тоже ставшая невольной нарушительницей закона.
Семидесятилетняя Евгения Петровна (имя изменено) убеждена: мясо продала нормальное. Тем не менее попытку бабушки Жени спасти свое хозяйство от разорения и выручить хоть какую-то копейку, сдав буренку перекупщикам, едва не приравняли к покушению на жизнь и здоровье большого числа людей. И хотя ей «продукт» возвратили, расследование еще не закончено. «Как бы не пришлось на старости лет в тюрьму идти», — переживает Евгения Петровна.
— Почему мы заподозрили сибирскую язву? — комментирует ситуацию Екатерина Мазур, начальник Снигиревской районной государственной ветлечебницы. — Коровы погибали очень быстро. А за три-четыре дня до мора им сделали прививку против сибирской язвы (по инструкции после укола в течение двух недель мясо этой коровы употреблять нельзя). Замечу, что падёж коснулся и тех животных, которым прививку не делали. И пошло-поехало! «Я резал невакцинированную», — клянется хозяин. Проверяем — исследование показывает обратное. «Ах, перепутал, вот Зорька, кажется, не прививалась», — оправдывается. В одну машину сваливали туши зараженных и незараженных животных. Заготовители, сбив закупочные цены до минимума, спешили, пользуясь случаем, вывезти все подчистую. Если учесть, сколько мяса сейчас продается на нелегальных базарчиках, то можно представить, что могло случиться. Для меня это тюрьма!
Екатерина Илларионовна, безусловно, права. Дело в том, что 40 процентов колбасных цехов в Украине — частные теневые предприятия. Покупая колбасу, мы не можем знать, чем лечили корову, какие прививки делали, хотя через мясные изделия передаются и бруцеллез, и туберкулез. Но диагноз нам поставят через год, не раньше. И разве мы свяжем его с тем, что когда-то давно съели 200 граммов колбаски?
— Туши коров, которым делали прививки, мы начали выявлять и возвращать хозяевам, — продолжает Екатерина Илларионовна. — Хотите делать себе тушенку? Пожалуйста, варите и ешьте! Но рисковать, как оказалось, никто не собирался, подозрительное мясо селяне повезли на скотомогильник. И даже дождавшись благоприятного ветеринарного заключения, многие скотоводы принимали решение сжечь животных. «Почему?» — удивлялись мы. «Не знаем, где буренка паслась, какую воду пила, лучше перестраховаться», — объясняли.
Ветеринарные службы со своей задачей справились: изъяли мясо, пока оно не пошло на переработку.
— Но мы понесли огромные потери, — жалуется хозяин мини-фермы, потерявший сразу шесть коров. — Скот, который я вынужден был зарезать, исследовали четыре дня. Где все это время хранить туши? Холодильников таких дома нет, все бойни в округе после ЧП опечатаны. А осень, как назло, очень теплая. Когда специалисты дали продаже мясу с моего подворья «зеленый свет», оно успело протухнуть, вот и пришлось сжечь. Вы не представляете, какие это убытки!
«Не пойму, чем провинилась перед людьми. Бегут, за грудки меня хватают: «По какой траве коровы ходили? Какую воду пили?»
Все мои собеседники отказываются называть фамилии, а вот 39-летняя Оксана Дмитрусенко, в один день потерявшая сразу девять коров, похоже, никого и ничего не боится:
— У меня положение аховое! Получаю помощь от государства как мать-одиночка на четверых маленьких детей, самой старшей всего восемь лет. Теперь не то что обуть-одеть ребятишек на зиму, но и купить хлеба — проблема.
Год назад у меня 16 буренок в хлеву стояло. Вся жизнь вокруг них крутилась. Скажем, сегодня родила дочку, а завтра, оставив кроху в больничной палате, бежала на базар молоком торговать. В роддоме переполох: мамаша дитя бросила, врачи милицию вызывают. Не бросила, просто молоко — такой товар, который быстро портится. А пеленки-распашонки покупать за что-то надо. Я такой жизнью была довольна. Хоть и встаешь в четыре утра, а ложишься за полночь, зато сама себе хозяйка, никакой Иван Иванович тобой не помыкает. За пару лет крепко на ноги встала: крышу перекрыла, продав часть коров, ремонт в доме сделала. Кризис меня не задел, легко его прошла. Даже предположить не могла, какую подножку жизнь готовит.
У Оксаны положение — не позавидуешь. Когда Николаевская госветлаборатория разобралась в причинах мора и пришла к выводу, что падёж четырех десятков коров вызван вовсе не «сибиркой», а перееданием животных (коровы забили желудки, в результате чего произошла остановка пищеварения), то весь гнев понесших убытки хозяев обрушился на Оксану. Именно она в последний день пасла череду, а значит, недосмотрела. Как потом напишут в акте, «нарушила правила содержания животных».
— У нас хозяева череду в степь по очереди сами гоняют, пастухов не нанимаем, — объясняет Оксана. — Ну, моя очередь подошла. По стерне пасла, как и все, больше негде. Не пойму, чем провинилась перед людьми. Бегут, за грудки хватают: «По какой траве ходили? Какую воду пили?» В суд подать грозятся. Всем отвечаю одинаково: «У меня на шее четверо детей мал мала меньше, вот их и разбирайте по одному, если хотите. Больше с меня взять нечего — хоть через суд, хоть без суда».
До последнего времени Оксана слыла в округе лучшей пастушкой.
— Кто-то скот бросит, а сам — за грибами или пьянствует. Коровы вечером приходят голодными, — утверждает 40-летняя Вероника, местная жительница. — Когда пасет Оксана, мы все довольны: буренки сыты, молока много. И тут на тебе!
— Корова меры в еде не знает, — проводит маленький ликбез Дмитрий Кулиуш, начальник Снигиревского управления ветмедицины. — Переедание белковой пищи чревато для животного гибелью. Проверка установила, что упомянутый скот выпасали на поле, засеянном пшеницей. По каким-то причинам хозяин урожай не убрал. Этим-то зерном с колосками, как показала экспертиза, и забила желудки скотина, что привело к падежу. Погибло самое крупное стадо в поселке. Получается, пострадавшие навредили сами себе, а теперь ищут виновных.
— А как не искать? — удивляется Борис Соловьев. На момент моего приезда в Снигиревку он был еще мэром этого поселка, но, проиграв выборы, готовился к передаче дел преемнику. — Восстановить потерянное поголовье теперь вряд ли возможно, ведь хорошая дойная корова стоит восемь-девять тысяч гривен. Кредитов никто не дает. Люди потратились, запасли корм на зиму. Один пакет соломы стоит 15 гривен (а это буренке на день), уже не говорю про сено. Десятки семей только на одном молоке и держались. Многие раньше взяли кредиты под скотину. Хлева опустели, а долги остались. Как жить? Работы в Снигиревке не найти: поселок не газифицирован, поэтому инвестиции сюда не идут. Люди в отчаянии. Ведь еще неизвестно, чем все закончится. «Коровьим» делом сейчас занимаются прокуратура, милиция, СБУ.
«Скорее всего, животные съели какие-то отравленные корма»
К 35-летней Татьяне Коваленко я пришла как раз, когда из местной церкви ей принесли помощь: килограмм сахара, бутылку подсолнечного масла, два пакета риса.
— Начинаем побираться, — горестно качает головой Татьяна.
В семье Коваленко трое детей, младшему всего два годика.
— Когда приехал экскаватор и ковшом стал поднимать наших четырех мертвых коров, муж упал на них с криком: «Не отдам! Забирайте меня вместе с ними!» У нас доход был только от хозяйства. Как теперь жить? — чуть не плачет женщина. — Мы надеялись хоть что-то сдать заготовителям, но коров все равно увезли и сожгли.
Не верится, что скот погиб от переедания белкового корма. У моей тельной Найды в желудке было совсем мало пшеницы, а умерла мгновенно. Старые люди говорят, случалось всякое, иной раз корова пару ведер пшеницы съест — и ничего. Что-то тут не так! Мы хотели провести независимую экспертизу: возили в Херсон образцы почвы, воды. У меня еще оставался кусок желудка сожженной коровы, селезенка. Но в соседней области с нами никто даже разговаривать не стал. «Портить отношения с соседями из-за вас? — удивились херсонские ветеринары. — Зачем? Судиться с кем-то собираетесь? В Украине суд обычно выигрывает тот, у кого деньги есть, а вы теперь нищие».
Несколько хозяек, потерявших скотину, вызвались устроить журналисту «ФАКТОВ» встречу с одним из местных ветврачей, посеявших сомнение в их душах. Главное условие неофициального интервью — анонимность. Поздно вечером отправляемся к ветеринару домой.
— Никаких диктофонов, — с порога предупреждает хозяин. — Мне здесь жить, понимаете? Сразу замечу: высказываю свое личное мнение. От переедания скот мог пасть, но не так резко и не в таком количестве. Уж точно не мгновенно. Скорее всего, коровы съели какие-то отравленные корма. А что касается переполоха из-за «сибирки»… С момента прививки прошло всего три-четыре дня, в крови еще не мог появиться возбудитель заболевания, слишком маленький срок. Значит, мясо не было поражено инфекцией, хотя убой все равно запрещен. Людям просто надо было помочь: разрешить, например, хранение туш в холодильных камерах до прояснения картины, а не опечатывать все бойни в округе. А то ведь хозяева понесли страшные убытки зря. Туши поторопились сжечь просто для перестраховки. О том, что в нищету брошены десятки семей, что это слезы, людская боль, никто, конечно, не думал.
Некоторым хозяевам удалось оперативно одолжить деньги и купить новых коров, но людям теперь не разрешают торговать молоком, творогом, сливками. «У вас неблагополучный двор», — показывает на ворота врач-эксперт местного рынка.
— Чем неблагополучный? — возмущается Оксана Дмитрусенко. — Разве в каком-то сарае найден возбудитель сибирской язвы? Когда вы своего ребенка вакцинируете, это ведь не значит, что к вам опасно в дом заходить. Покупателям, клиентам, доверие которых мы нарабатывали по 15 лет, внушают страх. У нас и у них шок. Что делать?
Оксана в отчаянии. Пригласив меня к себе, чтобы познакомить с детишками, женщина предупреждает: «При них никаких разговоров! Малышня и так травмирована тем, что случилось».
— Моя хата на окраине, вот и стали свозить весь мертвый скот и складывать на бугре прямо у нашего двора, — вспоминает собеседница. — Я спрятала детвору, чтоб эту страшную картину не видели. Но разве их под замком удержишь? Истерика, слезы. Прошу убрать туши, а в ответ: «Не командуй, эта земля не твоя частная собственность».
Детишки моментально обступают чужую тетю, и хоть я не успела еще и слова сказать, маленькие хозяева тут же сообразили, с чем связано мое появление в их доме.
— У нас коровки умерли, — сообщает шестилетний Паша. — Рыжуха, Ласуня, Лялька, Зорька, Квита…
На Квите голос Павлика внезапно начинает дрожать, и мальчик плачет.
— Ну все, все! — обнимает мама ребенка. — Не надо…
— Ранiше жили вiд позички до позички, злиднi обсiли, однак худоба витягла нас з них, — замечает бабушка малышей. — I що, тепер знов туди? Хiба цi дiти маму колись бачили? Ранком на базарi з молоком сидить, увечерi з хлiва не вилазе. Нi на кого не розчитували, тiльки на свої руки. Тепер он Оксанi кажуть: збери купу документiв, то, може, отримаєш 200 гривень допомоги вiд держави. Хiба то грошi? Навiть пари черевичкiв хлопцям не купиш…
Чиновники разводят руками: надо было раньше думать, застраховать животных.
— У нас как? Пока петух не клюнет… — аргументируют в Снигиревском райисполкоме. — Поплатились за свою беспечность. Если б ГАИ не заставляло, то и транспорт никто не страховал бы.
— Доэкономились! — вздыхает Оксана. — Не знаю, как будем зимовать. Пол-литра молока купить, и то проблема. Моя годовалая дочка каждую ночь криком протестует против сладкого компота в бутылочке. Как восстановить хозяйство? С этой мыслью просыпаюсь и ложусь. Столько разговоров про инвестиции в сельское хозяйство! Где они, эти инвестиции? Может, хоть через газету меня кто-нибудь услышит. Руки есть, работы не боимся. Только услышьте нас!
2170Читайте нас у Facebook
