Каневские правоохранители разоблачили пастора-афериста, который выманивал у прихожан огромные суммы
В прошлом месяце в Каневскую районную милицию поступило заявление от местной жительницы, которую ограбил и втянул в аферу пастор местной харизматической церкви. «Я доверяла ему, как себе, — рассказывала женщина. — Да и не только я — большинство прихожанок считали его чуть ли не Богом. Старались не пропускать ни одной его проповеди, а когда он говорил сдавать деньги на церковь, не задумываясь, отдавали все, что можно». Точно так же, не раздумывая, женщина откликнулась на просьбу пастора взять на свое имя кредит на «развитие церкви». В тот момент она и подумать не могла, что из-за этого кредита будет близка к самоубийству…
«Если будете помогать церкви, получите благословение»
С главной потерпевшей Людмилой и ее мужем Олегом мы встретились в кафе в центре Канева. После того как супруги написали заявления в милицию, десять прихожан последовали их примеру. А в церковь, где пастор до сих пор читает проповеди, теперь ходят другие люди.
— Я начала посещать в эту церковь девять лет назад, — рассказывает Людмила (на фото). — После развода с первым мужем мне было очень одиноко. И знакомые посоветовали мне новую церковь, где можно «снять стресс». Туда, дескать, приходят даже крупные бизнесмены и известные в городе люди. Церковь находилась в одноэтажном здании, где была специальная комната для молитв. Проповеди читал пастор Александр. Правда, он просил не называть его по имени — только пастор. На вид ему было около сорока лет, выглядел солидно — дорогой костюм, галстук, часы. Когда он читал проповедь, я действительно забывала о своих проблемах — возможно, из-за его приятного низкого голоса… Сходив один раз, поняла, что меня туда тянет. Пастор радушно меня встретил и предложил стать членом его церкви.
По словам Людмилы, среди прихожан действительно были известные в городе предприниматели. Как выяснилось, они приходили туда чуть ли не каждый день и приводили в церковь все новых и новых знакомых. «Здесь все создано благодаря людям, — объяснял духовный наставник. — Мы общими усилиями арендуем это здание и развиваем церковь. Ведь это все для нас и наших детей».
— Под общими усилиями подразумевалась материальная помощь, — говорит Людмила. — Так как мне церковь понравилась, я тоже была не против пожертвований. Но, в отличие от других церквей, здесь с этим было строго — помощники пастора записывали фамилию каждого, кто давал деньги, и даже фиксировали суммы. И если на первых проповедях о деньгах не было и речи, то вскоре пастор все чаще стал рассказывать о том, что жертвовать церкви десятину от своих доходов — «наш священный долг». Даже во время самой проповеди легко переходил с духовного на материальное. «В церкви вы духовно обогащаетесь, — говорил. — И если будете помогать церкви, получите благословение». Он не уставал повторять это на каждой проповеди. Особенно пастор выкладывался по воскресеньям, когда приходило много предпринимателей. Сейчас такой акцент на материальные блага меня, может, и насторожил бы. Но тогда не находила в его словах ничего странного и вместе со всеми исправно сдавала деньги. Вскоре меня «повысили», назначив лидером домашней общины.
- Что это за община?
— Прихожане встречались не только в церкви, но еще и объединялись в общины по месту жительства. Моей задачей было проводить собрания раз в неделю и собирать с людей деньги, записывая, кто сколько сдал.
- А церковь благодаря вашим вкладам действительно становилась богаче?
— Мы были уверены, что да. Внешне она, правда, совсем не изменилась — мы собирались в той же скромной комнатке безликого офисного здания. Но пастор говорил, что копит деньги на что-то глобальное. «Возможно, у нас даже получится купить собственное помещение, — уверял он. — Это зависит только от вас». Вскоре все проповеди он уже сводил только к материальному. «Я ваше благословение, — повторял наш наставник. — Если блага есть у меня, они рано или поздно достанутся и вам. И чем больше вы пожертвуете, тем больше потом к вам вернется». Люди сдавали все больше денег, увеличивалось и количество членов церкви.
- Неужели за это время никто не поинтересовался, куда делись деньги?
— Задавая подобный вопрос, мы обидели бы пастора своим недоверием. Я и мысли не допускала, что что-то может быть не так: раз пастор сказал — значит надо. Бывали случаи, когда мужья прихожанок, видя, что их жены несут деньги в церковь, пытались их образумить. После этого женщины высказывали свои сомнения в церкви. Слыша упреки в свой адрес, пастор менялся в лице. Он подходил к прихожанке и испытующе смотрел ей в глаза: «Вы хотите сказать, что я потратил эти деньги на себя?» А у самого уже слезы на глазах. Когда прихожанка признавалась, что ее надоумил муж, пастор тихо начинал объяснять: «Значит, он вас не понимает. Супруг не осознает, что вы даете эти деньги не для церкви, а для самой себя. Здесь ваш настоящий дом, здесь все самое светлое. А там, где вас не понимают, черное. И люди там черные. Вы пришли сюда, потому что с ними вам было плохо. Так кого вы выбираете?» Эти слова задевали за живое. Ведь большинство из нас действительно пришли в церковь не от хорошей жизни.
После таких слов многие прихожанки всерьез начинали думать, что все, кто их не понимает, в том числе родственники, это «черные люди». Женщины ссорились с мужьями, уходили из семей. Тем же, кого пламенная речь не переубеждала, потом приходилось несладко. Пастор вспоминал об этом каждую службу, недвусмысленно намекая, что среди нас появилась «паршивая овца». «Не слушая меня, вы отрекаетесь от церкви, — говорил он, не спуская глаз с «провинившегося». — Вернее, уже отреклись. Вам здесь не место». Человек раскаивался, вымаливал прощение, но пастор оставался непреклонным. Многие не выдерживали такой психологической давки и попадали в больницу с нервным срывом. Как ни странно, это не отпугивало прихожан. Мы еще больше начинали ценить нашу церковь и осуждали тех, кто в ней сомневался.
«Увидев у наставника две новые машины — «Тойоту» и «Ниссан», — впервые усомнилась в его честности»
Так продолжалось восемь лет. Новое здание пастор так и не купил, но люди продолжали сдавать деньги.
— Еще по нескольку тысяч гривен у нас ушло на обучение в специальном религиозном институте, — продолжает Людмила. — Жена пастора была там преподавателем и, приходя к нам на проповеди (кстати, нередко она читала их вместо мужа), уговаривала нас поступать в ее институт. Видя, что не все соглашаются — обучение ведь стоило немалых денег, — пастор однажды заявил, что мы обязаны там учиться. В противном случае нам не разрешат петь в группе прославления, становиться лидерами общин и так далее. Пришлось соглашаться.
Однажды пастор Александр позвал к себе Людмилу для серьезного разговора. Объяснив, что церковь должна вернуть долг религиозной общине из Смелы (дескать, еще при открытии у общины занимали большие деньги), он попросил доверчивую прихожанку… взять на свое имя кредит на двадцать тысяч долларов. «Я бы взял его сам, — объяснил. — Но мне банк ничего не даст, ведь у меня нет доходов. Сумма не такая уж большая, и я обещаю каждый месяц выплачивать столько, сколько требуется».
— Долго уговаривать меня не пришлось, — тяжело вздыхает Людмила. — Я доверяла пастору и не сомневалась, что он все выплатит. Первые несколько месяцев он действительно давал мне деньги. А потом перестал. Объяснял это «финансовыми трудностями». Чтобы сумма долга не увеличивалась, мне пришлось платить самой. Пастор клялся, что все отдаст, но половину суммы не вернул мне по сей день. Когда я начинала с ним разговор на эту тему, он успокаивал меня, мол, сейчас всем тяжело, потерпи, и тебе воздастся.
Затем наставник начал вести разговоры о том, что церкви пора приобрести участок земли и построить дом. Для этой цели он предложил людям сдавать дополнительные пожертвования. Прихожане с радостью подхватили идею.
— Пастор присмотрел в центре города участок стоимостью 20 тысяч долларов и сказал, что за пару месяцев мы должны собрать эту сумму, — продолжает Людмила. — Прихожане несли пастору последние сбережения. Нас же, лидеров общин, он заставлял собирать деньги чуть ли не каждый день. Тех, кто не сдавал пожертвования, пастор просил заносить в отдельный список. Потом он лично подходил к каждому и ненавязчиво интересовался: «У вас проблемы с деньгами? Если хотите, чтобы этих проблем у вас не было, помогайте церкви. Вам обязательно воздастся».
Даже когда мы собрали деньги на участок, поборы не прекратились. Ежедневные пожертвования стали обычным делом, и пастор продолжал проверять списки «должников». Сам же мог позвонить мне среди ночи: «Много денег за сегодня собрала? Молодец. Я сейчас приеду». И, приезжая… забирал деньги себе. «Завтра с утра у меня важная встреча по поводу стройки, — объяснял. — Там без денег никак». Иногда, пересчитывая деньги, он хмурился, дескать, маловато.
Когда купленный, по его словам, участок был надлежащим образом оформлен, пастор завел речь о строительстве. И тут опять возник вопрос с кредитом. Пастор сказал, что по его подсчетам на это уйдет минимум 140 тысяч долларов. Он начал искать кандидата, который мог бы оформить на себя кредит. Поскольку я в тот момент еще выплачивала предыдущий, даже не могла подумать, что с этой просьбой он обратится ко мне. Но пастор опять выбрал меня: «Людочка, ты одна из немногих, кому могу доверять. Не переживай, я все продумал». У него уже действительно была схема: он продает мне свой дом в Каневе, я на двадцать лет беру в банке кредит на его покупку и отдаю пастору деньги, после чего он сам ежемесячно выплачивает банку долг. В таком случае платить надо было 1800 долларов в месяц. «Это уже не твоя забота, — заверил мой наставник. — Деньги ведь буду платить я. Даже если не выплатим, банк просто заберет мой дом. А насчет предыдущего кредита не волнуйся — мы сделаем так, что в банке о нем даже не узнают».
За кредитом мы поехали в один из киевских банков. В результате нам выдали 139 тысяч долларов наличными. Пастор сразу забрал деньги и заплатил банку за первый месяц 1800 долларов.
Однако уже в следующем месяце у предстоятеля церкви опять возникли «непредвиденные обстоятельства». Но поскольку такую сумму Людмила за него заплатить не смогла, долг начал расти.
— Уже в конце месяца мне начали звонить из банка, — вспоминает Людмила. — Коллекторы требовали деньги, а я не знала, что им отвечать. Приходила к пастору, а он: «Я бы рад, но сейчас никак не получается. А ты точно не можешь заплатить? Я все верну!» Через несколько дней у пастора появились… две новые машины — «Тойота» и «Ниссан». Вот тогда-то я впервые усомнилась в его честности. Но от кредита уже было не отвертеться. Вскоре коллекторы начали звонить чуть ли не каждый день. Мне угрожали, что все отберут и оставят без крыши над головой. Собравшись с духом, я пришла к пастору и потребовала деньги. Услышав мой тон, он поменялся в лице: «Ты как со мной разговариваешь? Я твой духовный наставник». «Вы обещали выплачивать кредит», — стояла я на своем. «Я уже все тебе объяснил, — заявил он. — И не вздумай никому об этом рассказывать. Вспомни о дочке. Ты же хочешь, чтобы у нее все было хорошо?» У меня все похолодело внутри. «А при чем здесь моя дочка?» — спросила я. «Ни при чем, — улыбнулся он. — Во всяком случае пока». С тех пор я потеряла сон. Уже понимала, что угодила в ловушку к мошеннику, но ничего не могла с этим поделать. А кому-то рассказать боялась — безопасность дочки для меня была превыше всего. Тем временем коллекторы звонили мне даже ночью, угрожали физической расправой. Был момент, когда я чуть не покончила жизнь самоубийством. К счастью, меня остановила прихожанка, у которой я тогда жила.
— Люда и мне ничего не рассказывала о кредите, — говорит муж Людмилы Олег (на фото). — Мы тогда встречались, и я видел, что она приходила из церкви подавленная. О кредите жена решилась мне рассказать только после помолвки. «Саша, давай отменим свадьбу, — попросила. — Я сначала должна решить свои проблемы». Узнав, в какую ситуацию она попала, я пошел к пастору. Но тот отказался со мной разговаривать: «Это наши с Людой дела. Не лезьте не в свое дело». Тогда мы решили сообщить о кредитах его духовному руководству из Черкасс. Но, когда Люда позвонила руководителю организации, курирующей такие церкви в области, он сказал: «Людмила, вы разваливаете церковь. Вы хотите оставить пастора без работы?»
— Когда я рассказала ему, что мне каждый день звонят коллекторы из банка, он посоветовал… сменить номер телефона, — говорит Людмила. — И мы решили предать мою историю огласке. Начали рассказывать об этом прихожанам, обратились за помощью к журналистам. Люди стали уходить из церкви. Случай с двумя кредитами открыл им глаза. Как потом выяснилось, эта церковь никому не подчиняется. На нее не могут влиять даже черкасские общины, потому что пастор создал ее сам. Мы и еще четверо бывших прихожан написали заявления в милицию. Оказалось, что пастор Александр многим должен большие суммы — он одалживал деньги, обещая в скором времени вернуть.
— На основании заявлений потерпевших мы возбудили уголовное дело по факту мошенничества, — рассказали «ФАКТАМ» в управлении по борьбе с экономическими преступлениями Каневского райуправления милиции. — Пастора отпустили на подписку о невыезде. Пока у нас есть пять заявлений потерпевших, но вполне возможно, что таких людей гораздо больше. Для пастора возбуждение дела стало полной неожиданностью. Сначала он просто твердил, что невиновен, а потом сказал: «Да, прихожане давали мне деньги. Но это было сугубо добровольное дело».
— На него нет управы, — сетует Людмила. — Даже после того как возбудили дело, пастор продолжает читать проповеди. Зарабатывает деньги на новых прихожанах. Сейчас у него новая версия — он говорит, что был согласен выплатить мне деньги за кредит, но я… от них отказывалась.
- А как обстоят дела с кредитом?
— Сложилась странная ситуация, — говорит Олег. — После того как мы предали дело огласке, коллекторы перестали звонить. А на днях Люде пришло из банка письмо: дескать, мы рассмотрели вашу просьбу о реструктуризации долга, приезжайте и поговорите с менеджером. Но мы ничего подобного им не предлагали! Сейчас поедем, выясним, в чем дело. Может, это пастор пытается замести следы?
Сам же пастор Александр, с которым мы связались по телефону, сказал нам следующее:
— Людмила ходила к нам в церковь, активно участвовала в церковной жизни. Однажды мы решили построить молитвенный дом. Для этой цели я одолжил у знакомых деньги, а когда пришло время их возвращать, у меня возникли трудности. И Люда купила у меня дом.
- То есть она решила вас выручить? Чья это была инициатива?
— С того момента прошло много времени, поди разберись. Сейчас она утверждает, что покупать его не собиралась. Тем не менее мы заключили договор купли-продажи. Поскольку у нее не было необходимой на покупку дома суммы, она взяла кредит. При этом мы договорились: я продолжаю жить в доме и плачу этот кредит за нее.
- Но где тогда выгода? Вы ведь продали дом, чтобы отдать долги. А так вы продолжали ежемесячно платить большие деньги…
— Так было удобнее всем. Потом я даже предложил ей сделать меня поручителем, чтобы моя фамилия была официально прописана в документах. Но она не захотела.
- Зачем? Ведь если бы она не смогла выплатить кредит, банк обязал бы вас отдавать долг.
— Решил это сделать из моральных соображений — я ведь все-таки жил в этом доме. Сейчас Людмила утверждает, что я попросил ее взять кредит на нужды церкви, а сделка купли-продажи дома была необходима для того, чтобы ей этот кредит дали. Но это неправда. Просто потом у нее появился мужчина, который начал настраивать ее против меня. И они обвинили меня в мошенничестве.
- По словам Людмилы, вы, несмотря на обещания, заплатили ей только за первый месяц, а остальную сумму долга так и не выплатили…
— Нет, я заплатил за четыре месяца. А потом наступили тяжелые времена, кризис… У меня просто не было денег.
- Но в доме вы жить продолжали?
— Как бы да… Но я не мог выехать — тогда бы его просто разграбили. Это ведь частный сектор, опасно… Знаете, я тоже хочу, чтобы эта ситуация наконец разрешилась. Все хотят сделать из этого сенсацию только потому, что я пастор. Но я ведь тоже человек! Прекрасно понимаю, что люди обиделись, но зачем все так раздувать? Что бы ни говорили и ни писали, это все равно ничего не решит.
Фото автора
1706Читайте нас у Facebook
