Виктор Кононенко: «Женщина, потерявшая дочь, сказала: «Я требую смертной казни. Почему я должна платить налоги, которые пойдут на содержание убийцы моего ребенка?»
Украину потрясло недавнее жестокое убийство в Севастополе двух школьниц. Во время похорон дедушка одной из погибших девочек сказал: «Я бы очень хотел, чтобы убийцу поймали и очень жестоко наказали. Вплоть до смертной казни». Вряд ли найдется хотя бы один человек, который, глядя в глаза родным убитых детей, смог бы упрекнуть их в жестокости…
Смертную казнь в Украине отменили еще в 1997 году. Тем не менее за прошедшее с тех пор время преднамеренных убийств, совершенных с особой жестокостью, в стране меньше не стало. Не уменьшилось и количество украинцев, которые не одобряют гуманного отношения к убийцам и насильникам. Таких, по данным социологов, около 70 процентов. На фоне продолжающейся в обществе дискуссии о правомерности исключительной меры наказания в Верховной Раде зарегистрирован законопроект о возобновлении применения смертной казни. В ближайшие дни парламентарии намерены рассмотреть документ.
Откладывать в долгий ящик этот вопрос нельзя. Так считает Виктор Кононенко, проработавший судьей более 40 лет, в том числе в Верховном суде СССР, а также в Верховном суде независимой Украины. Более того, в соавторстве с журналистом Андреем Чирвой Виктор Кононенко написал книгу «Не место среди живых», проанализировав различные аспекты вопроса: может ли смерть служить наказанием. Своим мнением по этой проблеме Виктор Иванович, которому не раз приходилось участвовать в принятии непростого решения об исключительной мере наказания, поделился с «ФАКТАМИ».
«Я начал зачитывать приговор: «К исключительной мере наказания приговаривается…» и у меня от волнения вдруг пропал голос»
— Виктор Иванович, в Украине смертная казнь не применяется 15 лет. Но жестоких и циничных убийств не стало меньше. Может, мы поторопились с проявлением гуманизма по отношению к наиболее опасным преступникам?
— В этом вопросе сложно достичь единодушия. Во многих странах окончательное решение принимали после референдумов, на которых граждане выражали свое отношение к применению исключительной меры. У нас несколько иная картина. Я общаюсь со своими коллегами-судьями, и они почти в один голос твердят, что мы поторопились с отменой смертной казни.
— Почему?
— За год в Украине совершается более шести тысяч убийств, в том числе с отягчающими обстоятельствами. О каком же гуманизме по отношению к преступникам можно говорить? Такие показатели уровня преступности в некоторой степени являются следствием того, что Украина еще не стала правовым государством, в котором закон — превыше всего. Так что, к сожалению, нас нельзя сравнивать с Бельгией, Данией и другими правовыми государствами, где преступных деяний совершается значительно меньше.
— Данные соцопросов свидетельствуют, что более 60 процентов населения Украины считает отмену смертной казни преждевременной…
— Знаете, почему такой высокий показатель поддержки этой меры наказания? Да потому, что гражданин чувствует себя беззащитным и считает, что угроза смертной казни сможет остановить потенциального преступника, а значит, защитить добропорядочных граждан.
— Но ведь не все преступления требуют применения такой крайней меры наказания, как расстрел…
— Абсолютно с вами согласен. Наказание должно соответствовать содеянному или, как сейчас говорят, быть адекватным. То есть нужно очень тщательно и взвешенно подходить к применению исключительной меры. За убийство, например, на почве ревности или в состоянии аффекта нельзя приговаривать к смертной казни или даже к пожизненному заключению. Но если речь идет о хладнокровно спланированном жестоком убийстве нескольких лиц, то наказание должно быть самым суровым.
Помню, как слушали дело херсонского маньяка, который насиловал и убивал детей. Один эпизод этого процесса мне иногда снится до сих пор. Преступник изнасиловал мальчика, вспорол ему живот и бросил, думая, что ребенок умер. Однако проходивший мимо рабочий заметил детское тельце и сразу же вызвал «скорую». Врач, бежавшая на помощь мальчику, зацепилась за железнодорожные рельсы, упала и сломала себе ногу. Несмотря на травму, она оказала ребенку первую помощь, донесла его до машины «скорой» и присутствовала при операции в больнице. И только после ее успешного завершения врач потеряла сознание от болевого и нервного шока. Мальчика спасли. Всего же на счету изверга было пять или шесть детских жизней.
Когда в Херсоне слушалось это дело, на площади перед зданием суда собралось более двух тысяч человек, в основном женщины. Они держали плакаты с требованием смертной казни убийце, которого, кстати, поймали с поличным — в тот момент, когда он измывался над очередной жертвой. Суд приговорил маньяка к исключительной мере наказания.
— Что вы чувствовали, зачитывая смертный приговор?
— Обдумывая ваш вопрос, вспомнил дело о гибели в Севастополе семьи капитана дальнего плавания. Преступник с подельницей убили мужа, жену, а также двух малолетних детей. Затем мужчина зарезал и подельницу. Вскоре его задержали. Суд заседал в севастопольском Клубе рыбаков, в зале собралось много народу. Я начал зачитывать приговор: «К исключительной мере наказания приговаривается…» и тут у меня от волнения вдруг пропал голос. Словно какое-то затмение случилось. После суда ко мне подошел прокурор: «Давай хоть по сто граммов выпьем, снимем напряжение». Мы выпили бутылку коньяка. Но спиртное не действовало, напряжение не проходило. Помню, после того судебного заседания я отключился только под утро, уснул где-то в четыре часа.
А вообще, хочу сказать, что у меня не было ни одного дела, чтобы я не переживал, особенно когда назначалась смертная казнь. Ведь, согласитесь, это неестественно — убивать человека в мирное время. В такие моменты у меня в душе возникал протест против жестокости… Но ведь преступники не проявляли великодушия к своим жертвам. Привыкнуть к таким ситуациям нельзя. Помогало разве что осознание того, что судья обязан быть выше эмоций, руководствоваться только законом и объективными доказательствами.
«Приговоренные к расстрелу за изнасилование провели в камере смертников шесть лет. А потом… нашли настоящих преступников»
— Противники возобновления смертной казни аргументируют свою позицию снижением уровня профессионализма правоохранительных органов и судей. Как избежать судебных ошибок? Ведь случалось, что казнили и невиновных.
— Да, существует точка зрения, что смертную казнь нельзя возвращать из-за возможности судебной ошибки. Но я хочу напомнить, что при вынесении приговора суд обязан учитывать исключительно достоверные доказательства виновности подсудимого. И при малейших сомнениях в доказанности вины принимать решение в пользу подсудимого. Мне однажды пришлось исправлять ситуацию, когда осудили абсолютно невиновных людей. Я тогда был судьей Верховного суда СССР. В Грузии приговорили к смертной казни двух подозреваемых в групповом изнасиловании и убийстве несовершеннолетней. В республиканских судах дело рассматривалось дважды. Затем осужденные и их адвокаты подали жалобу в Верховный суд СССР, который вынес определение, что виновность подсудимых установлена на базе сомнительных доказательств. Приговор отменили, а дело вернули на новое расследование. Через некоторое время были задержаны настоящие убийцы. Невиновные отсидели в камере смертников в общей сложности почти шесть лет.
— Разве не случается, что судья, дабы долго не возиться с делом, просто закрывает глаза на качество доказательной базы?
— Да, малоопытные судьи могут легкомысленно отнестись к оценке доказательств. Есть и такие, которые, поддаваясь эмоциям, легко склоняются на сторону обвинения, что также недопустимо. Потому что настоящий судья должен быть беспристрастным по отношению к подсудимому, объективно оценивать аргументацию как прокурора, так и адвоката.
Хочу также отметить, что доказательства по делам, где возможно применение высшей меры наказания (сейчас это пожизненное заключение), должны быть исключительно достоверными! При этом необходимо учитывать тяжесть наступивших последствий.
— Почему в демократических странах до сих пор дискутируется вопрос о применении исключительной меры наказания? Ведь в Европе смертная казнь запрещена, а в большинстве штатов США — нет.
— Действительно, законы отдельных штатов США позволяют применять исключительную меру наказания даже к несовершеннолетним. Это объясняется отношением американского общества к преступности. Там из года в год не менее 80 процентов граждан высказываются за необходимость применения смертной казни.
В Европе же доминирует кардинально иная точка зрения: никто не имеет права лишать человека жизни. Поэтому за наиболее тяжкие преступления наказывают пожизненным заключением. Мы почему-то бездумно копируем эту гуманную позицию. Хотя я считаю, что она оправдана лишь для государств, где закон является святыней и исполняется всеми и вся. К сожалению, об Украине этого пока что сказать нельзя.
Возьмем, например, такой аспект правосудия нашей страны, как права потерпевших. В ходе рассмотрения особо тяжких преступлений в центре внимания, как правило, находится обвиняемый. Потерпевшие (если им удалось выжить) или их родственники могут рассчитывать разве что на сочувствие. При этом приговоренным к пожизненному заключению за убийство создаются едва ли не санаторно-курортные условия: отдельная камера со всеми удобствами, телевизор… Нередко, отбывая пожизненное заключение, преступник живет лучше, чем на свободе. А что имеют те, кто потерял родных, кормильца или здоровье? Как правило, они едва сводят концы с концами. И государство не предпринимает никаких мер по исправлению этой ситуации. Я общался с женщиной, у которой от рук насильника погибла дочь. Убийцу приговорили к пожизненному заключению. Но страдающая мать говорила: «Я требую смертной казни. Почему я должна платить налоги, которые пойдут на содержание убийцы моего ребенка?» Разве она не права?
Или вот еще одна болезненная проблема: подсудимому, которому «светит» пожизненный срок, государство обязано предоставить адвоката. А потерпевшим и их родственникам бесплатный защитник… не полагается. То есть налицо явное ущемление в правах. Смею надеяться, что равные права участников процесса будут узаконены в новом Уголовно-процессуальном кодексе Украины.
Вспоминаю еще один случай из моей судебной практики. В начале 90-х годов в Ровенской области браконьерствующие сын и отец убили троих егерей. Отца приговорили к смертной казни, а сына — к 15 годам заключения. Но дальнейшая судьба семей лесников никого не интересовала. Думаете, государство оказало им помощь? Ничего подобного. А ведь у одного из убитых осталось восемь детей, один из которых — инвалид.
— Что, по-вашему, государство должно делать в таких случаях?
— Компенсировать потерпевшим утрату кормильцев. В последние годы неоднократно поднимался вопрос о создании Фонда защиты потерпевших от преступлений, в Верховную Раду подавались соответствующие законопроекты, но они так и не были рассмотрены. Этими документами предусматривалось, что государство должно выплачивать потерпевшим от преступных действий компенсацию, а затем в порядке регресса предъявлять виновному в их совершении иск о возмещении этих средств. То есть потерпевший должен находиться под надежной защитой государства.
— А что можно взыскать с преступника, если он пожизненно будет сидеть в тюремной камере?
— Эту проблему также должно решить государство, существующее за счет налогов граждан и взявшее на себя обязательство их защищать. По крайней мере так поступают во многих странах мира.
909Читайте нас у Facebook
