«Во время процедуры химиотерапии я мечтала, что когда-нибудь у меня будет доченька»
— Через полтора года после окончания лечения в Институте рака я вышла замуж и забеременела, — говорит 22-летняя Руслана Залевская. — Узнав, что жду ребенка, чувствовала себя самой счастливой. Ведь только об этом мечтала и молилась, когда каплю за каплей отсчитывала вливающийся в вену раствор «химии». Именно вера в то, что у меня появится доченька, спасала тогда от депрессий и давала силы выдержать все испытания. Конечно, мой организм еще недостаточно окреп, был риск выкидыша. Кроме того, медики предупреждали, что могу родить малыша со всевозможными патологиями. Но, к счастью, моя Маринка появилась на свет здоровенькой.
— Существует распространенное заблуждение, что у женщин, перенесших онкологические заболевания, малыши рождаются с генетическими нарушениями, — рассказывает врач-онколог отделения детской онкологии Национального института рака Елена Шайда. — На самом деле многие из наших пациенток, которые успешно прошли лечение, рожают здоровых детей. Есть небольшое количество опухолей (например, костные и опухоли почек), склонность к которым у человека может передаваться генетически. В таких случаях женщинам следует пройти медико-генетическую проверку, чтобы узнать о возможных рисках.
Диагноз злокачественное образование мягких тканей подключичной области, гемангиотерицитома, операция, химиотерапия, контрольные обследования дважды в год и страх, что недуг может повториться, — все это осталось в прошлом. Но и сейчас молодая счастливая мама с волнением в голосе рассказывает о том, что случилось восемь лет назад.
Руслана Залевская: «Во время беременности я несколько раз лежала на сохранении — был риск выкидыша. К счастью, Маринка родилась здоровенькой»
— Началось все с того, что, примеряя новую кофточку, я заметила возле шеи горошину светло-розового цвета с синими прожилками внутри, — поясняет Руслана. — Показала странную припухлость маме. На следующий день мы обратились в больницу. После осмотра доктор успокоил, сказав, что ничего опасного в этом образовании он не видит. Мол, это могло возникнуть из-за переходного возраста. И, чтобы убрать горошину, порекомендовал косметическую операцию под местным обезболиванием.
Вмешательство провели, но изъятые ткани не отдали на анализ, чтобы выяснить, не злокачественная ли это опухоль. А через год возле шеи в том же месте вновь появилась горошина, которая сильно болела. Снова больница, операция. Тот же врач на сей раз отправил образец ткани в лабораторию и, получив результаты, сказал, что он не берется меня лечить, так как время упущено. И выписал направление в столичный Институт рака.
«Соседи думали, что рак передается воздушно-капельным путем, как туберкулез, поэтому перестали с нами общаться»
В детском отделении Института рака проходят лечение дети разных возрастов — от нескольких месяцев до 18 лет. Нередко, прежде чем ребенок попадает в онкологию, его месяцами лечат от других болезней. История Русланы не стала исключением.
— Приехав на обследование в Киев, мы с мамой остановились у родственников, — вспоминает Руслана Залевская. — Тогда я не осознавала всю серьезность ситуации, думала, что после визита к врачу уеду домой. Поэтому сделала себе легкий макияж, прическу. Мама, конечно, понимала больше меня, но в моем присутствии слезы прятала за вымученной улыбкой. Когда мы приехали в детское отделение онкологии, то мой позитивный настрой сразу же улетучился. Вокруг ходили мальчики и девочки с бледными желтыми лицами, кто-то был в косыночке, кто-то лысенький. К нам вышел врач с результатами моих анализов и сказал, что необходима срочная операция.
После вмешательства, которое длилось четыре часа, Руслане назначили шесть курсов химиотерапии. Ее мама решила, что «химию» дочка пройдет в родном городе.
— В нашу больницу мы приехали с уже расписанной схемой лечения, — говорит Ольга Залевская, мама Русланы. — Но медперсонал там оказался недостаточно квалифицированным. Медсестры что-то напутали и ввели дочке слишком большую дозу препаратов химиотерапии. Кожа у нее стала бледно-фиолетового цвета, Руслана рвала желчью. Но самое тяжелое потрясение нас ждало утром, когда, проснувшись, моя девочка увидела, что ее пышные волосы остались лежать на подушке, а она лысенькая. Целый день доченька сидела в палате и рыдала, наотрез отказалась выходить на улицу, считая, что над ней теперь все будут смеяться. Пока мы не купили парик, она ходила в косыночке.
Окончательно разочаровавшись в профессионализме местных врачей, Ольга Адамовна решила увезти Руслану в Киев, чтобы там пройти оставшиеся пять курсов «химии». Женщине пришлось взять на работе отпуск за свой счет и оставить девятилетнего сына Сашу и все хозяйство на попечение старшей дочери Майи, которая на тот момент училась в 11-м классе. В промежутках между блоками химиотерапии Руслана с мамой возвращались домой, в том числе и для того, чтобы найти деньги для продолжения лечения.
— Каждый курс химиотерапии стоил около тысячи гривен, кроме того, нужно было покупать дорогостоящие антибиотики, различные антивирусные и противогрибковые препараты, — объясняет Ольга Адамовна. — Собрать нужные суммы нам помогали знакомые, мои коллеги по работе, одноклассники, учителя Русланы. Вокруг было много небезразличных людей. А вот соседи по общежитию, где мы жили, стали нас сторониться и даже не здоровались. Многие думали, что рак, как туберкулез, передается воздушно-капельным путем, и мы их можем заразить. Муж, с которым я к тому времени уже развелась из-за его пристрастия к алкоголю, узнав о диагнозе дочери, частично оплатил лечение.
«Не впасть в депрессию помогала мысль, что, когда выйду из больницы, сделаю много хорошего»
— Во время «химии» я научилась все делать левой рукой и спать с капельницей, — говорит Руслана. — Но так как каждые три часа нужно было менять бутылочку с лекарством, то сон был тревожным, прерывистым. Сначала мама звала по любому поводу медсестру, но вскоре все научилась делать сама. Блоки «химии» для меня прошли как в тумане. Первое время еще старалась с мамой выходить на прогулку, правда, приходилось нести с собой штатив. Но потом так ослабла, что штатив стал казаться неподъемной гирей. Мне ничего не хотелось. Вся еда была на один вкус. До болезни я очень любила глазированные сырки. Мама мне их часто покупала в школу. Но во время лечения я даже смотреть не могла на еду, а любимое лакомство казалось безвкусным и противным.
Чем больше «химии» в меня вливали, тем хуже было самочувствие. Постоянно тошнило, я рвала желчью. Не впасть в депрессию помогали мысли, что, когда выйду из больницы, сделаю много хорошего. Особенно грела душу мечта создать семью, родить ребенка. О смерти я не думала, свое состояние определяла как «лечусь», а не «болею». Старалась выполнять все предписания врачей, верила, что надо пережить этот непростой этап и потом все будет хорошо. Лишь однажды я действительно задумалась о том, что могу умереть. Когда лечение осталось позади, у нас в квартире раздался телефонный звонок, трубку подняла мама. Она долго с кем-то общалась, а потом сказала, что умер мальчик, который лежал со мной в одном отделении. В голове не укладывалось: я его хорошо помню, у нас была общая беда, но я живу, а его больше нет…
Уже несколько лет каждую первую пятницу июля Руслана приезжает в Киев, чтобы увидеться с бывшими пациентами Института рака, которые съезжаются в этот день со всей Украины. Ребята общаются, принимают поздравления, получают подарки, встречаются с известными людьми, осматривают достопримечательности, ведь когда-то видели Киев только из окошка больничной палаты. Такие мероприятия для выпускников детского отделения организовывает благотворительный фонд «Краб».
— Четвертый год подряд мы проводим встречи «Победители в жизни», — говорит президент благотворительной организации «Фонд помощи онкобольным детям «Краб» Лариса Лавренюк. — Радует, что каждый год к нам приезжает все больше новичков. Это сильные люди, которые смогли принять все, что с ними произошло, и стараются своим примером поддержать тех, кто только столкнулся с испытанием в жизни. В этом году на мероприятие приехали 34 ребенка, а вместе с их родственниками собралось около 60 человек. Самому младшему участнику встречи «победителей» исполнилось четыре года, старшему — 22. Подобное мероприятие мы организуем не для прессы, а даем возможность пациентам отделения встретиться с теми, кто закончил лечение, детворе — пообщаться между собой, врачам — увидеть результаты своей работы, родителям — найти поддержку и услышать совет.
В Европе благотворительные фонды в основном проводят развлекательные мероприятия для детей во время лечения и занимаются реабилитацией тех, кто закончил курсы химиотерапии. В Украине благотворительные организации не только делают все, чтобы поднять настроение маленьким пациентам, но и помогают отделению приобретать медоборудование и расходные материалы, собрать средства на лекарства, некоторые обследования, эндопротезирование… Ко всему прочему, важно не забывать и о тех, кто благополучно закончил лечение, ведь многим из них по-прежнему нужна поддержка.
«Резинка, которой я фиксировала на голове парик, иногда казалась железным обручем»
Когда в школе узнали о болезни Русланы (девочка училась тогда в девятом классе), ее тут же перевели на домашнее обучение и освободили от экзаменов. В августе 2004 года Руслана окончила лечение, а уже в сентябре, несмотря на уговоры мамы поберечься и отдохнуть, поступила в училище на повара-кондитера.
— Мои волосы тогда еще не успели отрасти, поэтому на занятия приходилось носить неудобный и жаркий парик, — говорит собеседница. — Резинка, которой он фиксировался на голове, иногда казалась железным обручем. Через несколько месяцев под париком вместо моих светлых прямых волос появились кудрявые темные пряди. Я боялась, что резкая смена прически вызовет недоумение и расспросы окружающих, поэтому начала заранее готовить всех к предстоящей смене образа. Твердила, что собираюсь коротко постричься. И после зимних каникул пришла с «ежиком». Однокурсники с недоумением спрашивали: «Зачем так коротко?» А я лишь улыбалась и думала: «Знали бы вы, что нет никакого «зачем». Моя прическа не предполагает вариантов!»
После болезни я резко повзрослела, стала более общительной, открытой. Начала участвовать в самодеятельности: выступала на концертах, в постановках, читала стихи и даже попробовала себя в роли ведущей. Робость, стеснение куда-то улетучились. Помню, однажды на сцене забыла слова. Выхожу, передо мной внимательные лица, а я молчу, не могу вспомнить начальные строки. Тогда начала… с середины. Говорила уверенно, и никто ничего не заметил. Подумали, так и должно было быть. Перерыв в концертной деятельности мне пришлось сделать на третьем курсе, когда вышла замуж и узнала, что жду ребенка.
С будущим супругом Руслана познакомилась на втором курсе училища во время летней практики в ресторане.
— Я помогала главному повару готовить блюда для посетителей и еду для персонала, — вспоминает Руслана. — Мой будущий муж Саша работал в ресторане охранником, а также ездил закупать продукты, когда на кухне что-то заканчивалось. Однажды, отведав мой борщ, он восторженно спросил, кто так вкусно готовит. Мы познакомились, разговорились, начали встречаться. Высокий, статный, старше меня на восемь лет, Саша казался мне воплощением мужественности, надежности.
Когда Александр сделал Руслане предложение, девушка решилась рассказать будущему супругу о перенесенной болезни.
— Честно говоря, я переживала, что Саша изменит ко мне отношение, испугается, — говорит собеседница. — Выслушав мою историю, он какое-то время молчал, а у меня в голове крутилась мысль: «Все, никакой свадьбы не будет». Но мой молчун только плечами пожал: «Не понимаю, что такого в твоем рассказе. Я не вижу причин, которые могли бы нас разлучить».
На свадьбе Саша носил меня на руках! Мы повенчались, а вскоре осуществилась и мечта о ребенке. Правда, вынашивала малышку я очень тяжело, боялась, что в любой момент может случиться выкидыш, лежала долгое время на сохранении. Еще в первые месяцы беременности врачи отговаривали меня рожать, но я осознанно пошла на риск. Ведь во время лечения очень боялась, что у меня может не быть детей. Мечтала о доченьке, хотела назвать ее Дашей, все об этом знали. Но после родов придумала новое имя. Мне звонили с поздравлениями: «Как Дашуля?», а я отвечала: «Прекрасно, но она Маринка!»
«Муж Саша знает о том, что я перенесла тяжелую болезнь, — говорит Руслана. — Он помогает мне по дому, полностью содержит семью и заботится о нас с Маринкой»
— Внучка у нас маленькая модница, — улыбается Ольга Адамовна. — На День независимости Мариночка сама выбрала в шкафу себе юбку, кофточку и бантики. Причем по цвету все так гармонировало. Маришка очень активная. Видит, что я поливаю на балконе цветы, тоже несет леечку и помогает мне ухаживать за растениями. А еще она очень любит рисовать. Посмотрит какой-нибудь мультфильм, потом берет карандаши, фломастеры, краски и рисует понравившихся персонажей.
После рождения дочери у молодой мамы появилась новая мечта — попробовать себя в парикмахерском искусстве.
— Решила, что хорошо готовить — пригодится в семейной жизни, а вот работу захотелось более яркую, творческую, — улыбается собеседница. — Еще в старших классах я подумывала о том, чтобы стать парикмахером, но считала, что мне не хватает способностей. Однако они обнаружились самым удивительным образом. Сначала я сделала прически маленьким племянницам. Потом мама доверила мне постричь себя и восхитилась: «Сколько мастерам ни объясняю, что мне нужно, все равно делают не то! А у тебя вышло идеально!»
Первые деньги как парикмахер я заработала, сооружая прическу соседской девочке-выпускнице, она осталась довольна. Намучившись от неудобного и жаркого парика, я как никто другой понимала, насколько важна для людей красота, и захотела ее дарить! Спустя восемь лет после выздоровления я твердо знаю, что это испытание было мне послано не зря. За время лечения многое довелось пережить, но я не сломалась, напротив, стала сильнее.
Изначально я была настроена, что рак — излечимая болезнь, а не приговор. Поэтому гнала плохие мысли и верила, что обязательно поправлюсь. Через пять лет постоянного контроля и обследований врачи не нашли никаких изменений в моем организме, поэтому сняли инвалидность. Теперь я совершенно здорова!
2470Читайте нас у Facebook
