«В текст песни «Журавли» Расул Гамзатов внес правки, сделанные Бернесом. И сейчас она звучит в новом варианте»
Бернес пел не голосом, а сердцем. «Темная ночь», «Шаланды, полные кефали», «Журавли», «Спят курганы темные», «Я люблю тебя, жизнь», «С чего начинается Родина»… Каждая из этих песен в его исполнении — шедевр. Актерскую судьбу Бернеса нередко сравнивают с творчеством Фаины Раневской. Оба сыграли меньше, чем могли. Но при этом не ждали милостей от сценаристов и режиссеров, а сами зачастую создавали свои роли, добавляя такие яркие штрихи, придумать которые было под силу только очень талантливым людям.
За роль в фильме «Два бойца» артиста наградили орденом Красной Звезды — как участника Великой Отечественной войны
Многие убеждены, что Бернес коренной одессит. Однако это не так. Он родился в городке Нежин на Черниговщине, в семье старьевщика Наума Неймана. Бернес — псевдоним артиста. Кто-то из приятелей Марка, увидев на книжной полке томик стихов шотландского поэта, сказал: «Смотри, Роберт Бернс. А почему бы тебе не стать Марком Бернсом или, скажем, Бернесом?»
На роль в фильме «Два бойца», где Марк Бернес сыграл одессита Аркадия Дзюбина, был конкурс. В числе двух десятков претендентов обсуждались кандидатуры Петра Алейникова и Николая Крючкова. Бернеса, уже известного по фильму «Истребители», на пробы вообще не пригласили, но он упросил режиссера попробоваться, и был утвержден. Когда же в Ташкенте начались съемки, вдруг выяснилось, что до настоящего одессита актеру очень далеко. Он не мог прочувствовать одесскую речь, ведь прежде ее никогда не слышал. Дирекция картины заговорила о необходимости замены актера.
Но Бернес не сдавался и стал искать «земляков». В ташкентском госпитале увидел моряка. Подошел ближе, моряк мгновенно отреагировал: «Так это ж артист, шоб я так жил! Наше вам с кисточкой, золотко мое!» Актер испытал двойную радость: во-первых, его узнали, во-вторых, появился «живой источник» одесской речи. Бернес стал наведываться в палату ежедневно, но образ Аркадия все не складывался.
«Как-то я зашел в первую попавшуюся парикмахерскую, — вспоминал Марк Наумович. — Девушка занялась стрижкой, а я стал обдумывать свою повторную просьбу к военкому отправить меня на фронт. И тут взглянул в зеркало и… увидел Дзюбина. Это был он, с характерным одесским насмешливым прищуром. Тот самый Дзюбин, который все эти дни жил во мне, но носил чужую прическу, чужое лицо, а сейчас, словно освободившись от грима, стал самим собой. И виновницей этого открытия была неумеха, девчонка-парикмахерша, у которой, как выяснилось, я был первым в жизни клиентом…»
*Саша Свинцов (Борис Андреев) и Аркадий Дзюбин (Марк Бернес). Кадр из фильма «Два бойца»
Фильм «Два бойца» имел ошеломляющий успех. Марк Бернес стал знаменитостью. Остроты его киногероя повторяли буквально все и пели «Темную ночь». Он сыграл одессита так достоверно, что появились сотни тех, кто якобы играл с ним в одной песочнице, учился в школе. Как-то на своем концерте Бернес в очередной раз объяснил, что не имеет к Одессе отношения. После выступления к нему подошел зритель и сказал с упреком: «Эх, Марк Наумович, стоит человеку выйти в люди, и он уже стесняется родного гнезда. Между прочим, Одесса не такой плохой город, чтоб его стесняться».
За роль Аркадия Дзюбина актера наградили в 1944 году орденом Красной Звезды — как участника Великой Отечественной войны.
Так получилось, что именно с Одессой у Бернеса были связаны и не совсем радостные воспоминания. 17 сентября 1958 года он приехал в город — вечером предстоял концерт. В гостинице ему передали свежий номер газеты «Правда» — органа ЦК КПСС. На одной из полос чернел заголовок: «Искоренить пошлость в музыке», где Марк Наумович прочитал: «Пластинки, напетые Бернесом, расходятся миллионными тиражами, являя собой образец пошлости, подмены естественного пения унылым говорком или многозначительным шепотом. Этому артисту мы во многом обязаны воскрешением отвратительных традиций «воровской романтики» — от куплетов «Шаланды, полные кефали» до слезливой песенки рецидивиста Огонька из фильма «Ночной патруль». Под публикацией — подпись известного композитора Георгия Свиридова.
Однако на этом злополучный день не закончился. Принесли вторую газету — «Комсомольскую правду» с фельетоном «Звезда на «Волге», где описывалось, как доблестный милиционер усмиряет зарвавшегося артиста Бернеса — злостного нарушителя Правил дорожного движения… Надо ли объяснять, что означало тогда появление подобных публикаций в центральной прессе! Жизнь Бернеса разделилась на до и после 17 сентября 1958 года.
По одной из версий, Бернесу устроили травлю из-за того, что популярность артиста раздражала Хрущева. Говорили также, что Марку Наумовичу якобы приглянулась женщина, нравившаяся зятю Хрущева Алексею Аджубею. После публикации «Звезды на «Волге» на Бернеса было заведено уголовное дело. Но так как оно было сфабриковано, его закрыли. Бернес обращался с письмами к главному редактору «Комсомольской правды» Алексею Аджубею с просьбой опубликовать их. Но никакой реакции не последовало. Газеты молчали, а вскоре замолчал и телефон. Прекратились звонки с киностудий, приглашения на концерты. Здоровье Бернеса резко ухудшалось, а злопыхатели говорили, что артист выдумывает себе болезни. Беды, обрушившиеся на Бернеса, закончились инфарктом.
— Марк почти не выходил на улицу, — вспоминала вдова артиста Лилия Михайловна Бернес-Бодрова. — За четыре года он не снялся ни в одном фильме, принял участие в считанных концертах… Я застала уже развязку этой истории. Когда мы с Марком отправились отдыхать в Варну, в одной группе с нами был и Аджубей. Во время экскурсии редактор «Комсомольской правды» подсел к нам с Марком на двухместное сиденье. Положил руку мне на плечо — я с краешку сидела. Марк снял его руку, и тут Аджубей сказал: «Марк, я хочу перед тобой извиниться за все, что с моей стороны было сделано».
«Девять лет совместной жизни, которые были нам отпущены, мы практически не расставались»
Марк Наумович и Лилия Михайловна прожили вместе девять лет. До этого у артиста была тоже очень красивая супруга. В Театре Корша, куда Марк устроился после приезда в Москву, работала 19-летняя артистка Полина Липецкая (друзья звали ее Паолой). У красавицы имелся обеспеченный и надежный муж…
— Два месяца ухаживаний, и прекрасная Паола ушла к нищему Марку, — вспоминал композитор Никита Богословский. — В 1953 году Паола родила долгожданного ребенка — дочку. Супруги были счастливы, хотя Марк время от времени огорчал жену, покидая семейное гнездышко на всю ночь. Однажды приятель спросил его: «Вот ты приходишь домой утром, похмельный, весь в помаде. Что говоришь Паоле?» — «Здравствуй!» Остальное говорит она». Когда маленькой Наташе не исполнилось и трех лет, Паоле поставили страшный диагноз рак. Через два месяца она умерла. Бернес тяжело пережил смерть жены, несколько месяцев не мог прийти в себя от горя.
Первого сентября 1960 года он повел дочку в первый класс и в толпе родителей заметил красивую молодую даму. Ее держал под руку красавец в замшевом пиджаке и умопомрачительных штиблетах. Бернес узнал в нем Люсьена Но, фотокорреспондента журнала «Пари матч», владельца единственного в Москве «Шевроле».
— Нас познакомил… мой первый муж, — рассказывала Лилия Бернес-Бодрова. — Я шепчу супругу: «Вот стоит Крючков». Люсьен говорит: «Какой Крючков?! Это — Бернес». И, недолго думая, представил нас друг другу. Через месяц мы увиделись с Марком на школьном родительском собрании. Оказались за одной партой, где сидели наши дети Наташа и Жан. Бернес предложил мне: «Хотите послушать Азнавура?» Я согласилась. Марку тогда было 49, мне — на 18 лет меньше.
С того дня Бернес начал названивать, мы подолгу разговаривали, ходили на закрытые просмотры «Мосфильма», чуть ли не каждый день на пороге моего дома стоял посыльный с розами. Уже в ноябре Марк сказал: «Переезжай ко мне!» Я сомневалась, долго не могла решиться, хотя чувствовала, что нужна ему.
— Когда я сказала Люсьену, что ухожу, он позвонил Марку и поехал выяснять отношения, — рассказывала Лилия Бернес-Бодрова. — Они встретились во дворе. «Не будем спорить, — ледяным тоном сказал Марк. — Поедем к ней, пусть решит сама». Знаю достоверно, как они мчались по Садовому кольцу — каждый на своей машине. Сумасшедшие были гонки. Словно тому, кто приедет первым, в награду достанется любимая женщина. На светофорах машины останавливались рядышком.
«Это вы присылали цветы?» — кричал Люсьен, опустив стекло. — «Я!»
Стремительный старт, рывок до следующего светофора.
«Вы спали с ней?» — «Да!»
Это было блефом, но Бернес вообще легко блефовал. Войдя в квартиру, Люсьен обронил единственную фразу: «Иди. Он тебя ждет». На следующий день мы с Марком вместе забрали детей из школы. Поначалу я не была в него влюблена, только чувствовала тепло и нежность. Его терпеливое ухаживание, обещание спокойной счастливой жизни с двумя детьми было важнее самых пылких признаний. За все девять лет совместной жизни, которые были нам отпущены, мы практически не расставались. Он не мог без меня работать, я всегда должна быть рядом, но на полшага позади. Сопровождала его во всех поездках, вела концерты. У Марка был взрывной характер, и мне нередко доводилось звонить людям, сглаживать ситуацию.
Жан первым стал называть Марка «папой», Наташа долгое время никак не называла меня, а потом звала «мамулей». Марк не делал разницы между родной дочерью и приемным сыном. Относился к обоим одинаково строго. Когда вечером дети делали уроки, я заходила к ним в комнату, чтобы помочь. Марк открывал дверь, брал меня за руку и уводил: «У них вся жизнь впереди, а нам с тобой неизвестно сколько осталось».
Времени действительно оставалось немного. В начале 1969 года Марк Наумович давал концерт в Ленинграде. Как оказалось, это был последний выход Бернеса на эстраду — прямо со сцены его увезли в госпиталь. Врачи утверждали, что у певца радикулит, но после обследования выяснилось — рак легких.
— Последней песней Марка были «Журавли», — вспоминала Лилия Бодрова. — Работая над текстом стихотворения Расула Гамзатова, муж понимал, что это, как он потом скажет, его реквием. По замыслу Гамзатова, «Журавли» посвящались джигитам, которые после смерти превращались в гордых красивых птиц. Бернес же изменил текст, и в результате «Журавли» стали песней-плачем о погибших солдатах. Поэт и переводчик произведений Гамзатова Гребнев спорил с Бернесом: «Ты же не поэт, почему меняешь слова у великого Гамзатова?» Марк отвечал: «Мне нужна песня, а не стихи». И предложил Гребневу показать Гамзатову свой вариант. К тому времени Ян Френкель уже написал музыку. Послушав песню, текст которой фактически написал Марк, Расул Гамзатов внес в изначальный текст существенные правки, сделанные Марком. Дальше песня исполнялась в бернесовском варианте.
Когда Марк уже не вставал с постели, ему сообщили о том, что можно сделать запись. Взяв сына, он сам сел за руль и поехал на студию…
— Тогда мы с отцом попали в жуткую аварию и до студии так и не добрались, — рассказывает Жан Бодров. — Через несколько дней позвонил Ян Френкель и пригласил приехать еще раз. В этот раз мы отправились уже на такси. Отец зашел в студию, и я увидел, что он плачет. После этого папа прожил еще 51 день… Незадолго до смерти он попросил меня съездить в дом звукозаписи и записать «Я люблю тебя, жизнь», «Журавли», «Три года ты мне снилась», «Мужской разговор». Отец хотел, чтобы на его похоронах вместо оркестра и торжественных речей звучали эти четыре песни…
Так и случилось. Августовским утром 1969 года на панихиде в Доме кино не было ни речей, ни траурных маршей. Бернес отпевал себя сам… Умер Марк Наумович в субботу, а в понедельник вышел указ о присвоении Бернесу звания народного артиста СССР.
2738Читайте нас у Facebook
