Евген Сверстюк: «Для официальных кругов Гоголь был если не врагом, то уж точно диссидентом»
Покинув этот мир в возрасте 43 лет, Николай Васильевич Гоголь оставил тайну, которую вот уже второе столетие пытаются разгадать исследователи его жизни и творчества. Пожалуй, ни об одном писателе не ходит столько легенд, слухов и небылиц, как о Гоголе. Говорили (и говорят), что он сошел с ума и перед смертью сжег второй том «Мертвых душ» «в припадке безумия». Уверяли (и уверяют), будто бы писателя похоронили в состоянии летаргического сна — Гоголь задохнулся в могиле, и при эксгумации в 1931 году его обнаружили лежащим на боку. По этому поводу Андрей Вознесенский даже написал поэму, где есть такие жутковатые строки: «Поднимите мне веки, соотечественники мои…»
И намного реже вспоминают слова из гоголевского Завещания (которое он обнародовал задолго до кончины): «Будьте не мертвые, а живые души». Главное, считал Николай Васильевич, — «навести порядок во внутреннем хозяйстве». Так, просто и конкретно, называл писатель духовное очищение.
«Гоголь был учителем духовной жизни, христианским мистиком, — считает известный украинский литературовед и философ, главный редактор газеты «Наша вiра» Евген Сверстюк (его книга «Гоголь i українська нiч» сейчас готовится к печати). — Ему, можно сказать, на роду было написано стать мистиком…»
«Мать будущего писателя часами молилась перед чудотворной иконой»
— Нить мистических традиций прослеживается во всем гоголевском роду, — замечает Евген Сверстюк (на фото). — 
Сохранилось свидетельство матери писателя Марии Ивановны: «Выдали меня четырнадцати лет за моего доброго мужа, в семи верстах живущего от моих родителей. Ему указала меня Царица Небесная, во сне являясь…» И дальше — явно не выдуманная история с патриархальной староукраинской канвой. Тринадцатилетний Василий Гоголь-Яновский приехал с родителями в соседнее село Яреськи и в церкви увидел семимесячную девочку… из своего сна. Когда она стала подрастать, он нянчился с ней, играл в куклы. Взрослые удивлялись такой заботе юноши о ребенке. А позже во сне Богородица вновь указала ему на эту девочку: «Вот твоя невеста».
У супругов было 12 детей, в живых остались только старший сын Николай и три дочери. Первых два мальчика умерли сразу после рождения. Перед появлением третьего ребенка Василий и Мария переехали в Сорочинцы, где жил знаменитый на всю округу доктор Трохимовский. Он и принимал роды.
Гоголь любил рассказывать, почему его назвали Николаем. Мария Ивановна часами на коленях молилась в Троицком храме в Диканьке перед чудотворной иконой Николая Угодника. И дала обет: если у нее родится сын, назовет его Николаем, и он будет служить Богу. Родители Гоголя просили также священника из Диканьки помолиться за них. Впрочем, практическая сметка отдала должное и медицине. Мальчик, худенький и слабый, еще шесть недель оставался под наблюдением доктора, только потом его перевезли домой, в Васильевку-Яновщину. До трех лет он не разговаривал…
— Признаки мистической натуры проявились у него не сразу?
— В детские годы Гоголь был намного менее религиозен, чем, например, Шевченко. А в молодости, судя по воспоминаниям современников, отличался живым, практичным умом и отнюдь не казался человеком «не от мира сего». Он очень хорошо ориентировался в петербургской среде, при случае заводя знакомства с людьми высшего сословия. И очень много работал. Если посмотреть, какие произведения Гоголь создал за короткий промежуток времени, то можно только удивляться, когда же он спал. В 22 года «Вечера на хуторе близ Диканьки» приносят ему известность. В 26 лет Гоголь — среди первоклассных писателей России. Уже написаны «Тарас Бульба», «Старосветские помещики», «Нос». А комедия «Ревизор» — в центре внимания столицы.
«Мертвые души» Гоголь писал уже в Италии, где окунулся в духовную жизнь. Сказал, что его тревожит проблема души, а не земного обустройства. И эта тема будет неотступно волновать его до конца дней.
— В письме к своему приятелю Сергею Аксакову писатель замечает: «Я вижу ясней многие вещи и называю их прямо по имени, то есть черта называю прямо чертом». И советует: «Вы эту скотину бейте по морде, не смущаясь ничем». Когда читаешь Гоголя, невольно кажется, что он действительно ВИДЕЛ «порождения злого духа»…
— Это тоже относится к мистике. Между прочим, и сегодня журналисты спрашивают у духовных лиц: «Считаете ли вы нечистого реальным существом?» Духовные лица отвечают: «Да». В то время как другие скептически усмехаются — угождая черту, который не любит, чтобы его замечали.
В раннем творчестве Гоголя черт — это персонаж из вертепа (традиционный жанр украинского средневекового искусства). И читатель мог в шутку воспринимать образ беса, которого оседлал кузнец Вакула. Но Гоголь на этом не остановился. До него в мировой литературе принято было изображать демонов во всем, так сказать, великолепии, блеске соблазна. А Гоголь отказался поэтизировать их. Поразительно его признание: «Я не даю черту пышных костюмов а-ля Байрон и знаю, что он ходит во фраке». В «Мертвых душах» писатель низвел демонов до уровня свойственной им пошлости. Но надел на персонажей пристойные маски, что обеспечило их хождение в толпу.
— По вашему мнению, какой гоголевский тип сейчас больше всего распространен?
— Чичиков!
— Не Собакевич, не Ноздрев?
— Они тоже не сходят со сцены. Ноздрев — воплощение имперского политика, и его сейчас озвучивают разными голосами. Но если говорить о гении подмены ценностей и рыцаре копейки, то мы видим Павла Ивановича Чичикова, разбухшего до невероятных размеров. Он уже не просто человек бизнеса, а и государственное лицо первой величины. Державный муж…
На днях в газете «Наша вiра» мы перепечатали отрывок из гоголевской книги, сопроводив его подзаголовком «Письмо Николая Васильевича депутату Верховной Рады». До чего актуально звучат его строки из «Выбранных мест из переписки с друзьями»!
— А при жизни писателя эту книгу, с подачи Белинского, посчитали вредной и реакционной.
— «Реакционность» Гоголя была обусловлена его мистическими предчувствиями. Он потому и боялся так называемого прогресса, что все чаще слышал в нем подозрительные нотки в стиле Хлестакова. И опасался грядущего распада общества. Позже исследователи обнаружат сходство большевистских вождей с гоголевскими героями. А философ Николай Бердяев узнает Хлестакова в начальнике департамента Смольного.
«Вряд ли еще найдешь другого Николая Васильевича»
— Во втором томе «Мертвых душ» должны были появиться положительные персонажи. Но перед смертью Гоголь уничтожил свой труд. Есть версия, что он по ошибке бросил в огонь завершенную рукопись вместе с черновиками. Граф Алексей Толстой вспоминал о словах писателя: «Что я сделал!.. Сжег все!»
— Нет, это не было ошибкой. От Гоголя ждали грандиозного труда во славу России, его окружение из числа славянофилов постоянно говорило об этом. И он обещал. И стремился выполнить свое обещание. Но… мог ли поразительно искренний художник писать о перерождении Чичикова?
Хорошо знакомый с Гоголем академик Шевырев (в советском литературоведении имя этого ученого замалчивалось) прочел всю рукопись второго тома «Мертвых душ». Его мнению писатель доверял. Он и сам чувствовал, что книга не превзойдет того, что уже написано в «Выбранных местах…». Ведь идеи — те же. Об этом говорят сохранившиеся фрагменты сожженной рукописи, которые, несомненно, не худшие, а лучшие. Нет сомнения и в том, что Гоголь сознательно уничтожил рукопись, таким образом похоронив свои обещания написать оптимистический роман.
Думаю, и официальные имперские круги устраивала легенда: вот, мол, какое несчастье случилось — написал грандиозную книгу, и все сжег. А писателя это отчасти реабилитировало. Гоголя ведь никогда не считали «своим» человеком при дворе. Он был для официальных кругов если не врагом (некоторые высокие сановники прямо говорили, что его надо отправить в Сибирь), то уж точно диссидентом. Все его произведения — диссидентские. И они просто чудом увидели свет. Высочайший цензор — император — разрешил «Ревизора» по такой же необъяснимой прихоти, как позже Хрущев пропустил Солженицына. Фамилию автора государь запомнил с трудом, называл его Гогель.
— Ходили слухи, что Гоголь был влюблен во фрейлину императрицы — красавицу Смирнову-Россет.
— Он был аскетом в личной жизни, что свойственно мистику. Но в этом случае можно говорить о любви. Любви душевной и… небезответной. Александра Смирнова была «придворных витязей угроза», в нее влюблялись все, даже Лермонтов. И смешно подумать, что Гоголь мог соперничать с блестящими кавалерами и на что-то претендовать! Однажды Смирнова спросила его: «Уж не влюблены ли вы в меня?» Он очень смутился и убежал… Тем не менее фактом остается то, что в книге воспоминаний фрейлины пара страниц посвящена Пушкину, страница — Лермонтову, чуть больше — Жуковскому и… целая глава — Гоголю. «Вряд ли еще найдешь в жизни другого Николая Васильевича», — писала Смирнова. Он стал для нее явлением. Был ее учителем, в какой-то мере — духовником. Роднили их и воспоминания об Украине. При том, что красавица фрейлина была наполовину итальянкой, наполовину француженкой, она чувствовала себя «хохлачкой» — в детстве жила в Украине, о которой любила вспоминать. А когда впервые услышала от Пушкина и Жуковского о Гоголе, то заявила: «Я хочу с ним познакомиться. Я тоже хохлачка».
В одном из писем к Гоголю Смирнова-Россет замечает, что автора «Мертвых душ» в светском салоне упрекают в «хохлацком патриотизме». Мол, если речь об Украине, то это «Тарас Бульба» и милые «Вечера на хуторе…». Россия же представлена в отвратительном свете. И «нет ни одного хохла такого подлого, как Ноздрев». Мол, «Коробочка не так отвратительна, потому что она хохлачка» (интересно, каким образом определили национальность гоголевской героини?). Затем Смирнова добавляет, уже от себя, что сама «воспитывалась на галушках и варениках», что «все там лучше, чем на севере», и говорит: «А забудется ли, что когда-то Украина была свободною, Бог знает». Вот такое поразительное признание…
— Первый исследователь литературного стиля Гоголя Иосиф Мандельштам (тезка знаменитого поэта) утверждал, что писатель мысленно переводил с русского языка на украинский.
— Да, это известная работа, интересная прежде всего тем, что представляет собой исследование, а не просто наблюдения. Хотя и невооруженным глазом особенности гоголевских текстов видны. Злопыхатели говорили, что, прежде чем становиться писателем, Гоголю нужно выучить русский язык. «Вечера на хуторе…» он сопровождает словариком, что говорит само за себя. В некоторых изданиях произведений Гоголя печатается и довольно большой украинско-русский словарь, в котором есть редкие слова. Он старательно изучал русский язык. А украинский знал с детства, но не в таком совершенстве, чтобы на нем писать. Наивно было бы упрекать Гоголя за то, что он не создавал произведений на украинском языке, оказавшись волею судьбы в столице империи, в центре литературной жизни России. Это было исключено. Другое дело — чувства. Их не исключишь. Писателя всегда выдает текст.
«За некролог о Гоголе Тургенев получил месяц ареста»
— Гоголь так и не обзавелся своим жильем, а самыми дорогими вещами у него, кажется, были шуба, шинель и сапоги, помещавшиеся в один чемодан?
— Он старался не иметь ничего лишнего — лишь то, что можно взять с собой в дорогу. Избавлялся от дорогих жилетов, один из которых подарил своей сестре — чтобы она перешила его на церковные ризы. Была у него реликвия — золотые часы Пушкина. Жуковский когда-то передал их Гоголю, и тот хранил их в родительском доме — в Васильевке. После революции часы бесследно пропали. Да и могли ли они сохраниться, если не уцелели даже церковь в Васильевке и родной дом Гоголя?
— Уже в советское время территорию Свято-Даниловского монастыря, где покоился Гоголь, решили использовать под колонию для детей репрессированных. И перезахоронили писателя на Новодевичьем кладбище. Тогда при эксгумации останков писателя обнаружили, что голова отсутствует…
— Знаете, я не склонен мистифицировать эту историю. На смерти гениального человека обычно наживаются жулики, которые распускают слухи, чтобы замести следы. Да и миф о Гоголе, перевернувшемся в гробу, — не более чем миф.
А вот то, что после его кончины запретили писать некрологи, — правда. Был опубликован единственный некролог — его написал Тургенев, за что получил месяц ареста. Почему? Это осталось загадкой. Но многолюдные похороны тем не менее состоялись, и «вся улица» говорила, что Гоголь сошел с ума. Пошлость, преследовавшая писателя с молодых лет, не оставила его в покое и после смерти.
Русские критики обвиняли Гоголя в отрицании прогресса, украинские критики — в отречении от родины. А он оставался самим собой — одиноким мистиком, живущим в русле евангельских истин. И шел своей дорогой, поднимаясь с одной ступени на другую. Перед самой смертью он просил: «Лестницу! Поскорее давайте лестницу».
Из далекого Оренбурга ссыльный Тарас Шевченко написал своему земляку, профессору Бодянскому: «Як матимеш гулящий час, то пiди в Симонiв монастир i за мене помолися Богу на могилi Гоголя за його праведную душу».
1537Читайте нас у Facebook
