Марк Захаров: «Саша Абдулов действительно был кумиром. Таких, как он, больше нет»
Говорят, даты рождения ушедших из жизни отмечать не принято. Но как забыть о дне рождения знаменитого актера Александра Абдулова? Вот уже почти пять лет, как актер ушел из жизни, не сумев побороть болезнь, но в памяти миллионов зрителей остался его образ. Специально к юбилейному дню рождения актера телеканал «Россия» подготовил документальный фильм из цикла «Острова», а родной театр Абдулова «Ленком», где он прослужил почти 40 лет, выпустит спектакль «Варвар и еретик». Уже будучи тяжело больным Александр Гаврилович репетировал главную роль в этой постановке, мечтал выйти на сцену, но так и не смог. Третьего января 2008 года его не стало. Дочери Абдулова Женечке сейчас шесть лет. Девочку, очень похожую на отца, уже пригласил на детские роли в «Ленком» его руководитель Марк Захаров.
Именно Захаров в 1974 году заметил талантливого юношу, приехавшего покорять Москву из Ферганы, и взял в свой театр на главную роль лейтенанта Плужникова в спектакле по повести Бориса Васильева «В списках не значился». За эту роль молодой актер был удостоен премии «Театральная весна». С тех пор и до последних дней жизни имя Александра Абдулова было неразрывно связано с «Ленкомом». В числе самых известных театральных работ Абдулова — роль в знаменитом спектакле «Юнона» и «Авось». Режиссер Марк Захаров приглашал своего любимчика и в картины, которые снимал («Чародеи», «Тот самый Мюнхгаузен», «12 стульев», «Формула любви», «Убить дракона»).
Роль Медведя в «Обыкновенном чуде» принесла Абдулову всесоюзную славу и популярность. «Это было действительно обыкновенное чудо, — вспоминал Александр Гаврилович. — На следующее утро меня знала вся страна». Каждая кинороль раскрывала актера, демонстрируя новые грани его таланта. За свою карьеру он сыграл более чем в ста фильмах, как режиссер снял три картины (четвертую не успел закончить) и буквально перед уходом написал книгу «Хочу остаться легендой». В ней Абдулов соединил свои интервью, выразил собственные мысли и желания. Он хотел, чтобы об актерах, как в старые добрые времена, ходили не сплетни, а легенды.
«В конце жизни Абдулов мог играть любой репертуар. Это был великий артист»
— Я уже так много говорил о Саше, что даже не знаю, что нового могу рассказать о нем, — сказал «ФАКТАМ» по телефону
режиссер, художественный руководитель театра «Ленком» Марк Захаров (на фото). — Лучше приходите 29 числа, в день его рождения, в театр, где состоится творческий вечер, посвященный памяти Абдулова. Соберемся с коллегами, вспомним Сашу. Хотим силами театра установить памятный знак в честь Саши. Таких, как он, больше нет. Даже похожих на него нет. Это был великий артист. В конце жизни он мог играть любой репертуар. Всегда был веселым, но не легкомысленным...
— Он ведь был вашим любимчиком?
— Никогда не скрывал этого. У меня все актеры любимчики. Сашу я заметил еще на выпускном курсе ГИТИСа. Тогда, в семьдесят четвертом году, это был долговязый красивый парень. Я сразу понял, что именно он должен репетировать лейтенанта Плужникова в спектакле по повести Бориса Васильева «В списках не значился». О том, как все происходило, я написал в книге об Абдулове. Он трудно приживался в театре, у него не все хорошо было с дисциплиной. Саша был очень веселый и обаятельный и как-то весело всех обманывал, в том числе и меня. Однажды не пришел на важную репетицию. Тот случай, когда нужно выгонять сразу, я как раз в это время от многих людей отказывался, потому что театр мне достался в тяжелом состоянии. Так вот, Абдулов пришел и сказал, глядя прямо на меня, и у него при этом текли слезы из глаз: «Я сидел всю ночь у постели больной любимой девушки». Ну, я сделал над собой усилие, чтобы тоже не заплакать, мы обнялись.
Затем дня через три-четыре он пришел со страшным опозданием и, как в «Капитанской дочке» (там повторение есть замечательное, может, он тоже Пушкина читал), сказал мне дрожащим голосом: «Сидел у постели больной любимой девушки». Тут я ему не поверил и очень разозлился... Разозлился, но сделал над собой усилие. Я понимал, что должен ему помочь выбраться из вихря идей, плохой дисциплины и разных дуновений, которые его посещали в то время.
Потом Саша стал надежным человеком, образцом дисциплины, собранности во всем, что касалось театра. Я был влюблен в него как в артиста, мне очень хотелось, чтобы Саша снимался в моих телевизионных работах. И так вышло, что он как-то случайно оказался в «Двенадцати стульях». Это, правда, не фильм, а не поймешь что — этакое музыкально-литературное телевизионное действо, где Абдулов был голым инженером Щукиным.
Потом, когда речь зашла о съемках на «Мосфильме» («Обыкновенное чудо»), мне объяснили, что необходимы кинопробы. Евгения Павловича Леонова и Олега Янковского утвердили без проб, а Саше я сказал, что нужно попробоваться. На что он ответил: «Я с удовольствием это сделаю, потому что все время пробуюсь, а снимается потом Костолевский...» Была проба. Он хорошо сыграл, замечательно держался в седле, скакал на лошади по подмосковному карьеру, другой натуры у нас не было, кино малобюджетное снималось, в основном в декорациях. С этого началась блистательная кинематографическая карьера Абдулова. Потом появилось еще кино «С любимыми не расставайтесь», другие роли, и наконец он стал не просто узнаваем и популярен, а любим миллионами. Представить, что тебя любят миллионы, очень трудно, но это так. Саша
действительно был кумиром.
*С картины «Обыкновенное чудо» началась блистательная кинематографическая карьера Александра. Медведь (Абдулов) и Принцесса (Евгения Симонова). Кадр из фильма
— Произошел один забавный случай, — продолжает Марк Захаров,— когда во время зарубежных гастролей, в «Юноне» и «Авось», Саша был одним из «углов треугольника», он играл американца испанского происхождения. Там были испанцы, он по-испански что-то кричал замечательным образом, прекрасно двигался вместе с Караченцовым. В спектакле Саша играл еще несколько ролей. Вначале он был пылающим еретиком, так придумал Вознесенский. Сейчас у нас ребята прыгают с одним горящим факелом, и смотрится это с большим интересом, а он двумя факелами манипулировал... Так вот, американцы, принимавшие нас, сказали, что у них открытый огонь категорически запрещен всеми законами. Мы все, мол, понимаем, но у вашего артиста безумный взгляд. Я сказал, что да, так и должно быть, ведь он еретика играет. Они ответили: «У него настолько безумный взгляд, что он может забросить этот факел в зрительный зал». Я говорю: «Нет, этого не может быть. Он — комсомолец». А они: «Йес, йес! Комсомолец! Но бросить может. Давайте ему металлический ошейничек сделаем, ну, не ошейник, а такой браслетик, чтобы в какой бы раж он ни вошел, бросить не смог». Ну, мы, естественно, с удовольствием на это дело пошли, и Саша с браслетиком запечатлен в некоторых сценах из спектакля.
Сложность моих суждений об этом человеке заключается в том, что я вывел Сашу за ручку на сцену, когда он был еще студентом. И под аплодисменты он ушел с этой же сцены, что стало тяжелым для многих, в первую очередь для меня, ударом. Он держался до последнего, очень мужественно переносил свою болезнь. И какая-то надежда теплилась. Иногда ведь бывают чудеса. К сожалению, в данном случае чуда не случилось. Но вся Сашина жизнь, в том числе и на сцене «Ленкома», в нашем кинематографе — это было «обыкновенное чудо».
«Саша был занят в театре и параллельно снимался в нескольких картинах»
На съемочной площадке фильма Константина Бромберга «Чародеи» молодой Абдулов снимался с известным актером, уроженцем Киева Михаилом Светиным.
— С Сашей мы играли вместе в четырех картинах, — вспоминает Михаил Светин. — Но больше всего, конечно, запомнилась работа в «Чародеях». Помню, когда начались съемки, главного героя еще не было, не утвердили. Режиссер хотел снимать Абдулова, а он был очень занят: играл в театре и параллельно снимался в нескольких картинах. Если не ошибаюсь, «Чародеи» были пятыми, и сниматься Саша мог только ночью. Когда он спал? Не знаю. Но всегда был веселым, шутил, байки рассказывал. Он был любимчиком и съемочной группы, и коллег. Такой обаятельный. Я уже не говорю о его неоспоримом таланте. При этом оставался абсолютно непонтовым, как сейчас говорят. Иногда выпивали вместе.
— Прямо на съемочной площадке?
— Нет, в этом плане Саша всегда был осторожен. После съемок, устав, могли выпить по 50 граммов, поговорить. Главное ведь не выпивка, а возможность поговорить, расслабиться, высказать свои предложения по поводу роли. У Саши всегда было много идей и режиссерских амбиций. Жаль, что он так рано ушел.
4761Читайте нас у Facebook
