«нас вывели на палубу и, поставив лицом к стенке, передернули затворы автоматов. Мы начали молиться. Потом, подтолкнув к трапу, велели: «улыбайтесь! Вас снимают американцы! « оказывается, пираты так шутили… »
С моряками, возвратившимися на родину из рейса к берегам Кении, который продлился четыре с половиной месяца — столько ребята провели в плену у сомалийских пиратов, — мы встретились в киевском сквере в центре города. Собеседники «ФАКТОВ» — матросы Сергей Саранча, Роланд Мгеладзе, Артем Гиржев и боцман Денис Шаповалов. Мы проговорили два с половиной часа. Ребята не могли остановиться — настолько им хотелось поделиться подробностями своих злоключений.
«Наше судно вообще не имело права выходить в океан с танками на борту. Цепи, которыми была прикована техника, не выдержали бы даже пятибалльного шторма»
Для 21-летнего жителя села Баштанка Татарбунарского района Одесской области Артема Гиржева этот рейс был первым в жизни. В августе студент пятого курса Одесской национальной морской академии отправился в море, рассчитывая вернуться домой не позднее ноября. В январе у юноши намечалась защита диплома. Подписывая контракт, Артем был уверен, что судно «Фаина», специализирующееся на перевозке автотранспорта, направится с обычным грузом по привычному маршруту в Сирию. О том, что короткого рейса не будет, матросы догадалиcь, лишь когда на борт зашел первый танк Т-72. Тогда капитан, собрав команду, рассказал, что рейс предстоит непростой: судно идет в Кению с военным грузом — танками, установками залпового огня, гранатометами. И добавил: придется проходить пиратскую зону.
Узнав об этом от сына по телефону, родители Артема заволновались. Тем более что один из членов экипажа, покинувший борт корабля после этой новости, так и сказал Гиржевым: «Куда вы отпускаете ребенка? Это же билет в один конец!» Испугавшись, отец с матерью потребовали, чтобы сын немедленно списывался на сушу. Но парень настаивал: «Мы везем кучу оружия, кто к нам подступится?» Юноше не пришло в голову, что корабль с военным грузом без охраны — лакомая добыча для пиратов. Пока позволяла мобильная связь, Артем часто отправлял маме бодрые sms-ки. Последнее сообщение, датированное 15 сентября (за десять дней до захвата судна), было полным приветов невесте и младшему братику: «Мама, позвони Кате — что-то не отвечает. Люблю Женюшу. Всех обнимаю и целую. Иду есть плов». Получив ответ, Артем не подозревал, что в следующий раз придется пообщаться с родственниками лишь спустя четыре месяца — 25 января, когда пираты впервые подпустили к телефону наших моряков…
- Интересно, что за пару дней до захвата я все же написал капитану заявление с просьбой по возвращении из рейса списать меня в первом же порту Украины — в Николаеве, — вспоминает Артем Гиржев. — Все-таки нужно было готовиться к учебной сессии и защите диплома. Но…
По рассказам матросов, они спокойно прошли Дарданеллы. Перед Суэцким каналом пришлось постоять на якоре — на «Фаине» не работал радар, поэтому надо было подождать сопровождающее судно, без которого корабль с таким серьезным грузом не пропускали. В Красном море пропала мобильная связь. Однако настоящие неприятности поджидали их возле побережья Сомали. 25 сентября приблизительно в половине четвертого дня члены экипажа услышали треск автоматных очередей.
- Обвинения, что во время захвата судно снизило скорость, — неправда, — заявляет Артем. — Я находился в машинном отделении и могу сказать точно: тогда мы шли на полном ходу, со скоростью двенадцать с половиной узлов — приблизительно 23 километра в час. На большее такое суденышко, как «Фаина», не способно. Честно говоря, наше судно вообще не имело права выходить в океан с танками на борту. Цепи, которыми была прикована техника, не выдержали бы даже пятибалльного шторма. Многотонный груз сорвался бы и пробил борт. После объявления тревоги на судне мы еще прибавили скорость и помчались так, что сожгли правый двигатель. Сгорели все выхлопные трубы, дым шел не в воздух, а внутрь машинного отделения, мы сами в этом аду чуть не сгорели. Потом пираты признались, что еще двадцать минут такой гонки — и они отстали бы, поскольку им не хватило бы топлива. В разговорах с ними выяснилось, что пираты были прекрасно осведомлены о маршруте нашего судна и около пятнадцати суток(!) поджидали «Фаину» в 180 милях от берега.
- Выглянув за борт, я увидел три шлюпки с вооруженными автоматами и гранатометами людьми, их было человек 15, — рассказывает находившийся в момент захвата на палубе 22-летний матрос Сергей Саранча. — Мы с боцманом стали спешно закрывать наружный контур судна — двери, иллюминаторы. Но это не помогло. Оказалось, что двое пиратов по «кошкам» взобрались на капитанский мостик и, угрожая расстрелом стоящему у штурвала второму помощнику капитана одесситу Александру Присухе, приказали остановить судно и спустить трап. По трапу на судно из шлюпок заскочили остальные бандиты. Захват судна продолжался не более часа. «Фаина» оказалась во власти пиратов. Экипаж построили шеренгой на палубе. Капитана Владимира Рудольфовича Колобкова под руки вывели из его каюты. Он уже несколько дней перед этим плохо себя чувствовал. По приказу пиратов третий помощник капитана вынес судовую кассу. Затем всех нас загнали в одну каюту.
«Однажды американский эсминец не пропустил к судну пиратскую лодку с их дурманом. В отместку охранник, конченый наркоман, избил нашего матроса»
Двенадцать квадратных метров, рассчитанных на одного матроса (это была каюта Артема Гиржева), стали тюрьмой для 17 моряков, на каждого приходилось меньше квадратного метра.
- В первый же день пираты выводили нас по одному: веди, мол, в свою каюту, показывай вещи, — присоединяется к беседе 31-летний боцман Денис Шаповалов. — Забирали все: мобильные телефоны, ноутбуки, вещи, золото, аппаратуру. Не брезговали даже стираным бельем, развешанным на веревках. Чтобы в каюте Артема стало свободнее, мы разобрали и вынесли оттуда диван и стол. Спали вплотную друг к другу на разложенных на полу матрасах.
- Говорят, что выполняющий обязанности капитана жил в более комфортных условиях?
- Я бы так не сказал. Четыре члена экипажа жили на капитанском мостике. Первый и второй помощники капитана вдвоем спали на штурманском столе, а старший механик и третий помощник — на палубе на полу. На третий день после захвата судна к нам в каюту пришел старший помощник капитана Александр Никольский и сказал, что капитан Колобков найден мертвым в своей каюте. Думаю, что страшные события усугубили его болезнь. Мы встали, почтили минутой молчания его память. Потом несколько человек спустились вниз и перенесли его тело в рефрижератор. Там оно и пролежало все четыре с половиной месяца.
- Вначале пираты были уверены, что нас освободят очень быстро, — продолжает Артем. — Когда они спустились в трюм, были ошеломлены количеством армейской техники: «Ребята, да за вас 20 миллионов дадут!» Ходили веселые, на наши вопросы отвечали: «Отпустим через пять дней». Но потом ситуация стала меняться. Переговоры затягивались, и это отражалось на обращении с нами.
- Сколько человек вас охраняли?
- Бандитов на борту находилось не менее 15 человек, они менялись приблизительно раз в неделю. Приплывали к судну на шлюпках, привозили с собой провизию. Возле двери в нашу каюту, которая всегда была открыта, сидел автоматчик. Люди среди них были разные, но в основном наркоманы. Они ссорились и дрались между собой, иногда не могли даже поделить кусок мяса. Мы пытались найти с ними контакт — чтобы узнать какие-то новости. Однако говорить с большинством можно было лишь до тех пор, пока они жевали и курили свою травку. Как только наркотик заканчивался, они становились невменяемыми, общаться дальше было невозможно.
- Ну как относиться к человеку, который заснул на посту и, случайно нажав курок автомата, прострелил иллюминатор? — перебивает его Денис. — А если бы выстрел пришелся чуть ниже — кому-то из нас головы не сносить! Впечатление было, как будто оружие раздали обезьянам в зоопарке.
Один раз американский эсминец, стоявший возле нас, не пропустил к судну пиратскую лодку с их дурманом. За это мы были наказаны: в отместку пираты заперли всех нас, даже тех, кто жил на мостике, в каюте. Наглухо закрыли двери, задраили иллюминаторы, забрали хлеб и воду. Охранник, конченый наркоман, избил нашего матроса. Кстати, на следующий день этот пират, садясь в шлюпку, сломал руку. И через месяц приехал с извинениями: «Аллах меня покарал, прости!» Впрочем, это не помешало ему оставаться и дальше таким же жестоким…
- Второго октября пираты «пошутили», — вспоминает 23-летний матрос Роланд Мгеладзе. — Вывели пятерых молодых ребят, среди которых был и я, на палубу. Дали по сигарете, сказали: «Ну, можете немножко подышать. Покурите». Потом велели встать лицом к стене, сами зашли сзади, и мы услышали звук взведенных затворов! Вот тут стало не по себе — это наверняка расстрел. Я начал молиться. Так мы постояли несколько секунд, а потом нам велели… подойти поближе к трапу: «Улыбайтесь! Вас будут фотографировать американцы». Вот такой юмор.
- Ребята после этой «шутки» сутки не могли разговаривать, — с сочувствием прокомментировал Гиржев.
«В день, когда пираты покинули судно, мы написали на стене огромными жирными буквами: «Свобода!»
- Чем вас кормили?
- Кормили раз в сутки, индийским рисом и греческими макаронами,- говорит Роланд. — Рис был ужасный: мы вытряхивали его на картонку и перебирали всей командой: среди зернышек можно было найти представителей всех индийских насекомых! Для себя пираты завозили на борт живых черных козлов — тощих, как гончие собаки… Тут же их резали, свежевали. Причем если сначала наш повар готовил пищу только на наш экипаж, то потом ему пришлось кормить и пиратов. Очень редко и нашей команде доставалось по крохотному кусочку мяса.
Они в разговоре любили называть нас «белыми свиньями». А мы их называли «черными козлами».
- У вас на судне были какие-то свои продуктовые запасы?
- Любые запасы за такое время закончились бы. К тому же продукты, хранящиеся в холодильнике, пришлось выбросить после того, как туда положили тело умершего капитана. Бывало, что после этого холодильник по двое-трое суток не работал. Так что в каком состоянии сейчас тело умершего, не знаю. Мы покинули судно, оставив его в рефрижераторе.
- А как насчет воды?
- Пираты воду не подвозили. Лишь один раз после ограбления турецкого судна они привезли пару ящиков просроченной «Фанты» и двадцать пол-литровых бутылок минеральной воды. Пресная вода, имеющаяся в техническом резервуаре, была ужасно противной на вкус — но выбирать не приходилось. На ней готовили пищу. Для мытья мы использовали забортную воду. Лишь после соленого морского душа можно было позволить себе слегка ополоснуться пресной водой — на это выделялось три литра в неделю на человека. А пока мы так отчаянно экономили, пираты мылись нашей питьевой водой! Ничего сказать им было нельзя — можно было нарваться лишь на брань и толчок автоматом. Однажды, когда их главарь Мухаммед поинтересовался, сколько осталось воды, мы ему пожаловались: «Ваши солдаты моются питьевой водой (они обижались, когда их называли пиратами, носили камуфляжные куртки с надписью на спине «Береговая охрана Сомали»)». Он вроде сделал им замечание, но, как только покинул судно, все стало по-прежнему.
- Как вы узнавали о продвижении переговоров о выкупе?
- Во второй половине заключения с американского судна нам стали передавать распечатки статей из интернета. А еще постоянно поступали какие-то факсы о том, что «не надо общаться с родными, это для них психологическая травма». Мы знали, что представитель судовладельца только провоцировал Мухаммеда. Например, звонил технический директор: «Как они там, живы?» Главарь им: «Живы. А что насчет денег?» — «А денег нет». — «Тогда чего звоните? Я согласен торговаться, но пускай разговор будет реальным!» Этот Мухаммед — адекватный, умный, военный человек. Не в пример остальным. Он сам сумел запустить двигатель одного из танков на борту.
- Зачем?
- Ну, была у них мысль выкинуть груз за борт, потом хотели утопить корабль. Дело в том, что они кому-то — уж не знаю кому — звонили с угрозами, что утопят корабль. Они-то не понимали, что этот груз — списанный металлолом! Думали — настоящее вооружение. А им ответили: «Ну и топите, не очень-то и нужно!» Всякое было…
Ребята признались, что не хотят лезть в политику и комментировать проблемы с грузом — им еще жить и работать…
По словам моряков, самым трудным в плену было не сломаться психологически. И это выдержали не все. Некоторые члены экипажа, особенно старшего возраста, в какой-то момент совсем утратили надежду на освобождение.
- Но мы, как могли, старались друг друга поддерживать, — чуть ли не хором заявляют молодые матросы. — А когда стало известно, что вопрос о передаче выкупа уже решен, минуты ожидания потянулись еще томительнее. Просто не находили себе места от нетерпения! В момент передачи денег нас всех вывели на палубу, построили в шахматном порядке, чтобы пилот мог всех увидеть и пересчитать. На судне обычно было 15-20 пиратов, а в момент получения денег собралось около 60! Вертолет летел на высоте 20-30 метров от верхней палубы судна. Пилот примерился, сделав первый круг, а затем сбросил сумки с валютой на парашютах в море. За ними тут же отправилась лодка с ликующими бандитами.
Пересчитав деньги, пираты покинули судно. После их хозяйничания корабль был как мертвый: ни топлива, ни воды, грязь оставили жуткую. Когда на судно зашли американские морские пехотинцы, они сразу отдали нам свои сухие пайки, полотенца, тапочки. Осмотревший нас врач почти у всех отметил повышенное давление. Говорят, из-за того, что мы питались в основном рисом и мало двигались, началась интоксикация организма. У некоторых начали атрофироваться мышцы. Если раньше человек свободно поднимал штангу, то после «отсидки» поднимался на три палубы и начиналась одышка.
- Как нас встречали в Момбасе! — восклицает Артем Гиржев. — Когда мы заходили в порт, местные жители с берега плыли нам навстречу! На пришвартованных возле причала кораблях размахивали украинскими флагами! Нас это потрясло.
Прибывшие в порт моряки сдали судно сменному экипажу.
- На стене каюты, где нас держали, нарисован огромный календарь, — говорит Артем. — Мы начали вести его через три дня после захвата, когда сообразили, что плен может быть долгим. Карандашом расчертили большие клетки и каждый день писали большую цифру прожитого дня. Это как-то помогало нам в томительном ожидании. День Нового года, который все рассчитывали встречать дома, отметили красивой нарисованной елочкой. А в день, когда пираты покинули судно, мы написали на стене огромными жирными буквами: «СВОБОДА!» Экипаж, принявший у нас судно, пообещал эту каюту не занимать. Там сделают музей.
Как только освобожденное судно пришвартовалось в порту кенийской столицы, на борт поднялся представитель судовладельца «Фаины»: «Хлопцы, мы вам сала привезли!» Явились и медики с таблетками в бумажных обертках без названий.
- Нужно нам было его сало, — скривились ребята. — Мы хотели только домой! И таблетки пить не стали. Отнесем их на экспертизу: что там нам хотели подсунуть?
- Судовладелец пообещал вам какую-то компенсацию за время, проведенное в плену?
- Наоборот. Он пожаловался членам экипажа, как дорого обошлось наше освобождение: «3,2 миллиона — это только официально! А еще сколько расходов, телефонных переговоров, перелетов!» Итоговая фраза была такая: «Ребята, все закончилось, все забудьте!» Так что вопрос о компенсации, скорее всего, постараются замять…
- А как нас прессовали здесь, в Киеве! — не выдерживает мама Артема Ольга Гиржева. — В Министерстве иностранных дел прямо говорили: «Одно интервью прессе — и мы умываем руки». Мы им сначала верили. Представитель владельца говорил маме: «Чего вы возмущаетесь? Они там прекрасно себя чувствуют, ловят рыбу. Да еще зарплата им идет, пока бездельничают!»
- Потом представитель судовладельца поговорил со мной отдельно, — признается Артем. — Пообещал: «Если не пойдешь в оппозицию, к мамке в комитет, то дам тебе любую должность на любом моем корабле». Только я в эту контору больше ни ногой!
Когда материал выйдет в печать, моряки будут уже дома. Пока мы разговаривали, Артему по мобильному позвонила его невеста Катя, ждущая его в Баштанке с вопросом: «Как делать твой любимый салат «ромашка»? « Жених быстро проинструктировал: «Нарежь соломкой колбасу салями, положи туда консервированный горошек и кукурузу, нарежь огурцы и помидоры, внутрь майонез, сверху сухарики с беконом. И помешай перед подачей!» А мама, улыбаясь, прокомментировала: «Предложила сыночку приготовить его любимый плов. Но он только усмехнулся: «Нет уж, спасибо. Риса я наелся на всю жизнь!»
410Читайте нас у Facebook
