Андрей Дементьев: «Никогда никому не завидую, поэтому сплю спокойно»
Андрей Дементьев — поэт, автор текстов популярных песен «Каскадеры», «Лебединая верность», «Аленушка», «Яблоки на снегу» и многих других, а в прошлом многолетний главный редактор популярного журнала «Юность», имевший смелость публиковать произведения опальных авторов.
Накануне своего юбилея Андрей Дмитриевич рассказал «ФАКТАМ» о незабываемых встречах с известными людьми и силе слова, которое порой способно изменить человеческую судьбу.
— Андрей Дмитриевич, как собираетесь отметить юбилей?
— Как раз к моему дню рождения приурочили открытие Дома поэзии в Твери — на моей родине. Он был задуман по моей идее пять лет назад и ему собираются присвоить мое имя. На открытие приедет много моих друзей и коллег: Валентина Терешкова, Иосиф Кобзон, Зураб Церетели... Собирался и Евгений Евтушенко, но, к сожалению, сейчас здоровье не позволяет.
Конечно же, будут присутствовать все мои родные: любимая жена Анна, дочери Марина и Наташа, зятья, внучка Ника и внук Андрей — мой полный тезка. Ему 25 лет, он киноактер, уже снялся в нескольких фильмах: «Дерзкие дни», сериале «Барвиха»...
Открытие Дома поэзии продолжится моим творческим вечером. Кроме того, в планах слетать на Святую землю — в Израиль, где я работал, у меня там много друзей. Самые же главные торжества состоятся в Москве, в Кремлевском дворце в октябре, поскольку лето — пора отпусков, а мне хочется, чтобы все были на месте: и певцы, и гости, и зрители.
— Слышала, к юбилею вышла ваша новая книга «Все в мире поправимо».
— Да, в ней собрано очень много новых стихов. В основном, короткие, афористичные. Например:
«Мы — скаковые лошади азарта.
На нас еще немало ставят карт.
И, может быть, мы тяжко рухнем завтра.
Но это завтра. А сейчас — азарт».
Или
«Я пришел из минувшей эпохи.
И прогнозам моим вопреки
В этом веке по-прежнему плохи
И дороги, и дураки».
— К слову, о минувшей эпохе. Более десяти лет вы возглавляли журнал «Юность» — с
— Такого тиража не было ни у одного литературного журнала! Печатал очень острые вещи — то, что мне казалось важным и интересным. Не все это вызывало понимание у руководства. Мне помогало то, что многие знали о хорошем отношении ко мне Михаила Сергеевича Горбачева, поэтому мне удалось напечатать практически все, что хотел: и «Завтра была война» Бориса Васильева, и «Жизнь и необычайные приключения Василия Чонкина» Владимира Войновича, и «Городские прогулки», и Виктора Некрасова, и Василия Аксенова, и Фазиля Искандера...
— Вы не боялись повторить судьбу отца, прошедшего ГУЛАГ?
— Знаете, когда я напечатал повесть моего друга Юрия Полякова «ЧП районного масштаба», где он выступил против бюрократии в комсомоле, конечно, были неприятности. Тем не менее все закончилось премией Ленинского комсомола за это произведение. Потом я напечатал его острейшую повесть о дедовщине в Советской армии «Сто дней до приказа». Мне писали из главного политического управления Советской армии, что это клеветническая вещь. Я же был убежден, что она должна появиться, потому что дедовщина в армии существовала. Юрий Поляков, когда служил солдатом, все это видел, и описал.
Я горжусь, что подшивки журнала «Юность» того периода до сих пор хранятся во многих семьях. А боялся я или не боялся? Конечно, сложно было. Но, знаете, хоть мы сейчас часто клеймим советское время, но и тогда тоже были умные понимающие люди, с которыми можно было говорить, которых можно было убедить, и я пытался это делать. Объяснил: печатаем не для того, чтобы ругануть кого-то или показать смелость, а для того, чтобы сделать жизнь лучше.
— Правда, что на должность главного редактора «Юности» вас рекомендовал Евгений Евтушенко?
— Я был первым заместителем главного редактора Бориса Полевого. Он мой земляк, мы с ним дружили, хотя у нас была большая разница в возрасте. И когда Борис Николаевич ушел из жизни, очень много было претендентов на этот пост: хорошие писатели, хорошие поэты. Я палец о палец не ударил, чтобы занять эту должность. Уже спустя два года после того, как меня утвердили на Политбюро ЦК КПСС главным редактором журнала, один из работников Центрального Комитета рассказал мне, что Евгений Евтушенко прислал телеграмму Леониду Брежневу: «Главным редактором журнала „Юность“ должен быть только поэт Андрей Дементьев. Евтушенко». Сам он никогда мне об этом не говорил.
— Как вы стали шефом бюро Российского телевидения на Ближнем Востоке?
— Известный тележурналист и общественный деятель Эдуард Сагалаев предложил мне поехать в Израиль и представлять российское телевидение в трех странах — Израиле, Египте и Иордании. Я ответил, что никогда не работал за границей и вообще языков не знаю. Он сказал: «Поезжай. Ты поэт. Может, напишешь что-то». И оказался прав. Я очень много написал стихотворений о Святой земле. Это был период невероятно интересный. Шефом бюро Российского телевидения на Ближнем Востоке я проработал с
— Правда, что ваши поэтические вечера посещал премьер-министр Израиля Нетаньяху?
— Он приходил с женой Сарой и переводчиком. Нетаньяху сидел в первом ряду, и ему переводили. У нас с ним хорошие отношения. Признаться, я очень люблю Святую землю, там много наших соотечественников — миллион триста тысяч.
— Что это за история, как вы устроили экскурсию по святым местам для Раисы Горбачевой?
— Когда Михаил Горбачев и Раиса Максимовна приехали в Израиль на международную конференцию, мы с женой Аней их встречали. Михаил Сергеевич попросил показать Раисе Максимовне Иерусалим. Ей было все интересно. Мы побывали у Стены Плача, в Храме Гроба Господня, в Вифлееме...
— Ее сопровождала личная охрана?
— Мы с Аней были ее охраной. Раиса Максимовна взяла тогда с собой и внучку. Спускаясь к Стене Плача, мы прошли полицейскую проверку. И вдруг один из охранников с автоматом подбежал к Раисе Максимовне и стал требовать у нее документы. Она напряглась, достала паспорт и сказала: «Я Раиса Горбачева. Вы меня здесь видите первый и последний раз!». У меня сердце дрогнуло, потому что у Стены Плача, как и в любом храме, нельзя ссориться и ругаться. Эти места для молитвы. И я очень расстроился, что она вспылила и так сказала. А через несколько месяцев Раиса Максимовна заболела и вскоре ушла из жизни...
— Вы верите в судьбу?
— Верю. Несколько раз я находился на волосок от смерти. Первый раз, когда была война. Тяжелейшее время, голод. Старший брат погиб, отец и его братья — в лагерях. Жил я с мамой и бабушкой. И вдруг не выдержал. Написал маме прощальную записку, надел чистую рубашку, вставил между накаляющимися спиралями электроплитки найденный где-то патрон и подставил грудь. К счастью, бабушка, которая ушла в магазин за пайкой хлеба, что-то забыла и вернулась. Открыла дверь, я невольно отклонился, и пуля пролетела мимо меня, выбив форточку. Потом я подумал: «Какое счастье, что не случилось этого несчастья!» Как бы мама могла это вынести...
Был и второй случай. Закончив Литературный институт, я ухаживал за девушкой, которая жила за городом. Однажды я вышел ее встречать к электричке и решил прогуляться у леса. Это был 1953 год. Как раз после амнистии на свободу вышли очень много уголовников. Двое что-то натворили в пионерском лагере, их объявили в розыск. Эти злодеи скрывались неподалеку. Об этом я позже узнал.
И вот я прогуливался, а один из них решил, что я приехал их арестовывать. Вышел навстречу и спрашивает, как проехать в город. Я объяснил. Он сказал, что живет в Калинине на площади Ленина, а в лагере, мол, у него дочь. Я же ему в ответ: «Что ты несешь? На площади Ленина никто не живет — там только административные здания!»
Уголовник достал пистолет и заявляет: «Я тебя, мент, пришить хотел, когда ты здесь гулял — нас выслеживал». Я засмеялся: «Чего? Мент?» — и это, видимо, меня спасло. Он вдруг приказал: «Поворачивайся и иди». Я иду и жду, когда в затылок мне выстрелят. В этот момент как раз шла электричка. За шумом никто бы выстрела не услышал. Но его не последовало. Видимо, этот тип понял, что не за того меня принял...
А третий раз я чуть не погиб, когда тонул, провалившись под лед.
— Скажите, слово способно изменить человеческую судьбу?
— Читатели не раз признавались мне, что мои стихи помогли выжить в трудную минуту. Это, наверное, и есть сила слова.
— Андрей Дмитриевич, нередко поэты — люди «не от мира сего». Вы какой человек?
— Я самый земной. Могу все делать по хозяйству, ходить в магазин. В свое время сажал картошку и копал. Никогда не ощущал себя избранным, живущим где-то там в небесах.
— Какой самый большой гонорар вы получили в жизни?
— В 1986 году у меня вышла книга «Избранное». Выплатили огромный гонорар, на который мог тогда купить три машины. Сейчас, получив гонорар за такую книгу, могу купить к автомобилю три колеса. Времена меняются. Однако деньги никогда не были для меня в жизни главным.
— О каком подарке мечтаете накануне дня рождения?
— Чтобы собрались мои близкие и друзья и чтобы все были здоровы.
— Вы гурман?
— Люблю поесть. Самые любимые блюда — отварная картошка и яичница.
— В чем секрет вашего долголетия, в том числе творческого?
— В том, что живу по законам добра, никогда не злобствую, всегда радуюсь успехам своих коллег. Никогда никому не завидую, поэтому сплю спокойно. Каждый день просыпаюсь от радости, от того, что, возможно, этот день принесет что-то интересное — новые встречи, события, строчки.
— С юбилеем вас! В Киеве очень много почитателей вашего таланта.
— Спасибо. Признаться, когда приезжаю в Киев, извините за просторечие, «балдею» от красоты этого города. И люди мне очень нравятся — добродушные и гостеприимные.
3651Читайте нас у Facebook
