Спустя полгода пенсионерке, за которую заступились «ФАКТЫ» и прокуратура, наконец отдали внука
За последние полгода 61-летнюю Евгению Вронскую узнали чуть ли не все луцкие чиновники. Пытаясь вернуть своего семилетнего внука Любомира, которого у нее без всяких на то причин отобрали работники опекунской службы, пенсионерка была готова на все. Женщина целыми днями обивала пороги кабинетов чиновников и каждый день преодолевала десятки километров, чтобы хоть пару часов побыть с ребенком. Пенсионерку поддерживали знакомые, соседи и школьные учителя Любомира, но ничего не могли сделать. Сотрудники опекунской службы твердо стояли на своем: ни в коем случае не отдавать мальчика любящей бабушке. Незадолго до этого Любомир остался сиротой. И чиновники решили, что справиться со стрессом ему лучше помогут в интернате.
«Любомир несколько минут смотрел на еду. А потом ка-а-ак набросился!»
В феврале нынешнего года «ФАКТЫ» попробовали помочь пожилой женщине. И, на первый взгляд, сразу добились результата — после вмешательства журналистов заместитель прокурора Луцка Николай Биляк заступился за пенсионерку, признав, что ребенка забрали безо всяких на то оснований. Мальчика вот-вот должны были вернуть. Но сотрудники опекунских служб не сдавались.
— Кому хочется признавать свои ошибки? — качает головой Евгения Ивановна. — Вот опекунская служба и решила сделать все, чтобы не отдавать мне внука. Сотрудники интерната, куда поместили Любомира, признавались, что у них у самих сердце кровью обливалось, когда они видели, как ребенок каждый день плакал и просился домой. Но никто ничего не мог сделать.
Любомир, которому сейчас исполнилось семь лет, видел, как убили его мать. И сделал это отец мальчика, сын Евгении Ивановны. Когда мужчина начал злоупотреблять алкоголем, Евгения Ивановна пыталась его образумить — обращалась к врачам, в различные клиники. Но избавить отца Любомира от алкогольной зависимости так и не смогла. Мать Любомира тоже любила выпить. В прошлом году случилась трагедия: во время очередной пьяной драки муж убил свою супругу, поэтому следующие десять лет проведет в тюрьме. Все были уверены, что мальчика ждет непростая жизнь в интернате. Но его бабушка не могла этого допустить.
— Я надеялась, внук так и не понял, что произошло, — рассказывала Евгения Ивановна. — Думала сказать ему, что мама в больнице или куда-то уехала. Но, когда я зашла в палату (после трагедии его отвезли в больницу), Любомирчик тихо спросил: «Мамы больше нет, да?» Стараясь не расплакаться, я начала говорить, что теперь она на небе. До сих пор помню его растерянное лицо в слезах. «А что теперь? — спросил внук. — Что будет со мной?» Я крепко его обняла и прижала к себе. «Все будет хорошо, — пообещала. —Ты ведь не один».
Конечно, я сразу сказала, что заберу Любомирчика к себе. Имея небольшую зарплату, я, тем не менее, смогла поднять на ноги дочку сына от первого брака. Сейчас Иришке уже четырнадцать, мы живем вместе. Узнав, что к нам переедет Любомир, Ира обрадовалась. «Бабушка, быстрее забирай его, — деловито распорядилась. — У нас ему будет хорошо».
К счастью, несмотря на сложные бюрократические процедуры, мне вскоре удалось привезти Любомирчика. Правда, хотя я старалась не оставлять его одного, внук все равно замкнулся. Тогда мы с Ирой придумали способ расшевелить мальчика. Просто разговаривали с ним. Рассказывали, как живем, о семейных традициях. Внук слушал и… не верил. Он даже не знал, что на праздники можно получать подарки.
Навсегда запомню, как Любомир первый раз сел обедать. Сначала пытался убедить меня, что не голоден, и несколько минут молча смотрел на еду на столе. А потом ка-а-ак набросился! Первое, второе, десерт, потом опять первое… Несколько месяцев ел «как не в себя». Сколько ни давала, все было мало. Любомирчик заметно окреп, на щеках появился здоровый румянец. Внук еще не улыбался, но уже не был таким растерянным. Видимо, почувствовал, что о нем заботятся.
Чтобы помочь Любомиру справиться со стрессом, я приглашала к нему психолога и невропатолога. Но самым хорошим и действенным способом воздействия все же оставалась ласка. Однажды внук попросил меня взять на работе выходной и поговорить с ним. Мы просто целый день сидели, обнявшись, и беседовали. Любомир наконец полностью мне открылся. «Бабушка, правда, у нас семья? — спросил. —Настоящая?» «Самая настоящая», — заверила я. Внук улыбнулся. Со дня смерти матери это была первая его улыбка.
— Как ни увижу их во дворе, Любомирчик всегда рядом с бабушкой, — рассказывала соседка Евгении Ивановны Зоя. — То обнимает ее, то о чем-то с ней секретничает. Я думала, что после трагедии, которую мальчик пережил, он будет нервным, озлобленным. И очень удивилась, когда Любомир быстро нашел общий язык с соседскими детьми. Уверена, все это благодаря бабушкиной любви. Видели бы вы, сколько одежды и игрушек появилось у ребенка в первый же месяц жизни у бабушки! Хотя он часто болел, и Евгении Ивановне едва ли не каждую неделю приходилось покупать лекарства.
Евгения Ивановна тем временем начала искать для Любомира школу. Медобследование показало: ребенок полностью здоров. Только психиатр констатировала небольшую задержку в развитии. Но, по словам врача, учитывая то, в каких условиях мальчик рос и что ему пришлось пережить, это вполне объяснимо. В заключении врачи так и написали: «функционально готов к школе». Однако в школе Любомира почему-то согласились принять только в реабилитационно-учебный центр.
— И все бы ничего, если бы ребенка не определили в класс, где учились детки-инвалиды, — говорит Евгения Вронская. — Попав в такие места, даже многие взрослые потом долго не могут прийти в себя. А внуку нужно было проводить в этом классе по пять часов ежедневно! Из школы Любомир возвращался испуганным и нервным. Потом стал копировать поведение одноклассников. Из-за того, что не мог нормально общаться с детьми, начинал баловаться. «Я пытался говорить с одноклассниками, но они меня не понимают, — жаловался. — Они не такие, как Вова и Маша из нашего двора. Начали кричать, царапаться, поломали мне все карандаши. А когда я случайно разбил чашку, воспитательница Орыся больно ударила меня указкой». Снимаю с него рубашку — точно, на левом боку под ребрами синяк. Я пошла разбираться. Но в тот день уже никого в школе не застала.
Придя за Любомиром на следующий день, обнаружила, что внук… пропал. Портфель его лежал, а самого мальчика нигде не было. Учителя только пожимали плечами. Я позвонила в милицию. Тогда и выяснилось, что Любомира (без предупреждения!) забрали сотрудники местных органов опеки и отвезли в детский приют в Рожичи Волынской области. Оказалось, органы опеки добились того, что меня… лишили права опекунства, поскольку, согласно решению Луцкого горсовета, в семье «сложилась опасная ситуация для жизни и здоровья подопечного». У меня потемнело в глазах. О какой опасности идет речь? «Решение есть, и мы будем его исполнять», — коротко ответил начальник городской службы по делам детей Федор Шульган. И больше никаких объяснений.
«Евгения Ивановна — первый и единственный человек, которому ребенок открылся и доверился»
Позже чиновник прокомментировал ситуацию журналистам. Причем признался, что опасности для жизни Любомирчика в доме Евгении Вронской действительно не было. Такую формулировку… просто придумали.
— Если бы не она, мы не смогли бы забрать мальчика в приют, — объяснил Федор Шульган. — Да, базовый уровень потребностей ребенка женщина удовлетворяла. В этом смысле у нас действительно не было претензий. Но поймите, Любомир — очень непростой мальчик. Он многое пережил, и сейчас к нему нужен особый подход. В школе, куда его отдала Евгения Ивановна, он не слушал воспитателя, а родители одноклассников пожаловались, что Любомир бьет их детей. Нельзя сказать, что бабушка о нем не заботится. Да и мальчик к ней привязан. Но он растет, и его потребности тоже. Ребенку следует уделять больше внимания, а Евгения Ивановна, вместо того чтобы оформить все документы и получать опекунские деньги, ходит на работу. Любомир — это… государственный ребенок, и мы должны его контролировать. А как, если до опекуна не дозвониться?
— Но у меня не получается оформить пособие именно из-за бюрократии, которая отовсюду, — возмутилась Евгения Ивановна. — Ребенок ухоженный, сытый. Я работаю и получаю неплохую пенсию.
На защиту пенсионерки встали школьные учителя, соседи и знакомые. Люди сами звонили в редакцию «ФАКТОВ», чтобы подтвердить, что кого-кого, а Евгению Ивановну нельзя лишать права на опекунство.
— Любомир — вся ее жизнь, — говорила сотрудница пенсионерки Любовь. — Он ей необходим как воздух. А мальчику нужна бабушка. Евгения Ивановна — первый и единственный человек, которому ребенок открылся и доверился. Чиновники же уверены, что преодолеть стресс ему поможет только интернат.
Заместитель прокурора Луцка Николай Биляк признал, что решение отобрать ребенка «не просто незаконно, оно выходит за пределы человеческой морали», и на заседании исполкома все-таки добился отмены этого решения. Евгения Ивановна ждала, когда сможет получить соответствующий документ и забрать внука. Документ ей вскоре выдали. А вот ребенка не вернули.
— Говорили, что вот-вот… — вспоминает пенсионерка. — Мол, оформляются последние бумаги. Но, оказалось, меня просто водили за нос. Через несколько недель в опекунском совете заявили: отдадут ребенка, только если я сразу найду школу, где он будет учиться. Пообещав внуку, что уже скоро его заберу, начала искать школу. А однажды, в очередной раз приехав к Любомиру, узнала, что его отвезли в другой город.
Воспитатели пожали плечами: дескать, ничего не знаем, его повезли в какой-то интернат. Я взяла телефонный справочник и принялась обзванивать все интернаты региона. Выяснила, что внук находится в Ковеле Волынской области. Это двести километров от Луцка, но меня не остановили ни расстояние, ни погода (тогда как раз начались аномальные снегопады). Автобусы не ходили, пришлось добираться попутками. Еще в Рожичах Любомир попытался сбежать из интерната. Вырвался из рук воспитательницы и помчался по вестибюлю. «Я бежал, бежал и спрятался за дверью, — рассказывал потом внук. — Но меня поймали. Начал просить, чтобы отвезли к тебе. Они сказали, что отвезут, а сами обманули и закрыли в комнате».
Я пообещала, что каждый день буду к нему приезжать. С тех пор Любомир, как охранник, все время дежурил у входа в интернат — меня высматривал. Помню, добралась до Ковеля поздно вечером, думала, внук уже спит, но он стоял у окна. «Бабушка! — бросился мне на шею. — Умоляю, забери меня отсюда!»
«Я уже даже борщ варить умею. Теперь буду больше бабушке помогать»
Ребенка Евгении Ивановне снова не отдали. Воспитатели заявили, что нужно решать вопрос с опекунской службой.
— Но ведь уже решили! — возмущается Евгения Ивановна. — Меня официально признали опекуном. На следующий день пришлось в очередной раз идти в опекунский совет. Я стала там врагом номер один после того, как привлекла к делу журналистов и прокурора. «Нет, внука вы так просто не получите, — покачал головой Федор Шульган. — Вопросом займется специальная комиссия».
Аргумент, что пенсионерка и так является законным опекуном, чиновника не убедил. Евгения Ивановна опять собрала все необходимые справки. Однако ей снова не отдали ребенка, причем без всяких объяснений.
— Заместитель прокурора, который мне помогал, ушел на больничный и затем уволился, — говорит Евгения Ивановна. — Я была в отчаянии. Любомир каждый день встречал одним и тем же вопросом: «Бабушка, ты меня забираешь?» «Потерпи еще немножко. Скоро все будет хорошо», — уговаривала я внука. Хотя сама уже с трудом в это верила.
Дело сдвинулось с мертвой точки лишь после того, как пенсионерка обратилась за помощью к прокурору Волынской области и депутатам.
— Я не знала, где искать поддержки, — говорит Евгения Ивановна. — Оказалось, народному депутату Анатолию Витиву уже была известна моя история, читал о ней в «ФАКТАХ». «Но я был уверен, что вам давно вернули ребенка!» — удивился он. С тех пор Анатолий Витив и его помощник Александр Пирожик начали мне помогать.
— Честно говоря, мы сами не ожидали, что столкнемся с таким сопротивлением, — говорит Александр Пирожик. — Сотрудники опекунской службы даже не утруждали себя тем, чтобы как-то мотивировать отказ. Просто отвечали: ребенка забрать нельзя. Евгения Ивановна была на грани нервного срыва. Это уже перешло в настоящую войну. Однажды сотрудники опекунской службы сказали пенсионерке, что не отдадут внука, поскольку она невменяемая. Как бы это ни было унизительно, женщине пришлось проходить обследование.
Поняв, что разговаривать с чиновниками бесполезно, Анатолий Витив написал заявления на имя Генерального прокурора, а также уполномоченного Президента Украины по правам ребенка Юрия Павленко. И только после этого Евгении Ивановне позвонили из областной прокуратуры и обрадовали: «Можете забрать своего внука!»
— Я даже не поверила, — вытирает слезы пенсионерка. — Приезжаю в Ковель — и действительно, мне готовы отдать Любомира. Он к тому времени совсем поник, уже не надеялся, что смогу его забрать. «Хватит, бабушка, — грустно сказал внук. — Я ведь взрослый и все понимаю». «Любомирчик, это правда!» — улыбнулась воспитательница. «Так что, собираться? — неуверенно спросил ребенок. — Или это вы так, чтобы я не расстраивался?» Только под вечер он наконец поверил. Договорились, что я приеду в понедельник. К тому времени мне должны были выдать еще одну необходимую справку. Внук взял этот вопрос под свой контроль (улыбается). Только за выходные несколько раз деловито спрашивал у воспитательницы: «Так вы делаете бабушке справку? Как только сделаете, сразу мне скажите».
Узнав, что я собралась за Любомиром, внучка Ира прервала подготовку к экзаменам (в этом году она поступает в колледж): «Бабушка, я с тобой! Поедем вместе». Любомира мы заметили, как только вошли на территорию интерната. Внук стоял у окна. Но на этот раз, впервые за последние полгода, улыбался. Увидев, что я тоже улыбаюсь, Любомир побежал нам навстречу. И я побежала. Несколько раз споткнулась, чуть не упала… Но все это уже было неважно.
— Это точно! — подтверждает Ира. — Таким счастливым я еще никогда не видела Любомира. Он просто сиял! Бросился мне на шею, а потом совсем по-взрослому спросил: «Ты же поступаешь. Как экзамены? Готовишься?» С тех пор мы готовились вместе.
— Мы теперь все делаем только вместе, — улыбается пенсионерка. — Внуку все нравится, все интересно. После интерната моя гречка показалась ему самой вкусной едой в мире. Попросил научить его готовить.
— Я уже даже борщ варить умею, — похвастался Любомир. — Вот сейчас опять с бабушкой на кухне. Теперь буду больше ей помогать. Она, наверное, сильно устала за то время, пока меня не было.
— Ты рад, что вернулся домой?
— Очень! — просиял мальчишка. — Знаете, я только сейчас понял, как у нас дома красиво. Раньше я этого почему-то не замечал. И вообще, у меня самая-самая лучшая семья в мире. В интернате было очень плохо, одиноко… Я ждал бабушку, а она все никак не могла меня забрать. Но знаете, что интересно? Пока я сидел и много плакал, ничего не происходило. Бабушка приезжала и тоже плакала. Она, конечно, старалась этого не показывать, но я видел: у нее глаза были красные. А как только я успокоился и решил, что все будет хорошо, бабушке сразу разрешили меня забрать. Наверное, если бы так подумал раньше, уже давно был бы дома… Кстати, знаете, какая еще новость? Бабушка подарила мне мобилку! Настоящую!
— Чтобы всегда знать, где он находится, — улыбается Евгения Ивановна. — Радости было! Прошел всего час, а Любомир уже полностью освоил телефон. Я в своем до сих пор разобраться не могу.
Вы бы видели, что у нас в городе происходит. Настоящий праздник! Не думала, что о нас с Любомиром знает столько людей. Оказалось, чуть ли не весь Луцк. На улице подходят люди, поздравляют… Вчера едем с внуком в автобусе и понять не можем, почему на нас так пристально смотрит водитель. «А это, случайно, не Любомир, о котором я читал в газете? — спросил. — Я так хотел, чтобы вам его вернули! Даже письмо в опекунский совет написал». В тот момент я поняла, почему у нашей истории счастливый конец. Раз нас поддерживало столько людей, просто не могло быть по-другому.
*«Я поняла, почему у нашей истории счастливый конец, — улыбается Евгения Ивановна. — Раз нас поддержало столько людей, просто не могло быть по-другому» (фото из семейного альбома)
7316Читайте нас у Facebook
