Вдова народного артиста украины юрия тимошенко юлия пашковская: «в москве муж купил огромный «додж крайслер», но ездил плохо. Как-то столкнулся с трамваем — так трамвай перевернулся»
Читатели «ФАКТОВ» старшего поколения помнят смешные, беспощадно остроумные диалоги долговязого Тарапуньки и маленького Штепселя, без которых в 40-80-е годы прошлого столетия не обходился ни один важный столичный концерт, ни одна развлекательная теле- или радиопередача.
В конце 60-х прославленный дуэт украсила молодая певица Юлия Пашковская — ученица Клавдии Шульженко, впервые исполнившая «Червону троянду», «Троянди на перонi», «Скрипка гра∙» и другие песни, ставшие популярными. Мэтр украинской эстрады не устоял перед ее красотой и обаянием.
«Козловский предложил мне стать его… вдовой. До сих пор думаю… »
Юлия Максимовна по-прежнему красива, обаятельна, проста в общении. Оказывается, у известной певицы нет никаких почетных званий!
- Это Юре мстили из-за меня, — грустно улыбается. — Не все начальники юмор и сатиру понимали. Вот и старались мужу побольнее досадить.
- Как обстоят дела с памятником Тарапуньке и Штепселю? Вы уже не первый год бьетесь…
- А никак. В одном львовском банке, куда мы обратились с просьбой профинансировать, мне вообще заявили: деньги дадим, но должен быть только Тарапунька — без Штепселя. «До свидания!» — отрезала я.
- Представляю, что сказала бы, будь она жива, ваша учительница Клавдия Шульженко…
- О да! Дураков и сволочей Клавдия Ивановна не терпела. И не стеснялась в выражениях. Мне же говорила: «Юля, вы заслуживаете быть самостоятельной единицей. Я вам советую готовить сольный концерт». И предложила стать первой ученицей в «школе Шульженко».
Мне и организатор ансамбля «Смерiчка» Фалик (имени не помню, его все называли по фамилии), муж знаменитой еврейской певицы Сиди Таль, предлагал работать у них солисткой. Это было еще до Софии Ротару. Но к тому времени мы с Юрой были женаты, у нас росли два сыночка — семья дороже.
- Юлия Максимовна, а почему именно Тарапунька и Штепсель?
- Поначалу Юра выходил на сцену в образе по-народному мудрого, хитроватого простака-милиционера Тарапуньки — есть такая речушка в Полтаве, даже ручеек! А Фима — электриком Штепселем. Электрик — это уже интеллигент, несущий в массы свет знаний, культуру… Потом они стали настолько известными, что обозначать профессии не было смысла, работали в обычных костюмах. Кстати, Юра вначале выступал под псевдонимом Бублик. Стать Тарапунькой ему посоветовал Александр Петрович Довженко, с которым он дружил.
- Как вы познакомились с Юрием Трофимовичем? Небось, многие мужчины на вас внимание обращали?
- Да уж. В юности я снялась в главной роли в фильме кинорежиссеров Игоря Земгано и Николая Литуса «Обыкновенная история». Пробовалась потом на другие роли, для которых — мне сказали — была слишком молода.
Но Бог дал мне голос. Детство у нас с братом было трудное. Отец женился на маме, когда ей было 16 лет. Из детдома забрал. А через 15 лет бросил с двумя детьми. От переживаний у нее помутился рассудок, попала в больницу. Все надеялась, что папа вернется, не разрешала говорить о нем плохо. Мы с братом постоянно голодали. Я из-за этого и работать рано пошла. По вечерам пела в кинотеатрах перед сеансами. Утром бежала в музыкальное училище.
Уже после того как снялась в кино, работала в Укрконцерте, в коллективе Тимошенко и Березина. Сначала пела под аккомпанемент пианиста Матвея Басова. Потом организовала ВИА «Граймо», которым руководил Олег Слободенко. Однажды в Ялте, в театре имени Чехова, мы работали по очереди с народным артистом СССР Иваном Семеновичем Козловским. Мне было тогда лет двадцать пять, ему — 50, а мне казалось, что все сто. Козловский предложил мне стать его… вдовой. Дескать, потом мне его шикарная квартира на улице Горького в Москве останется и все прочее. «Юля, подумай!» — сказал на прощание. До сих пор думаю…
- А что Тимошенко? Не закатил сцену ревности?
- Мы тогда еще не были женаты. Поначалу Юрий Трофимович вообще не обращал на меня внимания как на женщину.
- А вы? Молодость как-никак…
- Такой красавец, как Тимошенко, не мог не нравиться, наверное, ни одной женщине. Но, понимаете, человек, которого ты раньше только по радио слышала, становится для тебя божеством. Да и разница в возрасте была солидная. А главное: Юрий был женат на народной артистке СССР актрисе театра имени Ивана Франко Ольге Кусенко! Разбивать чужую семью — Боже упаси!
Но где-то через пару месяцев после предложения Козловского, в Ленинграде, к нам в гостиницу пришел Паша Луспекаев. Помните, таможенник из «Белого солнца пустыни»? Он сказал Юре: «Слушай, у тебя такая красивая баба работает в коллективе, а ты смотришь на каких-то прошмандовок!»
Фактически это Павел нас свел. Тимошенко после этого разговора на меня начал как-то по-особенному поглядывать. Но все равно, когда сделал предложение, я испугалась: ведь женатый человек!
«… Заиграла музыка. И тут ко мне подходит помощник Хрущева: «Вас Никита Сергеевич приглашает на вальс»
- Звоню Осе Слободянскому, старому приятелю, — продолжает Юлия Пашковская. — Так мол и так, что делать? «Юлечка, — говорит Ося. — Я дружу с этой семьей уже 15 лет, бываю у них дома. Юра и Оля — прекрасные люди. Но детей Бог им не дал, они давно уже не муж и жена, три года как спят в разных комнатах! Оля себе, а Юра себе на стороне кого-то имеют. Ты эту семью не разбиваешь. Там давно все разбито. Твоя совесть будет чиста и перед людьми, и перед Богом… »
- А Ольга Яковлевна Кусенко не пыталась бороться с молодой соперницей? Она ведь была, кроме всего прочего, депутатом Верховного Совета УССР, могла при желании в порошок стереть любого…
- Мне лично она ничего не говорила, не звонила. Однажды только — мы были на гастролях в Минске — Юре позвонила близкая подруга Ольги Яковлевны: Оля в больнице, у нее обнаружили туберкулез… Всегда уверенный в себе Тимошенко растерялся. Я же сказала: езжай. Он первым утренним рейсом вылетел в Киев. Вернулся вечером, злющий! Оказалось — все неправда. Возможно, подруга таким образом пыталась помочь Ольге вернуть мужа… Так что я не отбивала мужа у Кусенко. Юра сам сделал выбор.
- Нелегко, наверное, быть красивой женщиной. Поклонники, особенно если высокопоставленные… Вам ведь не раз приходилось участвовать в праздничных московских концертах?
- О да! Я только на телевизионных «Голубых огоньках» выступала15 раз. Однажды даже с Никитой Хрущевым вальс танцевала! Встречали Новый год в Георгиевском зале Кремля. Столы накрытые стояли, выступали Юра и Фима, я с пианистом Матвеем Басовым. Потом стали праздновать. Мы сидели рядом со Славой Тихоновым и Нонной Мордюковой. Они тогда еще были вместе. Тихонов — такой интеллигентный, спокойный. Нонна же — она от земли женщина — прекрасный человек, очень талантливая, юмористка. Что-то как скажет — все обхохатываются. Изумительно пела казацкие народные песни.
Сидим, выпиваем, заиграла музыка. И тут ко мне подходит помощник Хрущева: «Вас Никита Сергеевич приглашает на вальс… » Проводил меня к столу, где сидели руководители страны. Танцевал Хрущев прекрасно. Хохмил, рассказывал смешные байки. Никаких пошлостей себе не позволял. Веселый, интересный человек. Другие высокопоставленные руководители тоже вели себя вполне корректно. Боялись Юру.
А он никого не боялся. Нет, напролом не лез. Каждую свою программу они с Фимой перед премьерой показывали секретарю ЦК по идеологии. Особенно интермедии, посвященные политическим праздникам. Какие-то острые места во время прослушивания замалчивали. В Киеве «недозволенные речи» со сцены не произносили, зато на гастролях отрывались на всю катушку! Потом, правда, на ковер в высокие кабинеты ходили. Но им никто ничего не мог сделать. Так иначе пакостили! Когда чиновники в шестой раз вычеркнули мою фамилию из списка артистов, представленных к почетному званию, Тимошенко вскипел. Я успокаивала его: главное, чтобы народ любил.
«На дне рождения Иосифа Кобзона гульнули так, что Юра едва не провалил концерт в «Украине»… »
- Для меня важнее всего то, что с мужем мы прожили душа в душу 26 лет, пока Юра не умер, — продолжает Юлия Максимовна. — На гастролях в Ужгороде поздней осенью 1986-го ему стало плохо после концерта. Инфаркт. Положили в больницу. Через месяц выписали. Вроде все хорошо, можно возвращаться в Киев. Приехали на вокзал, Юра был счастлив. От радости на перроне стрельнул у кого-то сигарету (курить ему строжайше запретили, я проверяла все карманы, тумбочку). Сделал затяжку и… упал. Та же машина, которой мы ехали на вокзал, отвезла нас обратно в больницу. И вскоре Юры не стало: тяжелейший инсульт.
За все время нашей жизни мы не сказали друг другу ни единого грубого слова. Никто из нас не пытался главенствовать в семье. Зарабатывали деньги, клали в шкаф. Когда надо было — каждый брал сколько нужно. Купили небольшой — три сотки — участочек в селе Осокорки, близ Днепра, с крошечным, похожим на теремок деревянным домиком без отопления. Сад лелеяли. Сыновей хороших вырастили. Правда, старший потом трагически погиб — это моя вечная боль. Но радует младший сын, Юра, он юрист-международник, моя опора. Старший внук, Саша, тоже юрист-международник. Средний, Даниил, окончил четвертый класс. А в январе родился третий — Георгий. Как дед, который поначалу был так записан в метрике.
- Машина у вас с Юрием Трофимовичем была?
- Да. Муж хотел престижную, купил в Москве иномарку огромную — «Додж Крайслер». Правда, ездил плохо. Однажды ворота чугунные разбил. В другой раз с трамваем столкнулся — так трамвай перевернулся. Юра больше любил ухаживать за машиной, ремонтировать, что-то мастерить. У него была куча различного инструмента. Сам сделал мне высоченный, до потолка, шкаф с лестницей — в нем хранилось 60 пар сценической обуви. Поэтому машину в основном водила я. После смерти Юры «Крайслер» пришлось продать — уж больно много бензина жрал. Позже купила более экономичную «Мицубиси».
Друзья у нас были хорошие. Часто встречались с Леонидом Осиповичем Утесовым, Иосифом Кобзоном. Однажды Йося пришел к нам домой на обед. Увидев наших мальчишек, говорит: «Ой, Юлечка, какая ты молодчинка, нашла время двоих родить. А у меня до сих пор нет детишек… » — «Будут, Йосечка, будут, только постарайтесь!» И, слава Богу, у него потом тоже родились мальчики.
В тот день Кобзон, оказалось, был именинником. Боже, что подарить? Я нашла в доме хорошее новое кожаное портмоне. Вложила туда какую-то денежку, и так мы с Юрой вышли из положения. А уж пообедали! Юра тогда так наклюкался, что чуть не сорвал концерт в «Украине». Первое отделение, считай, провалил: слова не мог вспомнить. Фиме пришлось его выручать — самому говорить его текст. Юра же только односложно отвечал. Слава Богу, в зале никто не догадался.
Но такое случилось с ним первый и последний раз. Обычно Тимошенко и в праздники, и в дни рождения выпивал три стопки и — все. Даже если потом звучали всякие провокационные тосты, типа, за детей — пил только воду. Впрочем, две рюмочки за обедом выпивал каждый день. Говорил, что даже сам Александр Петрович Довженко выпивал перед обедом две стопки под борщ.
Зато курил мой Тарапунька безбожно. По полторы пачки в день, любил сигареты «Кэмел». Как я с ним ни ругалась — все бесполезно. Он и кодировался от курения, и таблетки принимал. Но когда не курил месяц — становился раздражительным. А закурит — снова хоть к ране прикладывай.
Во время съемок кинокомедии «Ўхали ми, ўхали… » к нам пришли композитор Оскар Сандлер и поэт Михаил Светлов, специально приехавший в Киев, чтобы написать песню для фильма. Миша к тому времени бросил пить и за обедом с грустью признался: «Вот не пью теперь и чувствую, что становлюсь творческим импотентом — ничего в голову не лезет… » Правда, песню они с Оскаром подарили нам тогда замечательную.
До сих пор не верится, что нет уже ни мужа, ни Фимочки Березина, ни Юры Гуляева… С Гуляевым я часто выступала. Многие даже принимали нас за мужа и жену. Мы были очень дружны с ним и его супругой Ларисой. После смерти Юры я перестала петь. Фима разболелся и тоже вскоре бросил сцену. А когда совсем занемог, уехал в Израиль к дочери. Они с мужем были одногодками, вместе прошли войну. Более полувека работали вдвоем — удивительный случай! Как и то, что с ними 46 лет проработал один из лучших в Советском Союзе администраторов Александр Эткин.
Когда мы с Сашей Пономаревым, Колей Мозговым и Наташей Могилевской ездили в Иерусалим, я позвонила Фиме в Тель-Авив. Он меня, спасибо, узнал, вспомнил, заплакал, хотел встретиться. Но понять его речь было уже трудно. И вскоре, весной 2004 года, умер.
8230Читайте нас у Facebook
