Кристиан Жереги: "Не хочу умереть, защищая эту землю, с российским паспортом в кармане"
В день рождения московского режиссера Кристиана Жереги на его страничке в соцсети появилась запись:
«Мне — 25. Здоровье — труха. Нет дома, семьи. Смерть — вокруг веет и жнет. Черти ломятся в двери. Враг страны, в которой родился. Приемный сын страны, в которой раньше не жил. Воинская клятва дана ей, Украине. Ее народу.
Чего я хочу в свои 25? Победы Украины. Прошлый день рождения был по колено в огне под Стелой Свободы. Хотелось одного — победы Майдана. Света во мраке. Какого подарка желаю сейчас? Одного. Шановний пане Президент! Прошу гражданства Украины. Не хочу умереть, защищая эту землю, с российским паспортом в кармане".
Мы с Кристианом встретились возле метро. Худощавый юноша с усталыми глазами не расстается с профессиональным фотоаппаратом. Предложил посидеть в кафе. Поговорить, а заодно и пообедать — потому что времени на еду катастрофически не хватает.
— Я был потрясен, когда на следующий день после моего обращения к президенту Петру Порошенко в «Фейсбуке» мне на мобильный позвонили из Администрации, — говорит Кристиан Жереги. — Признаться, не ожидал. Выходит, и там читают… Главное, что моя просьба была услышана. Есть надежда, что необходимые формальности будут проведены по укороченной процедуре.
— Кристиан, вы переехали в Украину четыре года назад. Почему о гражданстве заговорили только сейчас?
— Скажем так: я выбрал себе новый дом, но сейчас в этот дом пришел враг. И я хочу защищать Украину как ее родной сын, а не заезжий чужестранец. Уехал я из России давно и совершенно сознательно, не принимая российской путинской пропаганды террора и методического превращения людей в быдло. Причем понимать все это я начал давно. Одно из самых черных воспоминаний детства — когда в 1999 году взорвался жилой дом в Печатниках в Москве. Тогда мне было девять лет. В нашем доме, находящемся по соседству, тоже нашли мешки с гексогеном. Началась эвакуация. Мы, жильцы, ночью выбежали на улицу едва одетые и несколько часов стояли босыми, зажав в руках целлофановые кульки с ценными вещами и документами, которые наспех успели схватить. Было очень холодно. Народ был страшно напуган, даже сотрудники милиции боялись заходить в подъезд. Я помню эти волны паники и подозрительности. Еще тогда думал: кому это нужно и для чего?
Спустя несколько лет я оказался свидетелем взрыва в московском метро. Из окна поезда, шедшего в противоположном направлении, видел ад, творившийся на станции. Развороченный металл, огонь, мечущиеся люди, кровь… С тех пор я в метро не езжу. В свое время много размышлял, слушал мнения журналистов, которым на тот момент еще не успели закрыть рот. Сейчас, в более зрелом возрасте, я понял: государству-агрессору, чтобы отвлечь внимание от экономических проблем, эффективнее использовать теракты внутри государства. Где Россия — там смерть. Держава террора…
— После учебы во ВГИКе вы успели поработать на российском телевидении…
— Я работал на разных телеканалах и везде задыхался от тупости и лжи. Журналистика нужна была только для изменения массового сознания. Когда начинались какие-то нежелательные события в Москве, политические коллапсы, сразу в каком-то из регионов происходил теракт, наводнение, что-либо еще, что мгновенно переключало информационное поле на эту проблему. В 2007 году я впервые приехал в Украину — для меня страну совершенно новую, незнакомую. И выяснилось — все, что я знал о ней раньше, не имело ни малейшего отношения к действительности. Начиная со школьных учебников, где было написано полстранички про Киевскую Русь, и — все, как будто последующей истории Украины не существовало. Остальное — только Россия, ее победоносные войны, героическое сопротивление окружающим врагам. Я не мог понять, почему одним из приоритетов информационной политики «сверхдержавы» было насаждение украиноненавистничества.
Оказалось, все просто: Украина, вырвавшись из СССР, стала свободной. И это не могло не раздражать Россию. Я приведу слова, сказанные командиром 25-го батальона «Киевская Русь» Андреем Янченко, очень верные слова: «Украина вышла из СССР одной из первых, и свобода ей досталась достаточно легкой ценой. Сейчас украинцы платят ту цену, которую они должны были заплатить за свою свободу много лет назад». Так же, как с потерями выходила Грузия, так же, как Молдавия с Приднестровьем. Кстати, у России с Приднестровьем хорошо получилось — создана марионеточная республика, которая позволит в случае чего перебрасывать вооружение и держать на мушке страну, находящуюся по соседству.
— Вы принимали участие в проекте «Вавилон 13», сняли 22 документальных фильма о Революции достоинства, были ранены…
— Сначала я пришел на Майдан как участник, потом стал делать кино, начал заниматься журналистикой — работал для румыноязычной аудитории, на Румынию и Молдову, регулярно делал прямые включения с Майдана. Параллельно был бойцом в 1-й сотне Самообороны. Получил ранение в ночь на 19 февраля, как раз когда была предпринята попытка силового разгона. Майдан со всех сторон был окружен, на площади уничтожались палатки, линии баррикад были прорваны, шло жесткое столкновение с применением оружия, «коктейлей Молотова», использовались спецсредства — шумовые гранаты, которые обматывались скотчем, а под ним — камни, гайки и все, что можно было найти. Одна такая граната в меня и попала. А до этого водометом сбили с грузовика, на котором я стоял с камерой, потом еще отравился слезоточивым газом, получил ожог легких. Вот почему я в соцсетях написал, что в мои 25 здоровье уже ни к черту.
Кристиан рассказал об одном из эпизодов Майдана, который, по его мнению, раскрывает сущность характера украинцев:
— На следующий день после массовых расстрелов на улице Институтской люди собрались почтить память погибших. Пришли целыми семьями, с детьми — сотни тысяч людей находились на Майдане. И вдруг на другом конце Институтской раздались два громких хлопка, похожих на выстрелы. Со сцены Майдана прозвучало: срочно нужны медики. И вот представьте себе: вместо того чтобы отхлынуть, запаниковать, пытаться защитить детей — вместо этого все двинулись в ту сторону, откуда звучали выстрелы. Для меня это ярчайший эпизод. И так было во время всего Майдана: люди шли туда, где наибольшая опасность.
— Сразу после Майдана вы поехали в Крым…
— Я оказался там еще 24 февраля вместе с несколькими иностранными журналистами — после того, как прозвучали первые звоночки о происходящих на полуострове событиях. По просьбе телеканала Би-би-си некоторое время работал их спецкором в Крыму. Буквально в первую же ночь оказался свидетелем ввода русских войск — машины с номерами кавказского региона лихо пересекали границу. И первый же захват базы в Балаклаве был мной зафиксирован на камеру, спустя пару часов ролик уже появился в эфире. Пользуясь российским паспортом, мне удавалось входить в доверие и свободно общаться с российскими солдатами.
— Вы были добровольцем батальона «Киевская Русь» и даже приняли присягу на верность Украине, не имея украинского паспорта. Как вам это удалось?
— Мне не хочется об этом распространяться. Главное, что я был искренен и этой присяге останусь верен.
— И все-таки: вас можно называть участником боевых действий? Вы рядовой боец или только наблюдатель, журналист, кинематографист?
— Я провел в зоне АТО больше семи месяцев. Изначально пошел добровольцем в батальон, проходил обучение, с этим батальоном работал как военный журналист, находясь на передовой. Объездил всю линию фронта как военный оператор-документалист. Иногда попадал в очень жесткие столкновения. Но сказать, что я воевал, не могу.
*Кристиан Жереги, став добровольцем батальона «Киевская Русь», провел в зоне АТО больше семи месяцев (фото из социальной сети)
— То есть вы были с камерой, не с автоматом?
— Я старался разграничивать, чтобы не получилось, как с российским актером, который приезжал в АТО и стрелял из пулемета, находясь на территории другого государства, по военнослужащим этого же государства. Здесь ситуация иная. Иногда и я держал в руках автомат, когда это было необходимо. Но не часто.
— Вы оказывались в ситуациях прямых столкновений с российской регулярной армией?
— Один раз. В Луганской области, в районе города Счастье. Было столкновение с применением стрелкового оружия между украинской стороной и одним из подразделений, которое практически полностью составляли российские военнослужащие, все имели российские документы. Захваченных в плен также видел, пообщаться было некогда, но и так понятно, кто откуда, вопросов не осталось.
— Ваш авторский проект — фильмы об украинских солдатах, воюющих за целостность своей Родины.
— Я не делаю видео о местном населении, проблемах беженцев и прочем, хотя встречаются хорошие сюжеты. Стараюсь не отвлекаться. Моя тема — украинские воины и их истории: о том, почему они там, что ими движет и что там держит, чего они хотят добиться, кем они были в прошлой жизни. Мои герои самых разных профессий — музыканты, столяры, юристы, железнодорожники. Это цикл о людях, которые на войне и быть-то не должны. Моя задача — укреплять в бойцах уверенность, поддерживать их моральный дух. Я надеюсь, что украинские каналы вернут трансляцию в Луганской и Донецкой областях. И что мои фильмы кому-то помогут.
— Вы поддерживаете отношения с вашими героями?
— Я боюсь даже им звонить, чтобы узнавать, как дела. Некоторых из тех, кого я снимал, уже нет в живых. Одного из них убило практически у меня на глазах.
Как-то делал интервью с молодым капелланом. На следующий день узнаю — он уже тяжелый «трехсотый». Если выживет, останется инвалидом… С героями устанавливается душевная связь, в какой-то степени начинаешь смотреть на мир их глазами. Больно, если что-то с ними случается.
— Как удается снимать и готовить фильм в условиях войны?
— Современные технологии позволяют снимать на мобильные системы, action-камеры — тут без проблем. У меня нет водителя, нет оператора. Я все делаю сам. Но для меня очень ценно, что надо мной нет никакой цензуры, никто не заставит изменить какую-либо фразу. В общем, свобода слова. Интересно, что самые спокойные душевные разговоры происходят на передовой. А потом, после полной тишины — вдруг артобстрел. Всегда неожиданно. Только что было спокойно — и вот дома напротив уже нет. Но и к этому привыкаешь. И даже становится безразлично, потому что понимаешь — в этом случае от тебя ничего не зависит. Нельзя все время бояться смерти.
Сейчас Кристиан занимается новым волонтерским проектом.
— Увы, находиться на передовой постоянно в качестве военной единицы здоровье пока не позволяет, — вздыхает собеседник. — Мы с друзьями создали благотворительный международный фонд и назвали его «Чистое небо», такое вот романтическое название. Наш первый проект — народный беспилотник-перехватчик. Надоело, что украинские бойцы гибнут под огнем, который корректируют российские «птички», сами оставаясь неуязвимыми высоко в облаках. Среди волонтеров, пришедших к нам из разных проектов, — дизайнеры, инженеры, военные. Мы работаем над решениями простыми, надежными и максимально дешевыми. Нужны люди, в данный момент больше всего разработчики и программисты. А как только война закончится — надеюсь, что она закончится в ближайшее время и будем все живы, — вернемся к кино, будем возрождать искусство, создавать что-то новое.
— По России не скучаете — по друзьям, родным, коллегам-кинематографистам? Не хотели бы вернуться?
— Я люблю российскую природу, иногда ностальгирую по культурной, духовной среде, которая не полностью еще уничтожена путинизмом. Но в государство Российская Федерация я, может быть, буду готов приехать спустя несколько лет, и то как гражданин другой страны — в качестве гостя, не более того. Сейчас туда просто не хочется ехать, не хочется общаться ни с кем. Пропасть, которая возникла между нами, будет очень сложно преодолеть.
P.S. Когда материал готовился к печати, стало известно, что президент Украины Петр Порошенко подписал указ о предоставлении гражданства 26-летнему бывшему офицеру ФСБ из Владивостока Илье Богданову, о котором «ФАКТЫ» писали не один раз. Начиная с июля прошлого года, он воюет на фронте на стороне Украины.
«Я ГРАЖДАНИН УКРАИНЫ! Горжусь этим, — написал Илья Богданов в „Фейсбуке“. — Спасибо всем, кто помогал мне, благодарю вас всей душой!!! Мы вместе победили эту бюрократическую машину и еще раз показали Путину, что Украина самостоятельная страна и его ручонки коротки. Правда, за паспортом съездить пока не могу из-за сложившейся на фронте обстановки».
Мы также пока не смогли связаться с Ильей, на звонки он не отвечает. Однако надеемся на скорую встречу — все-таки за паспортом приехать надо.
6261Читайте нас у Facebook
