Никита Хрущев попросил, чтобы на первые 180 миллионов долларов, выделенных ООН после Второй мировой войны странам, пострадавшим от фашизма, в Украину поставили трубы для газопровода
Украина еще с лета 2014 года планировала провести международную донорскую конференцию. Однако несколько раз переносила дату проведения мероприятия, на котором Киев надеется собрать на восстановление страны 15 миллиардов долларов. По последним прогнозам, финансовых доноров в столице ждут 28 апреля. На днях правительство открыло регистрацию участников международной донорской конференции в поддержку нашего государства. В связи с этим мы решили вспомнить, чем закончился предыдущий «план Маршалла» для Украины. А ведь он действительно был… По крайне мере об этом рассказал сын Никиты Хрущева — Сергей Никитович Хрущев — в документальной книге «Никита Хрущев: реформатор».
«Отец принес домой первый фотоаппарат «Контакс», собранный из немецких деталей в Киеве на заводе «Арсенал»
«Летом 1946 года первый секретарь украинского ЦК Никита Хрущев под псевдонимом генерала Петренко отправился по заданию партии и правительства инспектировать побежденные Германию и Австрию, — пишет в книге Сергей Хрущев. — Сразу по нескольким причинам Сталин не разрешил ему в поездке пользоваться своей фамилией, хотя большинство генералов действующей армии знали отца в лицо, с одними он отступал, с другими — наступал. Потому как поехал отец с достаточно меркантильной целью: пока остальные республики раскачиваются, постараться урвать из будущих репараций лучшие куски для Украины. И урвал. В Днепропетровске тогда начали строительство автогиганта, куда перевозили из Германии завод, производивший шикарные «Хорхи» (машины премиум-класса. — Ред.). Это уже затем, в ходе строительства, производство переориентировали с автомобилей на тракторы и ракеты (речь идет о производственном объединении «Южмаш». — Ред.).
…В Киеве на радиозаводе тогда начали налаживать производство магнитофонов. В тот момент, нужно признать, магнитофоны на нас как с неба свалились. Отец вспоминал, как в предвоенные годы немецкий посол граф Шулленбург, проходя вместе с Молотовым по коридорам Наркомата иностранных дел, заглянул в отворенную дверь и увидел сидевших в наушниках девушек-операторов, записывавших радиосообщения. «У вас разве…» — начал посол и осекся. Молотов доложил о происшедшем Сталину. Долго ломали голову, что имел в виду Шулленбург. В общем, после войны выяснилось, что немцы уже тогда использовали магнитофоны (с 1935 года фирма «AEG» наладила серийный выпуск магнитофонов с записью, причем уже даже не на железную проволоку или бумажную ленту, а на полностью синтетическую пленку).
Из Германии отец привез еще одно чудо техники — электрическую бритву фирмы «Браун». Попробовав ее однажды, он навсегда отказался от мыла, помазка и бритвы. Один экземпляр электробритвы для копирования отправили на завод в Харьков. Оттуда и пошли первые наши электробритвы «Харьков».
…Помню также, как отец принес домой первый, собранный из немецких деталей в Киеве на заводе «Арсенал», выпускавшем ранее пушки, фотоаппарат «Контакс» со встроенным экспонометром. Дело в том, что фотоаппараты в Союзе делали и раньше. В том числе в Харькове, в бывшей колонии беспризорников с середины 30-х годов выпускали ФЭДы, копию старой немецкой «Лейки». Однако «Контакс» отличался от ФЭДа, как новейший истребитель от старенького У-2. Потому что экспонометр сам определял нужную выдержку и диафрагму. Мы тогда о таком сервисе и понятия не имели, выбирали и то и другое на глазок. В общем, вскоре «Контакс» переименовали в «Киев».
Далее после воспаления легких Никите Хрущеву пришлось в оздоровительных целях побывать в Калиниграде — бывшем Кенигсберге.
«В местном краеведческом музее отцу показали фирменные чудеса, — продолжает рассказ Сергей Хрущев. — Из бурого угля, а в нашей стране его и за уголь не считали, получали какую-то прозрачную жидкость, и вот она уже превращается в тончайшую нить, а нить — в кусок ткани, настоящей, ничуть не хуже хлопковой и даже шелковой. Под это дело отцу подарили большой деревянный ящик, в нем в специальных гнездах лежали кусочки угля, пробирки с жидкостью, образцы нитей и тканей, отражавшие все стадии преобразования невзрачных бурых комочков в разноцветье дамских нарядов. Именно в Кенигсберге в 1947 году отец впервые воочию убедился в чудотворных возможностях химии… Я же тогда как ребенок получил свой подарок от химиков — две больших катушки крепчайшей и к тому же прозрачной, невидимой для рыбы, лески — несметное богатство по тем временам. Расходовал я ее настолько экономно, что какая-то часть сохранилась у меня до сих пор.
Оттуда же пришли к нам железобетонные железнодорожные шпалы. Оказалось, что в Австро-Венгерской империи их применяли с 1896 года. А перед Второй мировой войной они уже были широко распространены по всей Европе. У нас же невозможно было преодолеть сопротивление «специалистов», доказывавших, что железобетонные шпалы слишком жесткие, и потому при большой скорости могут привести к аварии поезда. Поэтому деревянные шпалы возили издалека, долгие месяцы сушили, а затем пропитывали битумом. В итоге немцы при отступлении прицепляли к последнему уходящему на запад паровозу огромный крюк и он, волочась между рельс, буквально разрывал деревянные шпалы на куски…
Точно так же с Запада пришли в наше строительство железобетонные панели. Как-то во Львове сразу после освобождения города от немцев, проезжая мимо полуразрушенного дома, Хрущев сквозь дыры в стенах увидел необычные перекрытия между этажами, не деревянные — балочные, а сплошные из армированных керамических плит. Он остановил машину и, невзирая на предупреждения сопровождавших его военных о минах, по битому кирпичу полез внутрь развалин, поднялся на второй этаж и долго разглядывал польскую диковинку. По возвращении в Киев послал во Львов строителей с заданием скопировать новую технологию производства перекрытий.
Через пару лет, в 1946-м, путешествуя по Германии, наткнулся на еще более удивительную конструкцию. Немцы перекрывали пролеты зданий относительно легкими длинными железобетонными плитами, с круглыми дырками по всей длине. На следующий день разыскали завод. Станки для производства панелей разобрали и отправили в Киев. Там их обмерили, вычертили и запустили в производство сначала в Украине, а следом и по всей стране. Тут уж наши умельцы по своей бедности предложили еще одно новшество: каркас дома из железобетонных столбов и балок, но стенные проемы внутри заполняются кирпичами. Нагрузка теперь приходилась на балки, и кирпичи стали делать большего размера, с круглыми дырками, а следовательно, легкими. Тогда же придумали делать внутренние из гипса. Так появилась возможность уже представить, как перейти от штучного строительства к промышленно-заводскому производству домов».
*У маршала СССР Георгия Жукова было несколько захваченных в Германии автомобилей «Хорх» (на снимке). А завод по их производству после Второй мировой перевезли из Цвиккау в Днепропетровск, где советские власти начали строительство автозавода, который вскоре переориентировали на производство ракет
«С поступивших в Украину американских машин сняли чертежи и еще много лет выпускали копии на советских заводах»
Во время посещения культурной Европы Хрущева начинает одолевать идея «агрогородов». Будучи сам из крестьян, познав все тяготы и лишения деревенского быта, Хрущев всю оставшуюся жизнь будет стремиться вырвать крестьян из «второсортности». Сделать так, чтобы они зажили по-людски. Фактически коммунальная революция происходит просто на его глазах. У горожан в квартирах, пусть и коммунальных, появляются удобства. «В конце коридора», но хотя бы уже не «во дворе». В деревне же ничего не меняется. Стратегическая цель — «стереть эту разницу между городом и деревней». Именно то, что Хрущев увидел, путешествуя в 1946 году по Германии, Австрии и Чехословакии.
«В какой-то момент зашла речь о сельских пятиэтажках, — вспоминает Сергей Хрущев. — Даже построили несколько в качестве эксперимента. Убедились, что нерационально, эксперимент прекратили. Решили строить коттеджи. Двухэтажные четырехквартирные коттеджи, мощеные мостовые, освещенные улицы, водопровод, канализация, центральное отопление… Но чтобы не нарушать компактности застройки, не тянуть лишние километры коммуникаций, у дома оставить 10—15 соток огородов, а остальные приусадебные участки вынести за пределы поселка. Чтобы землю обрабатывать машинами, а не вскапывать лопатами. К сожалению, отечественные крестьяне даже к этой идее отнеслись с прохладцей. Лучше хибару, но без соседей. Да еще приусадебный участок, на то он и приусадебный, что при мне, а не на выселках. Иначе если что-то не держишь постоянно под боком, глядишь — на завтра отберут. Такая у нас вековая традиция.
В этот момент на прием к руководству ЦК Украины приходят уже гуманитарные представители «победившего Запада». Сразу после войны на Украину и в соседнюю Белоруссию приезжают представители ЮНРРА (Администрация помощи и восстановления ООН. — Ред.). В общем, первая крупная международная гуманитарная организация по восстановлению стран, пострадавших от фашизма. Первые 180 миллионов долларов на помощь Украине и Белоруссии. Миссию возглавлял американец Маршалл Макдаффи. Он объяснил, что на выделенную ООН сумму можно заказать или продовольствие, или строительные и сельскохозяйственные машины. Решать вам.
Хрущев, как прагматичный хозяйственник, понятное дело, предпочел машины. Мол, продовольствие съедят — и ничего не останется. Америка нас вечно кормить не будет. Американских тракторов и комбайнов на всю Украину тоже не хватит, да мы и сами научились их делать. Надо брать то, чего у нас нет. Первым делом он попросил поставить в Украину трубы для газопровода. Чтобы дотянуть газ из карпатской Дашавы до Киева. А в комплекте — траншеекопатели, трубоукладчики и даже машину, заворачивающую трубу перед укладкой в землю в специальную промасленную бумажную ленту. С поступивших в Украину американских машин сняли чертежи и еще много лет выпускали копии на советских заводах. Далее Хрущев попросил Макдаффи помочь с дорожными машинами. Он еще тогда удивился технологии строительства дорог в Европе, когда одна мобильная машина делает асфальт, другая подвозит, а третья тут же утрамбовывает. В общем, и здесь мы опыт американцев скопировали.
Далее еще с тридцатых годов Хрущев восторгался американской чудо-сеялкой-сажалкой, опускавшей в землю картошку или семена, какие хотите: кукурузы ли, сахарной свеклы или хлопчатника, строго по углам квадрата так, что можно их рыхлить-полоть трактором с прицепом не только вдоль поля по ходу сеялки, но и поперек. В общем, квадратно-гнездовая сеялка-сажалка сулила настоящую революцию в сельском хозяйстве, ибо кардинально облегчала борьбу с сорняками. Макдаффи удивился, но такую привез. Потому как в самой Америке с сорняками к тому времени уже вовсю боролись гербицидами. Им такие новшества были уже ни к чему».
«Дома на московской улице Горького облицевали вывезенным из Берлина полированным гранитом»
Затем началась холодная война, представительство ЮНРРА в Киеве закрылось, Макдаффи уехал за океан. Хрущеву пришлось в дальнейшем опираться на местных умельцев-самородков.
«Вспомнил он тогда, что уже после войны на Западе строили дома из монолитного железобетона: строго по минутам машины, оборудованные специальными вращающимися емкостями, подвозят раствор, перегружают его в бадьи, краны поднимают бадьи на верхотуру и там заливают бетон в уже подготовленную опалубку. И так этаж за этажом, четко, как на заводском конвейере, — пишет Сергей Хрущев. — Вот только в послевоенном Союзе это было абсолютно неприменимо: бетона катастрофически не хватало, машин-бетоновозов нет, замешивать приходится тут же на стройплощадке. И кранов у нас раз-два и обчелся, кирпич строители таскают на стены по-старому, на закорках, как муравьи. Да и вообще, весь этот хронометраж не для нас, то с одним запоздают, то другое потеряют…
У нас тогда на самом деле господствовали две технологии жилого строительства: одна для начальства, другая для всех остальных. В центре многоэтажные элитные дома возводили из кирпича. В Москве на улице Горького для их облицовки даже использовали вывезенный из Берлина полированный гранит. Гитлер заготовил его для сооружения помпезных зданий в честь своей победы, однако гранит в качестве репараций ушел в Москву. На окраинах строили совсем иначе: «возводили» одно-двухэтажные бараки из сырого леса, реже — из неоштукатуренного кирпича. Удобства во дворе или в конце коридора, а в комнатах столько жильцов, сколько физически удастся втиснуть. В окружении бараков, четырех- — реже пятиэтажные дома тоже из неоштукатуренного кирпича, которые смотрелись хоромами. Потому что даже они предназначались для местной «аристократии» — директоров заводов, начальников цехов. На строительство таких уходило в среднем два года. За первый год выгоняли стены. Потом объявляли перерыв на зиму: дом «усаживался». В следующий сезон — вставляли окна, двери, устанавливали внутренние перегородки, штукатурили и проводили тепло. Сохло все уже после заселения.
В общем, повели Хрущева местные строители-самородки хвастаться своими киевскими скоростными достижениями. Привели на строительство экспериментального четырехэтажного жилого дома, по меркам тех лет — высотки. У самой стены здания, на расчищенной от мусора площадке, развернули импровизированную выставку. Там один из изобретателей предлагал сразу складывать куски стен из кирпичей на земле и потом поднимать наверх целыми блоками. До сих пор можно увидеть в Киеве дома, собранные по такой «оптимизационной» технологии…
Наконец, подвели Хрущева к стенду керамического завода с разноцветными облицовочными плитками. С гладкими и рельефными узорами. Докладывал молодой человек, изобретатель нового метода облицовки домов, по фамилии Абрамович. Он увлеченно и уверенно рисовал картину, как его плитки избавят строителей от штукатурки фасадов, сэкономят труд, время и одновременно сделают дома во сто крат наряднее. Именно плитки Абрамовича решили испытать при облицовке домов, строившихся на Крещатике. Получилось очень красиво. Но потом начались проблемы: на ветрах и морозах плитка то и дело начинала отлетать и падать на головы прохожих. От нее в конце концов пришлось отказаться. Хотя неповторимый вид некоторых киевских улиц к тому времени уже сформировался…»
1127Читайте нас у Facebook
