Юрий ельченко: «за обедом в цк, когда меня усердно критиковали за недостатки в городском хозяйстве, щербицкий иногда не выдерживал и говорил: «дайте ему хоть борщ доесть! »
Юрий Ельченко с супругой Альбиной живет в Киеве на улице Десятинной. В этом доме в советские времена предоставляли квартиры первому секретарю ЦК КПУ Владимиру Щербицкому и председателю Совета Министров УССР Александру Ляшко. По соседству с Юрием Никифоровичем и сейчас обитает еще один бывший руководитель украин-ского правительства.
Интересно, что детство Юры Ельченко прошло в этом же районе Киева: вместе с родителями и младшей сестрой он жил в доме на улице Костельной, учился в школе № 25 на углу улиц Владимирской и Десятинной. Со временем выпускник КПИ Юрий Ельченко занял пост первого секретаря ЦК ЛКСМ Украины, позже стал министром культуры республики, первым секретарем Киевского горкома партии и секретарем ЦК КПУ.
Перед встречей мы договорились с Юрием Никифоровичем коснуться лишь некоторых событий и фактов, не относящихся к его трудовой деятельности. Что запомнилось. Что взволновало. Что отложило отпечаток на личную жизнь. На том и порешили!
«Мама меня однажды потеряла: везла зимой на санках в детский сад и не заметила, как я выпал на повороте»
- В этом классе я учился до войны, — показывает Юрий Ельченко на окна третьего этажа родной 25-й школы, выходящие на улицу Владимирскую. — А недалеко отсюда мама меня однажды потеряла. Везла зимой на санках в детский сад и не заметила, как я выпал на повороте. Шедший следом мужчина окликнул ее: «Гражданка, заберите свое дитя!» Мама, конечно, расчувствовалась, усадила меня на санки и благополучно довезла до садика.
- Вы были прилежным учеником?
- Учился на отлично, но школу окончил с серебряной медалью. На выпускном экзамене допустил ошибку и заработал единственную четверку.
- Неужели и КПИ окончили с красным дипломом?
- Нет, с нормальным.
Когда я учился в институте, наша семья жила в коммунальной квартире в доме № 4 на улице Круглоуниверситетской. На занятия я ездил от Бессарабки трамваем, как тогда говорили, «на колбасе». Маршрут начинался у памятника Ленину, недавно по-варварски поврежденного вандалами. Остановки «Политехнический институт» тогда не было, кондуктор объявлял: «Зоопарк», и полвагона выходило.
- Ваша партийная биография начиналась с должности инструктора Ленинского райкома партии Киева, далее пришлось трудиться в роли руководителя горкома партии. Наверное, есть о чем вспомнить…
- Не то слово! До сих пор помню, как за обедом члены Политбюро ЦК Компартии Украины обсуждали проблемы столицы. Мне как первому секретарю горкома критики доставалось, конечно, больше всех. Некоторые пытались найти какие-то изъяны, покритиковать. Я же не молчал, объяснял, доказывал, оправдывался. Иногда даже Владимир Васильевич Щербицкий не выдерживал и говорил: «Дайте же ему хоть борщ доесть!»
Однажды один из членов Политбюро по дороге на работу заметил дым на улице Артема и за обедом указал на непорядок. Я объяснил: «Там разогревали смолу для ремонта дороги, но за ночь все намеченное сделать не успели, пришлось заканчивать утром». Критиковавший не унимался, и Владимир Васильевич в сердцах обронил: «Ну что вы набросились на Ельченко уже и из-за дыма!»
Или еще одно замечание, высказанное мне за обедом одним из руководителей Совмина. Мол, на аллеях парка Славы грязно, никто не убирает. На что Щербицкий спокойно отреагировал: «Чепуха это все! Я там бываю чаще, чем ты думаешь… »
- При Щербицком в Киеве появился и Музей истории Великой Отечественной войны…
- Инициатором создания этого комплекса был именно Владимир Васильевич. Стоимость таких сооружений исчислялась в те времена сотнями тысяч, а то и миллионами рублей, и вопросы их строительства решали союзные органы, то есть Москва. Щербицкий лично съездил к Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу, изложил ему идею и получил добро.
Владимир Васильевич попросил спроектировать комплекс самого известного советского скульптора Евгения Вучетича. Он согласился и несколько раз докладывал первому секретарю ЦК КПУ детали проекта. Одна из таких встреч запомнилась курьезным эпизодом. Частью скульптурной композиции музея должен был стать монумент солдата — естественно, грандиозного размера, — стоящего одной ногой в Днепре, а второй — на правом склоне, так чтобы под ним проходило Набережное шоссе. «Как-то не очень удобно постоянно ходить и ездить между мужских ног», — шутливо заметил Щербицкий.
Солдат исчез из проекта без каких-либо комментариев Вучетича. А позже он сказал мне (Юрий Ельченко был тогда министром культуры республики. — Авт. ): «Какой у вас умный, твердый, но корректный Владимир Васильевич!»
Леониду Брежневу, открывавшему комплекс, музей очень понравился. Генсек несколько раз сказал Щербицкому: «Молодец, Володя! Впечатляюще!»
«После того как 8 мая Юрий Левитан объявил о Победе, из соседнего дома выбежали милиционеры и как начали стрелять из пистолетов!»
- А вы помните Великую Отечественную?
- В 1941 году я окончил четвертый класс, летом у меня были каникулы. У мамы, преподавателя русского языка и литературы Киевского геологоразведочного техникума, тоже. И мы решили поехать к отцу, который служил старшим политруком в одной из стрелковых дивизий на границе Белоруссии с Польшей.
В воскресенье, 22 июня, мы с ребятами взяли большие кружки и отправились в лес за земляникой. Вернулись с ягодами, мамы нас всех пересчитали: «А где Петя, Юра, Маня, Катя? Все пришли? — и объявили: — Война!»
Опасаясь неоправданных потерь, фашисты не переходили этот участок границы, ведь их разведка докладывала, что здесь расположен мощный укрепрайон Красной армии. Но мой дедушка, Гордей Федорович Ельченко, воевавший с немцами еще в Первую мировую, быстро сориентировался в обстановке и принял решение эвакуироваться. На грузовике мы добрались до Киева, оттуда на телеге (лошадями правил дедушка) до Полтавской области. Позже с матерью и сестренкой сели на товарнячок и добрались аж до Саратовской области, в город Балаково. Сейчас это крупнейший промышленный центр России.
После освобождения Киева 6 ноября 1943-го мать тут же собрала нас и — в Киев! Приехали ночью на левый берег и попали под немецкий авианалет. Я впервые увидел маму плачущей. Держалась всю войну, тяжело болела — подхватила в эвакуации брюшной тиф, — но никогда не жаловалась. А тут, в двух шагах от Киева, расплакалась: «Почти всю войну я вас берегла, и вдруг потерять… И где? Возле Киева!»
Но воздушная оборона города справилась. Мы переправились через Днепр и поздно ночью добрались на Костельную. В нашем дореволюционной постройки доме были огромные подвалы, которые немцы приспособили под застенки гестапо. Отступая из Киева, фашисты уничтожали следы зверств: от дома остались только обугленные стены.
Куда деваться? Мы пошли на Бессарабку, там до войны в подвале гостиницы «Украина» (сегодня «Премьер-палас». — Авт. ) жила дочь истопника, мамина подруга. К счастью, гостиница уцелела, подруга тоже оказалась жива-здорова! Приняли нас как родных. Сколько было слез, радости и прочих женских переживаний…
На следующий день мама пошла в горсовет. Ей повезло, что у нее сохранилось удостоверение депутата горсовета, а в горсовете — списки народных избранников. Мы получили комнату в коммуналке на улице Круглоуниверситетской, 4.
Рядом с нашим домом стоял угловой дом № 2, построенный для сотрудников милиции еще до войны. Когда 8 мая 1945 года диктор Юрий Левитан объявил о Победе, из соседнего дома выскочили милиционеры и как начали стрелять из пистолетов: «Победа!!!» Я — туда, мать — за меня: «Ты что? Хочешь попасть под пулю?» Да разве удержишься?! Вырвался я и — на Крещатик, который буквально за считанные минуты заполнили толпы народа.
Крещатик тогда, конечно, еще не был отстроен. И мы, киевские школьники, тоже трудились на расчистке разрушенных зданий.
- Жаль, что ваш отец не дожил до победы…
- Папа погиб под Каунасом 8 августа 1944 года. Весной того же года он гостил у нас целые сутки! Танковую армию перебрасывали из Румынии в Прибалтику, его эшелон стоял в Дарнице, и папа одну ночь ночевал дома. Утром я проводил его до трамвая, который шел от Дворца пионеров на площади Сталина (сегодня филармония на Европейской площади. — Авт. ) на Подол, мы поцеловались, и я долго махал ему вслед…
Последнее письмо от отца мы получили, когда его уже не было в живых. Почти следом за фронтовым треугольником пришла похоронка…
- По-военному тревожной была обстановка в Киеве и в дни чернобыльской аварии 1986-го…
- Примерно через две недели после катастрофы Владимир Васильевич Щербицкий подключил нас с председателем Киевского горисполкома Валентином Згурским к сверхсрочному составлению плана полной эвакуации Киева. Разработка этого плана была проявлением наивысшей ответственности Щербицкого за судьбы сотен тысяч человек. Все происходило в обстановке полной секретности. Сотрудники штаба гражданской обороны Киева стояли на ушах, и хотя сроки не выдержали, но задание выполнили. Работа была проведена огромная. Материалы плана составили несколько томов.
«Гагарин ездил быстро, но перед каждым постом ГАИ притормаживал — стыдился, если его останавливали за превышение скорости»
- В прошлом месяце отмечали 90-летие комсомола Украины. Из Москвы на празднование приезжали ваши коллеги-комсомольцы. Но не было Юрия Гагарина и первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея Павлова, с которыми вас связывала настоящая комсомольская дружба…
- Именно Сергей Павлов предложил мне пропуск во Внуково на встречу первого космонавта. На трибуне Павлов с супругой и я оказались по соседству с четой Королевых. Комсомольский лидер Сергей Павлович Павлов хорошо знал своего тезку Сергея Павловича Королева. Они поздоровались. Из соображений безопасности и секретности с главным конструктором могли общаться далеко не все, но для члена ЦК КПСС и депутата Верховного Совета СССР Павлова ограничений не существовало. По крайней мере, от меня знакомство с Королевым он не скрывал.
Когда в проеме дверного люка Ил-18 появился Юрий Гагарин, несколько тысяч встречающих дружно закричали «Уррра!», а Нина Ивановна Королева начала успокаивать супруга: «Да вот же он идет! Ну живой же!»
Ближе с Юрием Гагариным мы познакомились в ЦК ВЛКСМ, куда он приехал рассказать о полете в космос. Когда первый секретарь ЦК комсомола Павлов представил меня первому космонавту, Гагарин сказал: «Сразу видно: украинец!» (Тогда 32-летний Ельченко при росте 177 сантиметров весил более 100 килограммов. — Авт. )
В 1966 году Гагарин был гостем ХХ съезда комсомола Украины, посетил авиазавод, встречался с учениками киевской средней школы № 94. А какой прием устроили ему на трикотажной фабрике «Киянка»! От восторженного девичьего внимания космонавт буквально растаял.
Побывал Юра и у нас дома. Супруга Альбина Ивановна приготовила картошку с мясом. Традиционную в таких случаях «Горiлку з перцем» закусывали домашней украинской колбасой, селедочкой с луком, помидорами-огурцами. Гагарин любил простую, но вкусную пищу, поэтому ему нравилась украинская кухня. Всегда при встрече интересовался у меня: «А вареники будут?» — «Обязательно», — обещал я. И моя супруга с удовольствием колдовала у плиты.
Мы искренне дружили семьями, вместе отдыхали в Крыму. Однажды отправились в горный поход на
Аю-Даг. Юра вызвался нести увесистую корзину с провизией. Когда остановились на перекус, он распорядился: «Готовьте стол, а я 10 минут отдохну». Прилег на траву, положил голову жене на колени и мгновенно засопел. Ровно через 10 минут открыл глаза и с улыбкой сказал: «Теперь я дважды счастлив. Во-первых, выспался, во- вторых, мы сейчас все съедим и не нужно будет тащить эту корзину».
В один из моих приездов в Москву Юра заехал за мной на подаренном иностранными поклонниками спортивном «Ситроене», чтобы показать Звездный. Гагарин ездил быстро, но перед каждым постом ГАИ притормаживал — стыдился, когда его останавливали за превышение скорости.
Квартира первого космонавта оказалась очень маленькой, хотя и трехкомнатной. До сих пор помню адрес: дом 2, кв. 22 — тогда в Звездном улиц не было. После ужина, отправляясь спать, Юра сказал: «Надо принять душ, как заведено у культурных людей!»
Последний раз я звонил Юрию Гагарину 8 марта 1968 года, чтобы поздравить его женщин с праздником. Поговорил и с Юрой. Это был короткий мужской разговор: «Как дела? Когда планируешь приехать в Украину?» И традиционно попрощались: «До встречи!» Спустя 19 дней Юры не стало. Накануне рокового тренировочного полета он навестил супругу, которая лежала в больнице. Может, предчувствовал что-то…
1996Читайте нас у Facebook
