Александр Горонди: "Однажды нашел на помойке Евангелие. Думаю, это меня и спасло от самоубийства"
На первый взгляд, дом на улице Венгерской, 2 (Новый Львов) заброшен. В подъезде небольшой многоэтажки — горы строительного мусора, старые плакаты. В дверях появляется высокий худощавый парень.
— Здравствуйте. Я — Саша. Не пугайтесь, у нас тут сейчас ремонт.
Проходим в дом.
— Вот, видите, два этажа — там наши оселяне живут («Эммаус-Оселя» — сообщество, которое с 2003 года помогает бездомным во Львове. Их кормят, предоставляют жилье, работу. Тех, кто смог адаптироваться к нормальной жизни, размещают в социальном общежитии на улице Венгерской. — Ред.). Сначала другие жильцы дома злились, говорили: «Как это бомжи и пьяницы всякие будут здесь жить?» Потом все утряслось. Нам выделили семь комнат. Сейчас здесь живут человек пятнадцать, есть и переселенцы из Крыма и с Донбасса. Как и в «Оселе», так и в общежитии человек может прожить столько, сколько он будет нуждаться в этом.
Саша ведет меня в подвал.
— А это моя мастерская.
.jpg)
В небольшой комнатке стоят три швейные машинки, резак для ткани, специальный утюг, стеллажи с нитками. В углу щит (на фото) — такой, как у беркутовцев.
— Щит я еще со времен Майдана держу. Я с ним и в Киев ездил. Это мой оберег.
Во Львове 26-летний Александр Горонди живет уже девятый год. То, что было до этого, вспоминает, будто другую жизнь:
— Когда-то я жил в Мукачево и занимался, ну, не знаю, как это сказать в мягкой форме… Короче говоря, был хулиганом, гопником. Обманывал людей, воровал… Не по своей воле, ну не полностью по своей. В нашей большой компании все было, как в 90-е. Возможно, и сейчас так. «Младшие» носили деньги «средним», «средние» — «старшим». Когда «старшие» заводили семьи, то передавали власть «средним». Я связался с ними в 12 лет, мне это казалось очень круто. Успел дорасти до «среднего». «Младших» у нас били, требовали деньги, заставляли вещи выносить из дому.
— Ты тоже выносил из дому вещи?
— У нас дома нечего было воровать: папа умер, когда мне было пять лет, мама работала на заводе, рос младший брат… Мы с пацанами ходили по району, угрожали прохожим. Прикалывало, что нас боялись взрослые люди. Те из компании, кто хотел заслужить уважение «старших», срывали цепочки с женщин. Я на такое не решился. Из машин диски воровали, магнитолы…
— И автомобильные номера?
— Нет, номера не воровали. Это, кстати, сейчас во Львове тренд. А мы тогда в основном бензин сливали.
— Как все-таки ты попал в такую компанию?
— Я жил в центре худшего района Мукачево — на Досах, там одни зэки и наркоманы. Брат одного из моих друзей начал нас водить с собой на всякие драки, разборки… Один раз, другой — а потом уже «спрыгнуть» было нереально. Они людей били, запугивали, могли в лес вывезти, к дереву привязать и оставить. Милиция их ловила с двумя целями: заработать себе звезды или деньги сбить. Извините, что я на жаргоне говорю, но на самом деле у ментов была задача поймать кого-нибудь на чем-то и сказать: «Чувак, или мы тебя сажаем, или ты откупаешься плюс сдаешь своих». А потом свои тебя бы уничтожили — морально или физически. В 16 лет я понял, что надо оттуда бежать.
Имея в кармане несколько гривен, парень сел в первую попавшуюся электричку и оказался во Львове.
— Мне тогда как раз дали два года условно за разбой, — рассказывает Саша. — Я приехал во Львов и не знал, что делать. Домой возвращаться не хотел, жить было не за что. Оставалось или воровать, или лазить по помойкам.
— Почему по помойкам?
— На пригородном рынке познакомился с пьяницей, который рассказал, что есть женщина, которая принимает вещи со свалок. С этого я и кормился. Хотел даже покончить с собой, но все откладывал. И, представьте, однажды нашел на помойке Евангелие. Думаю, это меня и спасло. Евангелие дало поддержку и надежду. Хотя, если честно, я начал читать его от нечего делать…
— Где ты ночевал?
— На чердаке дома возле вокзала. Однажды меня застукал жилец. Я подумал: «Все. Сейчас выгонит». А он только спросил, как меня зовут. Потом даже несколько раз суп приносил.
Пришел декабрь. Похолодало. В те дни в одной из ночлежек Саша познакомился с парнем, который позвал его в «Оселю».
— Он сказал: «Пойдем со мной. Чего ты будешь шляться по улице? Там есть работа, можно поесть, и одежду дают чистую». Я сначала отказывался — думал, это какая-то секта. Потом все-таки пошел.
Сашу накормили и переодели. Дали первую работу — убирать снег.
— Как я был счастлив! Радовался, что могу быть полезным. Труднее всего было снова научиться разговаривать. Ведь те три месяца, что жил на улице, я почти ни с кем не общался.
Затем был месяц испытательного срока — за это время бездомные должны доказать, что действительно хотят жить в сообществе. Так «Оселя» стала для Саши домом на два года. Потом ему дали место в социальном общежитии, в котором он живет и сейчас.
Профессии парень не имел, опыта работы — тоже. Один из друзей «Осели» пожалел Сашу и взял к себе делать мебель.
— В то время я понял, что мне нравится красивая одежда, брендовые вещи, захотелось самому что-то шить, — вспоминает Саша. — В Мукачево я был обычным гопником в спортивном костюме. Тяга к красивым вещам проявилась у меня уже здесь. Даже не знаю откуда. Как-то раз Олеся Саноцкая (тогда директор львовской общественной организации «Эммаус-Оселя», умерла 24 апреля 2016 года) сказала, что для оселян организуют курсы по обивке мебели. Я пошел туда только ради того, чтобы научиться шить…
Постепенно ко мне начали обращаться соседи с просьбами что-то подшить. Заказывали и сумочки, но я отмахивался — мол, кроить не умею. А потом попробовал раз, другой — и пошил себе рюкзак.
Не верилось, что моими работами кто-то может заинтересоваться. Но Олеся буквально заставила сшить несколько рюкзаков для гаражной распродажи, которую регулярно устраивают, чтобы помочь сообществу. Пошил семь или восемь штук, их раскупили за полчаса. Я даже подумал, что это из жалости ко мне…
Обо мне узнали журналисты, приходили, расспрашивали. А я продолжал делать эту долбаную мебель — боялся, что не будет спроса на рюкзаки. В общем, днем работал с мебелью, ночью шил. Потом умерла Олеся. На мебель заказов не было. И я решил всерьез заняться пошивом рюкзаков. Летом будет год, как делаю только это.
Поначалу Саша тратил на пошив одного рюкзака около недели. Сейчас ему достаточно двух-трех часов. К сожалению, найти в Украине нужные ткани трудно, приходится заказывать их из Польши или Германии.
— Шил сначала на машинках, которые принадлежали сообществу «Оселя», потом взял в долг восемь тысяч гривен на покупку собственной швейной машины, — вспоминает Александр. — Когда «Оселя» подарила еще одну, нанял помощницу — Наталью, показал ей, как шить. Рад, что кого-то чему-то научил. Наталья до сих пор со мной работает.
.jpg)
*"Купил в мастерскую профессиональное оборудование, — рассказывает Александр Горонди. — Планирую нанять еще одного работника и пойти на курсы по крою. Мне не хватает знаний, чтобы шить одежду, а хочется это делать". Фото автора
Иногда люди говорят, что я своим примером их зажигаю, мотивирую. А меня вдохновило выступление Стива Джобса. Он говорил, что нельзя останавливаться, нужно искать себя, ведь у каждого человека есть свой талант. Я это понял, когда работал на производстве мебели: почувствовал, что мебель — это не мое.
В то время многие знакомые, которые уже получали в разы больше меня, советовали пойти работать барменом или официантом. Друг приглашал ехать к нему в Киев на стройку — мол, там можно заработать большие деньги. А у меня тогда не было ни копейки. Сейчас многие из них мне завидуют, потому что трудятся, только чтобы прокормиться, и не растут профессионально. А ведь если стоять на месте, придет время, когда руководство от тебя избавится, потому что попадется кто-то моложе, шустрее. Обязательно нужна цель, план.
— Какой был твой план?
— Я начал думать о расширении своего дела. У меня уже было несколько неплохих бизнес-предложений. Например, львовские айтишники предлагали партнерство (40 на 60 процентов), хотели вложить в бизнес большие деньги. Это было круто, но я рассуждал, что потом, если получится что-то стоящее, могу пожалеть. И тут Наталья вспомнила о МОМ — Международной организации по миграции. Это британский фонд, который давно работает в Украине. Там как раз были квоты для местных.
Претендентам на грант надо было пройти три этапа отбора: презентация себя и своего дела, написание бизнес-плана и защита его перед комиссией. Первый этап Саша прошел успешно, с бизнес-планом было труднее.
— Раньше я это делал только один раз, и то мне помогало пол-Львова, — признается молодой человек. — Бизнес-план для гранта написала Наталья, она это умеет, потому что работает в «Молодых лидерах Украины». А защищать мне его пришлось по скайпу: комиссия заседала во Львове, а я в это время был в… Швейцарии, меня тогда пригласили в гости в швейцарскую «Эммаус-Оселю». Шел на защиту спокойно, ведь был уверен, что денег мне не дадут. И меня сразу же завалили — поняли, что бизнес-план писал не я.
— И как же ты поступил?
— Честно признался, что бизнес-план писала мой менеджер.
Несколько дней молчания — и британский фонд таки решил дать Александру 50 тысяч гривен на развитие бизнеса.
— Куда пошли деньги?
— Купил новые швейные машинки, оверлок, специальный резак, который может резать сразу несколько слоев ткани, профессиональный утюг, — показывает свою мастерскую Саша. — Планирую нанять еще одного работника. А сам собираюсь пойти на курсы по крою. Мне не хватает знаний, чтобы шить одежду. Сумки и кошельки тоже буду шить. Хочу быть не шефом, а лидером, мудрым руководителем, который объединяет команду.
Между тем Сашин младший брат год отслужил в зоне АТО, сейчас в Киеве. Мама по-прежнему живет в Мукачево.
— Дома бываю два-три раза в год, — говорит Саша. — С мамой общаемся в основном по телефону. Только и слышу от нее о своих знакомых — тот сел, тот вышел, все в таком духе… Очень тяжело. Я теперь смотрю на жизнь по-другому. Понял, что все происходит не просто так. Каждая кризисная ситуация может привести к чему-то хорошему. Если, конечно, не сдаваться.
4123Читайте нас у Facebook
