Всеволод Стеблюк: "Надевая белье из сумки фельдшера, которого считал погибшим, я мысленно перед ним извинялся"
Только через два года с половиной после страшных событий под Иловайском доктор Всеволод Стеблюк получил орден Свободы. «Айболит» (именно так, по позывному, чаще всего обращаются к Всеволоду Владимировичу бойцы) стал 47-м в Украине человеком, удостоенным этой государственной награды. Такой орден есть у Степана Хмары, Михаила Горыня, Леонида Кравчука, Патриарха Филарета, Святослава Вакарчука, Ивана Марчука, американского сенатора Джона Маккейна. Борису Немцову его присвоили посмертно.
О том, что поступок Всеволода Стеблюка должен быть отмечен государством, сразу после Иловайского котла говорили те, кого врач спас от гибели. Спустя время доктор получил негосударственный орден «Народный герой Украины». Однако сам он считает главной наградой то, что ни один из раненых, которым оказывал помощь в той мясорубке, не погиб. Хотя и признается, что в полевых условиях мало что мог сделать. Нередко под руками не было ни нужных лекарств, ни обезболивающих, ни противовоспалительных средств. Помогали молитва и… бутылка коньяка.
— Самому юному раненому, которого я нашел под телами погибших, на вид было лет шестнадцать, — рассказывает Всеволод Стеблюк. — У него снесло часть черепа, в ране были видны извилины мозга, пульсирующие сосуды… Парень (позже узнал, что его зовут Сашей) еле дышал. Положили его в мою боевую медицинскую машину «Жужу» и больше из кузова не доставали — боялись лишний раз потревожить.
— Я помню, что мы с другими ребятами сидели внутри БМП, — говорит спасенный Стеблюком боец 93-й бригады Александр Христиченко. — Когда нас начали обстреливать, машина остановилась. Пули прошивали броню, как бумагу. Было настолько жутко, что я весь сжался. Когда стало тихо, мы втроем выпрыгнули на дорогу. Мимо как раз проезжали ребята из 51-й бригады. Попросили их забрать нас, а после этого… я очнулся уже в больнице в реанимации. Голова болела, я ничего не помнил и не мог встать.
— Когда я смотрел на Сашину рану, накатывало отчаяние, — вспоминает доктор Стеблюк. — Понимал, что в тех условиях я как врач ничем не могу ему помочь. Даже перебинтовать голову не решился. Сдвинул бы отломки черепа и тем самым только ухудшил бы ситуацию. Мы только поили Сашу. Причем воды у нас не было, поэтому смачивали бинты своей слюной, наливали пару капель коньяка и давали раненому. Даже не представляете, как я радовался, вспомнив, что перед выездом в зону АТО спрятал под сиденье бутылку алкоголя! Когда из соседнего села удалось привезти немного воды, мой побратим «Грек» поил Сашу с ложечки, как малыша. Я считаю, что именно этим он и спас солдата — не дал погибнуть от обезвоживания. Когда мы уже вышли из кольца, Сашу передали медикам мобильного госпиталя одним из первых. И больше двух месяцев я о нем ничего не слышал… А потом мне позвонила его мама.
В ноябре 2014-го года раненый боец узнал своего спасителя, когда смотрел программу об Иловайском котле по телевидению. Через редакторов телеканала Сашина мама нашла телефон доктора. Всеволод примчался в киевскую клинику, где Саша Христиченко проходил реабилитацию.
— Когда мы встретились, плакали втроем, — продолжает Всеволод Владимирович. — Я был счастлив, что парнишка выжил. Это настоящее чудо! Более того, он ходит, говорит, все помнит. И это после тяжелейшей черепно-мозговой травмы! Тогда я и узнал, что Саша родом из Луганской области, он и сейчас живет в городе Рубежное.
— До конца своих дней буду молиться за Всеволода, — говорит Сашина мама Инна. — Он стал моему сыну отцом. Помогал в лечении, оформлении документов, постоянно звонит, интересуется, что нужно.
Андрей Добровольский из Днепропетровска тоже безмерно благодарен Всеволоду Стеблюку за спасенную жизнь. У бойца батальона «Днепр-1» был перебит позвоночник. Пятьсот метров по открытой местности он полз до села. А по Андрею, как по живой мишени, бил миномет… Уже в населенном пункте местный дедушка передал раненого Стеблюку. Парня затем лечили за границей. Но поднялся он и начал ходить после операции в столичном Институте нейрохирургии. Ему вживили специальный стимулятор, позволяющий сигналам проходить по нервам к ногам. Правда, ступни у Андрея до сих пор как ватные, но специалисты надеются, что со временем чувствительность все же восстановится. «Я обещал доктору, который меня спас, что буду ходить, и слово свое сдержал», — рассказывал «ФАКТАМ» Андрей.
— Когда я впервые пришел в «Пиццу ветерано», оказалось, что один из работающих там ребят — спасенный мной в Иловайском котле боец, — улыбается Всеволод Стеблюк. — Такие встречи всегда очень приятны и трогательны. Обнимаемся, начинаем вспоминать все пережитое. Не так давно звонили несколько ребят из батальона «Донбасс», которые благодарили меня за помощь в те дни. Но самым радостным и неожиданным событием для меня стала встреча с Федей Геращенко. Это фельдшер 93-й бригады. Его рюкзак мне передали российские солдаты, охранявшие нас тогда в плену. Сказали, что рюкзак лежал возле тела погибшего. Поэтому я был уверен, что Феди нет в живых…
Раненые ребята опознали вещи Феди-санинструктора. В рюкзаке была аптечка, а в ней — лекарства, перевязочный материал!.. Настоящее спасение. В Новокатериновке у колодца, где мы с Игорем Дрючаном (офицером из «Свитязя», которого я переодел и выдал за своего фельдшера) брали воду, была возможность помыться. И тогда я воспользовался Фединым бельем из рюкзака. Мысленно извинялся, что взял его вещи: «Прости, братишка, тебе это уже не пригодится…»
О том, что Федя жив, мне аж через полтора года после Иловайска сообщил врач 93-й бригады (сейчас — Николаевского госпиталя) Денис Закусилов. А вот когда Федя сам мне позвонил, я просто потерял дар речи. Он объяснил, что ему удалось спастись, но рюкзак при этом пришлось бросить. Первое, что я сказал коллеге-медику: «Спасибо тебе за трусы. Я их сохранил как память о тех днях». Воскрешение Феди для меня — настоящее чудо. Вот только чудес на войне немного… Навсегда остались в Иловайском коридоре фельдшера-саниструкторы 93-й бригады Федор Романов и Степан Усс.
События 29 августа 2014-го Всеволод Стеблюк помнит очень хорошо.
— Мы выходили по «зеленому коридору», — говорит «Айболит». — Но когда колонна двинулась, россияне начали мощный обстрел… Я ехал на своей машинке «Жуже» и старался держаться за броней, чтобы не попасть под прямой огонь. Помню, когда рядом подбили БМП, через наши головы со свистом перелетела башня, вокруг падали фрагменты разорванных тел, кровь… Страшно было. В голове пульсировали такие слова: «Господи, Ты же говорил, что блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими… А ведь наш батальон не зря назван „Миротворец“, мы же дети Твои, Господи. Пронеси эту чашу мимо нас!» Потом был сильный взрыв — и меня выбросило из машины прямо через руль.
Всеволод Владимирович вместе с ранеными, которых вез в «Жуже», и бойцом из подбитого КрАЗа спрятались за небольшой холмик, как выяснилось, скотомогильник. Когда все стихло и появились российские солдаты, осматривавшие тела погибших, Стеблюк надел жилетку Красного Креста (она была у него в одном из карманов) и пошел к офицеру.
— Я показал ему удостоверение Красного Креста и попросил разрешить собрать раненых, — говорит доктор. — Он позволил. Я стал искать пострадавших. Когда шел к россиянам, конечно, боялся. Ведь не знал, чем это закончится. Меня могли застрелить, взять в плен… Но бездействовать не мог. Вот тогда и пригодилась моя медицинская машина «Жужа», которая, к счастью, оказалась на ходу.
— После первого пребывания в зоне АТО я проанализировал, как вывозят раненых с передовой, — рассказывал Всеволод Стеблюк в интервью «ФАКТАМ» сразу после выхода из котла. — Иногда за ними приходится идти через лесополосу, парки, со стороны болота. В городе нужно быстро развернуться и спрятаться в подворотне, чтобы вытащить пострадавшего. Большие автомобили всегда становятся мишенями снайперов. К тому же известно, что террористы расстреливают «скорые». Во время моей службы в спецназе Советской армии у нас была плоская машинка, которая могла добраться куда угодно: маленькая, юркая, неприхотливая, сделана из толстой стали. Ее можно загнать в кусты — и ее не видно. Ею можно даже лежа управлять! Через «Фейсбук» я обратился к друзьям, они собрали четыре тысячи долларов и купили такую машину. Прежний владелец хорошо следил за автомобилем, ездил на нем на рыбалку, катал внуков. «Жужа» была на ходу, и я сразу на ней поехал на фронт.
— Почему машину так назвали?
— Вообще-то на производстве ее нарекли «Рута». Но в батальонах машинам дают иные имена: «Слон», «Жаба». Вот все и думали: какой же позывной ей дать? И «Клещом» называли, и «Пипеткой». А потом кто-то сказал: это «Жужа» — у нее мотор сильно жужжит. Так и пошло… В Иловайск мы шли на сутки. Наша задача состояла в зачистке кварталов после штурма. Дойдя до места назначения, часть батальона разместилась в железнодорожном депо. Враг вскоре узнал об этом, и здание тут же начали обстреливать из минометов. Снаряды ложились четко на крышу и под стены. Террористы на джипах возили по городу установки и ставили их метрах в ста от нас… Когда обстрел заканчивался, сепаратисты начинали штурм. Под автоматными и пулеметными очередями нашим бойцам нужно было удерживать свои позиции. Через пару дней мины пробили бетонные перекрытия депо. В любой момент снаряд мог поджечь тепловозы, наполненные соляркой.
— Четыре дня в иловайском депо, наверное, были невероятно длинными?
— На войне со временем и пространством происходят интересные вещи. В фильмах часто показывают замедленную съемку, чтобы зритель успел все рассмотреть… Когда мы ехали за БМП, я четко видел, как оторвалась ее башня и медленно-медленно летела надо мной, переворачиваясь… Затем фрагмент человеческого тела падает на капот и медленно сползает… Многого из происходящего тогда не запомнил, но перед глазами стоит картина: Игорь, командир одной из рот, спрыгнул из подбитого автобуса прямо под танк, а пулеметчик с позывным «Грек» выхватил его буквально из-под гусеницы. Тогда времени вообще не существовало — казалось, мы находимся внутри какого-то фильма, все происходит не с нами. Почему еще сознание так все воспринимало? Из-за постоянного напряжения и обстрелов у человека включается такой механизм, как защитное торможение. Мы ведь четверо суток фактически не спали. Если же удавалось отдохнуть, то это происходило незапланированно — организм отключался в самый неподходящий момент. Я, например, мог спать даже во время бомбежки, под громкими взрывами.
Самое потрясающее в этой истории то, что Всеволод Стеблюк до сих пор не получил удостоверения участника боевых действий.
— Моей фамилии просто нет в приказе, которым наше подразделение отправляли в зону АТО, — объясняет Всеволод Владимирович. — Произошла техническая (или бюрократическая) ошибка. Хотя я был откомандирован из Национальной академии внутренних дел в полк «Миротворец» для оказания помощи в медицинской подготовке и обеспечении. После событий в Иловайске по мне, как и по всем боцам, которые вынуждены были оставить там свое оружие, шло расследование — я «потерял» пулемет. Перед отправкой в Иловайск я выписал на свое имя РПГ, но отдал его 19-летнему бойцу Андрею Есыпку, который после срочной службы пошел на войну. В фильме Гоши Тихого и Вани Кирдея, которые снимали все происходящее под Иловайском для немецкого телевидения, есть кадры, где мы с Андрюшей (он очень хотел поступить в Академию МВД) на «Жуже» едем по трассе. В те дни в Иловайске я много общался с этим пареньком. Он мне очень нравился. Не раз говорил Андрею: «Я бы очень гордился, если бы у меня был такой сын, как ты».
При выходе по «зеленому коридору» пулемет был у Андрея, который ехал в кузове грузовой машины. Туда прилетела граната с АГС-17. Андрей накрыл ее собой и погиб. Остальные бойцы, которые находились рядом с ним в тот момент, получили легкие ранения… Пулемет после этого и пропал. Я давал письменные показания, объясняя, куда он делся. Все они есть в расследованиях полка «Миротворец». Но это, как оказалось, не является подтверждением того, что я участвовал в боевых действиях.
В первые дни после выхода из котла, может, и получилось бы оформить все необходимые документы, но тогда доктор занимался совсем другими делами.
— Сначала для меня было важным найти в госпиталях раненых, помочь им, убедиться, что с ребятами все в порядке, — говорит Всеволод Владимирович. — Затем начались похороны погибших… Их семьям требовалась поддержка, внимание. После Иловайска комбат выдал мне справку, что я был в АТО. И я считал, что этого достаточно. Но когда услышал, что удостоверения имеют даже те, кто ни разу не был на линии огня, решил: нужно получить заслуженный документ. И тут выяснилось, что я не могу получить выписку из приказа, так как в нем нет моей фамилии… А внести изменения в приказ задним числом нельзя, потому что милиции в стране больше нет. Да и мне не хочется, чтобы ради меня переписывались какие-то документы. Уверен, может найтись другой путь восстановления справедливости. Когда президент вручал мне орден Свободы, прозвучала формулировка, что я участник АТО. Возможно, эта запись в указе поможет получить положенный мне документ?
— Во время награждения вы же могли сказать президенту о сложившейся ситуации?..
— Наверное, да. Тем более, что Петр Алексеевич спросил: есть у вас нерешенные проблемы? Но я не считаю нужным жаловаться президенту, привык все вопросы решать самостоятельно.
Совсем недавно, во время одной из наших встреч, Всеволод неожиданно признался, что стал жертвой жесткого посттравматического синдрома.
— Накрыло меня спустя полтора года после событий в Иловайске, — говорит доктор. — У меня появилось постоянное чувство тревоги, в памяти ярко вспыхивали пережитые ситуации. Был готов покончить с собой. Когда слышал подобные рассказы о бойцах, честно говоря, не верил, что такое возможно. Считал это выдумками психологов, которые таким образом зарабатывали деньги. Но когда прочувствовал все на себе… Я не хотел жить из-за чувства вины, что выжил, а другие замечательные ребята погибли. Перед глазами стояли Влад Ковалев, Витя Ещенко, Леша Горай, Андрюшка… Чтобы выйти из этого состояния, пришлось три месяца пить специальные препараты. Поэтому я на своем примере убедился, как важно развитие системы медико-психологической реабилитации, ведь своевременно оказанная психологическая и психиатрическая помощь может спасти человеческую жизнь, вернуть ветерана в общество… А лучшим лекарством от воспоминаний о войне считаю общение с родными, особенно с внуком. Я же счастливый дедушка. Сыну моего сына уже два года.
6 мая в Музее-аптеке на киевском Подоле соберутся бойцы, которым Всеволод Стеблюк спас жизнь. Очень хочется присоединиться к многочисленным поздравлениям и пожелать «Айболиту» долгих лет жизни. И еще — Победы. Нашей Победы.
*Всеволод Стеблюк (за рулем) часто встречается с ветеранами АТО, которых спас из-под огня на своей верной машине «Жуже». Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
Читайте нас у Facebook
