Алексей баталов: «увидев подержанный «москвич», который я приобрел за деньги, данные мне анной ахматовой на покупку одежды, поэтесса спросила: «а что, пиджака не было? »
Алексей Баталов человек абсолютно непубличный. В силу природной интеллигентности не любит чрезмерного внимания к своей персоне. Даже в дни торжеств и юбилеев. К примеру, в прошлом году на свое 80-летие он сбежал от всех в Болгарию. Зато, несмотря на столь уважаемый возраст, по-прежнему много работает: пишет книги, преподает во ВГИКе. В кино любимый миллионами зрителей актер уже давно не снимается. Говорит, что не очень любит этот процесс. Кстати, в своем первом фильме (»Зоя») Баталов снялся еще в 1944 году.
«Настоящим можно назвать мужчину, который находится на своем месте»
- Алексей Владимирович, какой из сыгранных героев больше всего похож на вас?
- Да все, наверное. От актера зависит очень многое. Это как в музыке: можно сыграть на скрипке местной музыкальной фабрики, но все почему-то гоняются за Страдивари. Значит, что-то в этих скрипках есть, какие-то необыкновенные звуки они могут издавать, причем совершенно независимо от исполнителя. Так и в нашей профессии. Режиссер, конечно, тебе поможет: и смысл каждой реплики объяснит, и мизансцену выстроит, но очень много зависит от того, что у тебя за душой.
- Знаю, что актеры не любят этот вопрос, но все-таки рискну его задать: любимая роль у вас есть?
- Это доктор Устименко из фильма «Дорогой мой человек». У нас с ним даже судьбы похожи. В картине прямо не сказано, что у доктора всех родственников репрессировали, но режиссер Иосиф Хейфиц и автор сценария Юрий Герман мягко подводят зрителей к этому выводу. Кстати, вот вам журналистская сенсация. «Дорогой мой человек» — вовсе не экранизация романа Германа, а как раз наоборот. Сначала был написан сценарий, а уже потом, на его основе, — роман. Что до моего сходства с героем, то у меня тоже репрессировали деда и бабушку.
- И все-таки самая знаменитая ваша роль — Гоша из фильма «Москва слезам не верит». Говорят, сначала вы отказались от предложения Владимира Меньшова. Но подумав пару дней, согласились.
- Меньшов сказал очень интересную вещь, на которую я поначалу не обратил внимания. А потом подумал и понял, насколько она правильная. Рабочие ведь бывают разные. Есть пролетариат, который «не кочегары мы, не плотники», а есть рабочие, как ни странно это звучит, интеллигентные. И мой Гоша из таких. Он отличается от общепринятого стандарта, представляет круг людей совсем иного уровня. Привел Меньшов и другой аргумент: «Ты же играл шофера?» — «Играл». — «Рабочего играл?» — «Играл». — «Ученого?» — «Тоже играл». — «Ну вот, а теперь все это соедини — и получится Гоша». Это, как говорится, во-первых. А во-вторых, я в то время как раз вернулся из Ленинграда, в котором прожил достаточно много лет, долго нигде не снимался. Да и компания актеров, с которыми предстояло работать, была очень хорошей. Кстати, в сцене пикника много моих настоящих друзей, в том числе и кинодраматург Бородянский. И я подумал: «Попробую, а вдруг получится что-то интересное?»
- А вы, подобно Гоше, могли бы познакомиться с понравившейся вам женщиной в электричке?
- Люди порой знакомятся самым невероятным образом, и впоследствии эта встреча оказывается судьбоносной. И в вагоне электрички рядом с тобой волею судеб может оказаться очень интересный человек. Важно, не где знакомиться, а — с кем. Все в этой жизни решают люди.
- Ваш герой — собирательный образ настоящего мужчины. Помнится, зрительницы забрасывали журнал «Советский экран» письмами: «В какой электричке ехал Гоша?»
- Не знаю, какие мужчины нравятся женщинам, я в этом не разбираюсь. Знаю только, что вы, женщины, гораздо хитрее нас, мужчин, и все про нас знаете. И коль скоро считаете Гошу настоящим мужчиной, то так оно и есть. Если же говорить о том, какой смысл в это понятие вкладывают сами мужчины, то, думаю, он будет иным, отличным от женского. На мой взгляд, настоящим можно назвать мужчину, который находится на своем месте: занимается любимым делом, посвятил ему свою жизнь. Таких людей называют цельными. И если мужчина именно такой, он не будет кривить душой, ему это просто не нужно, он не мечется из стороны в сторону. А если он ничего не делает, лишь собирает бутылки на помойке, такой он и мужчина. В Гоше самое главное то, что он надежный. Не боится брать на себя ответственность за любимую женщину и ребенка, пусть даже такого взрослого, как Александра. Ведь когда у нее возникли проблемы, он тут же помчался ее защищать. Помните, как он говорит: «Мужская обязанность — защищать и принимать решения». Я с ним абсолютно согласен. Кстати, критики не приняли Гошу, сочли его вымышленным героем, дескать, в жизни так не бывает. А одна из зрительниц написала: «Вы сыграли мою судьбу!»
«Моя мама была первой, кому любимая женщина Владимира Маяковского рассказала о самоубийстве поэта»
- Критики часто вас ругали?
- Им трудно угодить. Картину «Москва слезам не верит» они ругали за мелкотемье: вся страна строит коммунизм, а в основе сюжета — какая-то слезливая история. А когда Хейфиц снимал «Даму с собачкой», в которой я играл главную роль, кто-то из таких умников написал: «Неужели нет более важных и значимых для советского народа тем, чем история какой-то дамочки с песиком?»
- Говорят, во многом человека делает его окружение. Вы с детства общались с великими женщинами Анной Ахматовой, Фаиной Раневской…
- Могу продолжить этот славный список: Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, многочисленные подруги моей мамы, актрисы МХАТа Нины Ольшанской, среди которых была и Вероника Полонская — последняя любовь Владимира Маяковского. Все звали ее Норочкой. Кстати, мама была первой, кому она рассказала о самоубийстве поэта. Оказывается, перед серьезным объяснением с ней он написал «План разговора с женщиной, на которой я хочу жениться». Там по пунктам было расписано, что и как он должен ей сказать. Они поссорились, и Полонская пошла одеваться — собиралась на репетицию. Когда прозвучал выстрел, как раз надевала ботинки. Один надела, а второй — нет. Так к моей маме, в одном ботинке, и прибежала…
Вообще, женщина — носитель любви. Она может и умеет любить, жертвовать всем ради этого чувства. Кстати, в мировой истории остаются именно такие женщины. Например, Нина Чавчавадзе, вдова Грибоедова. Удивительный, непостижимый случай! Представьте себе, молодые люди, почти дети, только-только поженились. Через несколько месяцев его убили, а она так и прожила всю жизнь одна. И велела высечь на надгробном камне такие слова: «Но зачем пережила тебя, любовь моя?»
Впрочем, любовь — это не обязательно чувство к мужчине. Это и любовь к ребенку, вообще ко всему живому. Возьмите мать Терезу — какое невероятное чувство любви и сострадания к людям. Это, наверное, самое прекрасное, что может быть в женщине.
- Какой вы помните Анну Ахматову?
- На одном из моих детских рисунков изображен Ленинград, мостик через Неву, а на нем женщина — худенькая, как тростинка. Анна Андреевна очень любила этот рисунок, правда, потом он куда-то пропал… Впервые она появилась в нашем доме на Ордынке, когда мне было семь лет. Я хорошо помню ее ровно подстриженную челку, почему-то именно она поразила меня больше всего. В детстве я считал, что она моя бабушка, со временем понял, что это не так, но меньше любить ее не стал. И она относилась ко мне с большой теплотой. Когда пришел из армии, оказалось, что штатской одежды у меня нет, ходить не в чем. И Анна Андреевна отдала мне свои сбережения: «Купи себе какую-то одежду». Я взял и купил подержанный «Москвич» — первую в своей жизни машину.
- Что на это сказала Ахматова?
- Так могла отреагировать только она. Посмотрела на машину, которую я поставил под окном, и спросила: «А что, пиджака не было?»
«Для меня сыграть в картине — все равно что в разведку пойти»
- Почему после фильма «Москва слезам не верит» вы больше не снимались в кино?
- Я всегда мог работать только с глубоко родными, близкими мне людьми. Сниматься только ради того, чтобы сниматься, не могу, мне не интересен этот процесс сам по себе. Ну, придешь ты, продолдонишь свою роль, а дальше? Совсем иное — работа с близким человеком: он знает мои возможности, а я знаю, чего он хочет и как этого достичь. Для меня таким человеком стал режиссер Иосиф Хейфиц, у которого я снимался в фильмах «Большая семья», «Дело Румянцева», «Дорогой мой человек», «Дама с собачкой». Если бы не он, не было бы и меня как актера. У нас были совсем не такие отношения, как принято в кино. В этом смысле я не просто наемный актер, который готов работать в любой команде, лишь бы деньги платили. Для меня сыграть в картине — все равно что в разведку пойти, а туда с кем попало не ходят. Поэтому когда из кино и из жизни ушли люди, с которыми я чувствовал себя в своей тарелке, ушел и я. После «Москвы… » я все-таки сыграл в одной картине — «Скорость». Но только потому, что ее снимал сын Хейфица — Дмитрий Светозаров.
- Согласитесь, такая позиция предполагает некоторую долю везения. Вот не встретился бы вам Хейфиц, и что бы вы делали?
- Не знаю, может, играл бы во МХАТе.
- Из которого вы, кстати, тоже уходили.
- И это не первый случай в истории этого театра. Помню, когда принес заявление об уходе, завтруппой в ужасе бегал по кабинету. Он не мог поверить, что это возможно. Тем более, не ожидал такого от меня, ведь во МХАТе работали все мои родственники. Да и материально там жили очень даже неплохо: начинающий актер получал сорок восемь рублей — приличные деньги. Но я ведь уходил не от любимых стен, а от обстановки, которая сложилась тогда в театре. Ведущие артисты годами сидели без ролей, что уж говорить о молодежи. К тому же появилось кино, и все мечтали о нем так же, как сейчас мечтают о телевидении. Стоило появиться на экране, и о тебе тут же знали миллионы людей — слава!
Мечтал о кино и я. Кстати, очень многое поставил тогда на карту, ведь терял не только работу, но и московскую прописку, что по тем временам было очень важно. Но в Ленинград меня позвал Хейфиц — предложил поставить гоголевскую «Шинель» на «Ленфильме». Выбирая между творческим действием и творческим же бездействием, я отдал предпочтение первому. И ни разу в жизни об этом не пожалел. Интересно, что родственники меня поддержали. Больше всего я благодарен своему отчиму, писателю Ардову, который сказал: «Нельзя бояться жизни. Раз судьба дает шанс, ты обязан им воспользоваться». Потрясающий был человек. Страдал болезнью сердца (оно у него как-то неправильно билось, в любой момент могло остановиться), но пошел добровольцем на фронт и вернулся оттуда героем.
- Почему в сериалах не снимаетесь — презираете их как жанр?
- Боже упаси! Сериал — новая, экспериментальная форма человеческого общения авторов и актеров со зрителями. Когда эту новую форму освоят (сейчас этот процесс только начался), будет понятен ее смысл и место актера в ней. Мне кажется, сниматься в сериале — это все равно что красить забор, у которого нет конца. Актер должен понимать, что он играет, а для этого неплохо бы знать, чем все закончится, чтобы работать на перспективу. Но на съемках сериалов этого не знает никто, потому что сценарий, как правило, пишется в ходе съемок. В результате роль теряет смысл. Но это моя личная точка зрения, я ни в коем случае не настаиваю.
714Читайте нас у Facebook
