Михаил Суркис: «В молодости единственной вкусной едой для меня была четвертинка украинского хлеба»
Этого человека можно слушать бесконечно. Он прошел войну, служил в Германии, более 60 лет работал врачом, в том числе невропатологом в столичной поликлинике. Вместе с супругой Риммой Яковлевной вырастил сыновей, которые стали известны и уважаемы не только в Украине, но и далеко за ее пределами.
Михаил Давидович принимал нас в своей квартире в центре Киева. Во время беседы показывал фотографии из семейного альбома. Снимков с известными футболистами в архиве Михаила Суркиса практически нет. Хотя Михаил Давидович общался и общается достаточно часто с такими легендарными личностями, как Валерий Лобановский, Андрей Шевченко, Олег Блохин… «А зачем мне фотографии? Самые дорогие для меня люди живут в моей памяти», — улыбается юбиляр.
«В семейных отношениях важно… не думать о характере супруги»
- Мы с женой уже полгода живем не в Киеве, а на базе «Динамо», — начал беседу Михаил Давидович. — Римме Яковлевне сделали серьезную операцию на позвоночнике. У нее обнаружили остеопороз, остеохондроз, из-за чего позвонки разрушались… Их нужно было укрепить. Восстановление занимает много времени.
- Оперировали в Киеве?
- Да, в частной клинике, куда специально для этого приезжал нейрохирург из Швейцарии. Поясничный отдел позвоночника жены он заковал в титановую конструкцию. Затем мы поехали на базу «Динамо», где для реабилитации есть все условия. Римма еще опирается на специальные ходунки. Но на днях уже возвращаемся домой, так как ей не нужно постоянно находиться под наблюдением врачей. Так что переезжаем как раз к юбилею моей старости.
- Устраиваете большой праздник?
- Если бы не сыновья, я куда-то уехал бы в этот день. Потому что не хватит бумаги и ушей, чтобы записать и выслушать все поздравления.
- В прошлом году исполнилось 60 лет вашему браку с Риммой Яковлевной… Как удается столько лет сохранять в вашей семье добрые отношения, о которых многие говорят с восхищением?
- Очень важно… не думать о характере супруги. Нужно научиться находить компромиссы. Для семейных отношений важно не только чувство любви, но и уважение, которое нужно сохранять на протяжении многих десятков лет.
- На базе вы постоянно общаетесь с нашими футболистами. А кого считаете лучшим футболистом всех времен и народов?
- Шевченко! Ему 34-й год, но он старается больше молодых и более быстрых ребят. Он всегда выделяется в игре. У Андрея нет звездности. Он простой в общении, не зазнается, не стремится давать интервью. Хотя молодые парни, без году неделю играющие в «Динамо», уже комментируют матчи. В недавней игре с «Черноморцем» молодой игрок, видите ли, был недоволен тем, как Шевченко отдал ему пас, и огрызнулся. Да как ты можешь! Андрею сам Берлускони платком вытирал туфли, а ты огрызаешься на поле… Вы задумайтесь: именно в Киеве родились три спортсмена, получивших «Золотой мяч», — Блохин, Беланов и Шевченко. Ни в одном другом городе, а тем более в одном футбольном клубе нет стольких обладателей этого приза.
«В новогоднюю ночь с 1945-го на 1946 год пришлось принять роды»
Михаил Давидович достал из шкафа пиджак с наградами. Здесь есть ордена Отечественной войны и Богдана Хмельницкого, два ордена Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина»…
- Какая награда самая дорогая вашему сердцу?
- Все одинаково дороги… Вот эти три ордена вручали в боевых условиях. Я не придавал тогда этому значения. Разве дело в медалях? Во время войны просто делал свое дело. Мой однокурсник, который во время учебы в Одесском мединституте вступил в партию, говорил на собрании: «Мы заменим ручки на винтовки». Но сам не заменил — уехал в Ташкент и работал в магазине.
- Во время войны вы оказывали помощь пострадавшим…
- Работал при аэродромах. Принимал самолеты с ранеными. На всю жизнь запомнил, как уже в мирное время в Фергане аварийную посадку совершил американский самолет. Он просто… упал на стоянку. Погиб механик, который находился на земле. Ему помочь было невозможно… Я старался везде успеть. Однажды мой водитель чуть инфаркт не получил. Его не было на месте, а самолеты уже начали садиться. Тогда я, не дожидаясь водителя, сел за руль, хотя никогда не водил машину, и поехал на аэродром.
- Работая врачом, вы помогли многим людям…
- Считайте сами: в месяц в киевской поликлинике я принимал около 500 больных. За 11 месяцев — 5 500. А проработал 60 лет. Моя специализация — невропатолог, хотя я мечтал стать хирургом. Началась война, я пошел на фронт, а затем уже не стал продолжать обучение, чтобы получить другую специальность.
- Вам никогда не приходилось принимать роды?
- Однажды такое было. После войны до 1950 года я служил в немецком городке Гросенхайн. В новогоднюю ночь с 1945-го на 1946 год отпустил всех из гарнизона, а сам остался дежурить. И пришла 45-летняя дама: «Рожаю». К счастью, со мной была опытная фельдшер, которая до войны работала акушеркой. Роженица кричала, ругалась: «Да я мужу, этому гаду, покажу!» Мат она знала и морской, и авиационный. А когда родила, своими липкими руками притянула меня к себе, обняла: «Какой же красавец родился! Спасибо». Женщина рассказала нам, что муж, вернувшись с войны, захотел второго ребенка. Она считала, что в ее возрасте поздно снова становиться мамой, но все же решилась на это.
- Почему вы стали врачом?
- Мои родители не имели никакого отношения к медицине, были простыми людьми. Отец — пекарь, тесто месил с 11 лет. Нас было четверо братьев и сестра. Семья жила в ста километрах от Одессы. Мама хотела, чтобы кто-то стал врачом. Когда я окончил семилетку, старший брат уже занимался в Одесском педагогическом институте. Ему переслали мои документы и вместо того, чтобы отдать их в юридический техникум, как я просил, он отнес их на медицинский рабочий факультет. И я в 14 лет уехал в Одессу учиться. Наш рабфак располагался на Ольгиевской улице возле спуска к Пересыпи. Неподалеку снимали комнату Ильф и Петров.
- Вы их помните?
- Конечно!!! Не раз их видел. И даже знаю такую подробность: в морозные холодные и голодные дни писатели «снимали» 40-летнюю пухлую женщину, которая грела им постель, после чего они ее… выгоняли. Она была нужна им вместо печки.
- Вы были вторым ребенком в семье?
- Нет, третьим. Один из братьев умер в 46 лет: из-за ревматизма у него развилась болезнь сердца — ревмокардит. Его отказался оперировать сам Амосов. К счастью, другие братья и сестра живы: старшему 10 января будет 94 года, еще одному брату уже 84 года, сестре — 81.
Знаете, может сложиться впечатление, что я всегда жил в роскошной квартире, ел деликатесы. Ничего подобного. В молодости единственной вкусной едой для меня была четвертинка украинского хлеба.
«У нас традиция: с сыновьями созваниваемся дважды в день»
- В чем секрет вашего долголетия?
- В жизненном оптимизме! И желании получать удовольствие от всего, что вокруг происходит. Еда для меня не культ. Но вместе с тем я люблю в борщ положить ложку… горчицы. Жареная картошка должна быть хрустящей, котлета — хорошо прожаренной.
- Так жареного же нельзя!
- О! Может, кому-то и нельзя. Но мне такая еда не помешала сохранить бодрость. Дело не в жареном, а в том, как воспринимать пищу. От общения с людьми тоже нужно получать удовольствие, хотя, конечно, бывает, что приходится терпеть собеседника.
- Вы спокойный человек?
- Нет, конфликтный. И всегда прямо высказываю свою точку зрения. Я, конечно, не был правозащитником и не рисковал жизнью ради того, чтобы отстоять свою точку зрения. Но в 1989 году, когда выводили войска из Афганистана, в нашу поликлинику пришло секретное письмо ЦК КПСС и Совмина. Хотя мы уже все знали. На партийном собрании секретарь, зачитав письмо, говорит: «Предлагаю принять к сведению». Я возмутился: «Как можно так безразлично себя вести? 13 тысяч только официально погибших ни за что ни про что. Предлагаю написать, что партийное собрание осуждает правительство, которое ввело войска, и требует, чтобы впредь подобные вопросы ставили на плебисцит».
- После того как Украину выбрали для проведения чемпионата Европы по футболу «Евро-2012», вы реже видите Григория Михайловича?
- Да, но некоторые традиции не нарушаются никогда — каждый день дважды созваниваемся с Григорием. А если мы с женой, допустим, вышли из дому и вовремя не позвонили, он нас буквально разыскивает, а потом выговаривает: «Ах, так… Я больше вам звонить не буду!» — «Гриня, мы тебе звонили. Ты был занят, тебя не было в кабинете». — «В приемную нужно было сообщить, что вы собираетесь делать». Где бы он ни был, обязательно должен знать, как наши дела. Вот сегодня (в минувший понедельник. — Авт.) утром он поехал на встречу к Президенту страны, после чего улетел в Швейцарию. И дважды уже звонил: «Совещание прошло нормально». Через пару часов: «Самолет приземлился в Женеве. Завтра вернусь».
- А младший сын?
- Бывает, день не звонит. Но на следующий день обязательно свяжется с нами. Конечно, напряжение в жизни сыновей мы чувствуем. Многие не понимают, зачем проводить чемпионат Европы в Украине. Некоторые считают, что чемпионат необходим только Суркису. Есть такие, которые открыто говорят: все это вообще никому не нужно. Им, как в поговорке: чем хуже — тем лучше.
- Но вы никогда не говорили сыну: «Зачем было затевать такое? Жили бы себе спокойно»?
- Это его жизнь. Он патриот своей страны. И мы просто не имеем права говорить подобное. Это значило бы, что мы с матерью не верим в его силы.
- Чего вы боитесь, Михаил Давидович? Что для вас самое страшное?
- Война. Между людьми и странами. Потеря близких людей. Из моих однополчан почти никого уже не осталось. Один только, врач от Бога, живет в Сан-Диего, но, к сожалению, не сможет приехать ко мне на юбилей. Здоровье не позволяет.
3255Читайте нас у Facebook
