Заслуженный артист украины григорий чапкис: «когда я родился, лицо было заросшее волосами. Меня даже хотели утопить в ведре, как котенка»
«Если бы не танцы, я, наверное, давно бы умер», — признается известный хореограф Григорий Чапкис, всенародную любовь и славу которому принес проект канала «1+1» «Танцы со звездами». Чапкис — фигура непредсказуемая и неординарная. Недавно Григорий Николаевич написал книгу «Танец и Любовь: секрет долголетия», которую называет «сборником житейских историй». Оставляя автограф на свеженьком томе, мой собеседник начертал: «Приказываю быть счастливым!»
«Любовь для меня — не обязательно секс, хотя не без этого… »
- Григорий Николаевич, Жванецкий как-то сказал, что писа'ть, как и пи'сать, надо, когда уже не можешь терпеть!
- Точно подметил. Меня буквально разрывало от того, что хотелось рассказать, вот и сел за книгу. Это мой писательский дебют. Решил поведать истории, связанные с работой, воспоминания о детских годах, размышления о моих женщинах, об ошибках…
- И что, много ошибок совершили?
- Все ведь относительно. Для меня проигрыш Наташи Могилевской в «Танцах» был трагедией. А через пару недель это уже стало обычным. Так же и развод с женой. «Подумаешь! — скажет кто-то. — Ну расстались. Многие вообще поменяли по три-четыре жены… »
- А сколько их было у вас?
- Сейчас третья. Я однолюб: в конкретный момент жизни люблю одну-единственную. Первая жена умерла, со второй я развелся. Я человек семейный, поэтому очень серьезно переживаю расставания, разлуки, разочарования…
- Думаю, у женщин вы всегда пользовались успехом, вам деньги за ЭТО не предлагали?
- Я был неподкупен. «Таке мале», но гордое, поэтому купить меня невозможно! Могу халтуру потерять на тысячу долларов только потому, что заказчик мне не понравился. Или по телефону что-то не так сказали. Бывает, звонят журналисты: «Нам нужно, чтобы вы… » — «Тебе нужно!.. А мне это надо?!»
- Не любите вы нашего брата, а ведь и сами одно время статейки пописывали?
- Было дело. Моя приятельница Коршун Лидия Ивановна, лауреат премии Островского, бывший комсомольский деятель, директор библиотеки, во время перестройки уехала жить в Америку! И я посылал туда ответы на ее вопросы. Она это все публиковала в разных эмигрантских газетах под рубрикой «Вести с Родины» и подписывала моим именем. За свои материалы я получал 100-150 долларов в месяц. Однажды отправил заметку, а они напечатали материал на целый разворот газеты, поместив все, что у них накипело против Кучмы, и поставили мою фамилию. Я этого и близко не писал! Думал: все, конец — придут, арестуют. С тех пор перестал печататься.
С прессой у меня в последнее время отношения не складываются. Интервью теперь даю выборочно. Какую свинью мне подложил недавно один из журналистов! Чуть с женой не развелся. Пришел корреспондент: коммуникабельный, язык подвешен. Выпил за время интервью рюмочек шесть коньяку, чашки три кофе. Мы с ним сидели, я даже забыл, что он с диктофоном. Пообщались мы, я взял с него клятву, что обязательно даст мне прочитать материал, прежде чем печатать. Проходит неделя, месяц, материала нет. Я и забыл о нем. И вдруг месяца через полтора выходит газета. Все, о чем я просил «только не для прессы», он специально выделил. Пришла жена домой, с ней обморок, истерика. Аллочка ведь серьезный человек, кандидат экономических наук, доцент в авиационном университете. У нее тысячи студентов, ее знает каждый! «Я не могу пройти по университету, — говорит. — Все смотрят в мою сторону, ухмыляются… »
- У некоторых с чувством юмора проблемы! Вы, кстати, Григорий Николаевич, отчего не пьете? За здоровый образ жизни?
- Я никогда не курил и не пил. Наверное, некогда было! Работа такая, что часто застолья случаются, но у меня есть хорошая отговорка: за рулем.
- Сами водите?
- Да, вот уже 50 лет. Машин у меня было десятка три. Сперва «Победа», затем «Москвич», «Волга» 21-й модели. Я на ней проездил 17 лет. В последнее время были «Мерседес», «Опель-Омега», «Тойота-Королла», «Шевроле-Лачетти». А недавно купил джип «Мицубиси». Еще месяца нет машине, а уже зад протаранили. Вообще, я очень далек от техники. Гаечный ключ никогда не брал в руки, даже капот не открывал. За все плачу. Если на дороге спустит колесо, останавливаю какую-то машину, чтобы мне его поменяли.
- Зато вашей энергии любой мальчишка позавидовать может. Как будто вам не 78, а 18!
- Вот здесь ответ на ваш вопрос (собеседник показывает только что изданную им книгу «Танец и Любовь: секрет долголетия». — Авт. ). Весь секрет: ТАНЕЦ и ЛЮБОВЬ!
- Любовь для вас — это секс?
- Не обязательно, хотя не без этого. Любить трудиться, учиться, любить природу, женщину, мужчину, ближнего. Просто ЛЮБИТЬ, тогда у тебя глаза горят. Хочется прыгать, бегать. Пока чего-то хочешь, до тех пор живешь. У меня нет свободной минуты. Дел уйма, столько надо успеть. Я ведь недавно благодаря продюсеру Веронике Кухтиной открыл на Оболони свою школу танцев.
«У Влада Ямы один недостаток — слишком молод»
- И когда ваш трудовой день начинается?
- Сегодня в восемь утра у меня уже было занятие. Днем несколько встреч, а вечером я даю уроки в одном из ночных клубов Киева. Завтра в шесть утра ко мне приезжают пары из загса…
- Из загса?
- Да, ставлю им свадебный вальс. За три-четыре дня делаем номер. Сейчас тенденция такая: никто не задумывается, сколько будет жратвы на той или иной вечеринке. Главное — культурная программа. Все хотят «Танцы со звездами». На детских именинах совсем не переживают, что на столе, думают лишь, кого бы позвать: кукольника, клоуна, фокусника…
- Значит, вас приглашают в качестве свадебного генерала?
- О-очень часто. Спрашиваю: «Что я там буду делать?» — «Надо, чтобы вы просто поприсутствовали… » Перед Новым годом было очень много работы. 14 декабря вел Венский бал в Оперном театре. Я ведь единственный в Украине танцмейстер балов! Это редкая профессия. Необходимо одновременно говорить и танцевать.
- Петь тоже умеете?
- Петь — нет, разве что «Шумел камыш» в компании.
- Слышал, вас на рынке однажды чуть не побили за то, что Писанку засудили?
- Пошел на базар за творогом, а на меня торговки как набросились. Я до сих пор в шоке! Вообще, Руслана очень красиво ушла из проекта. Что с ней творилось вечером на фуршете! А что было с остальными ее коллегами! Выигравшие извинялись перед Русланой, будто виноваты в чем-то. Не нужно быть специалистом, чтобы понять: это высочайший уровень. Должен сказать, чтобы вы запомнили одно имя: Влад Яма. Его единственный недостаток — очень молод. Но это будущая звезда среди танцоров! Он станет выдаю-ю-ющимся хореографом и прекрасным педагогом! Как он вырастил Наташу!..
- Своих учителей тоже помните?
- У меня было много учителей, но главную роль в моей жизни сыграл Павел Вирский! Я проработал с ним 27 лет. Мы были друзьями, единомышленниками, даже соседями по квартире. Я был секретарем партийной организации, его правой рукой, «мальчиком для бития». Если все хорошо: «Молодец, Вирский!» А если плохо, то «где парторг, где воспитательная работа?.. » По правде говоря, не я у Вирского работал, а он в МОЕМ ансамбле! Я ведь поступил в коллектив в 1946 году, а Вирский пришел в наш ансамбль в 1955-м. И возглавил его. В 1972-м я уволился, а через три года Пал Палыч умер.
«Когда я шел по Крещатику в макинтоше и велюровой шляпе — все оборачивались»
- Вы таким шубутным с детства были?
- Всегда. Мама говорит, что я еще ходить не мог, а уже танцевал. Рассказывала, когда я появился на свет, меня хотели утопить в ведре, как котенка. Потому что лицо все было заросшее волосами. Какая-то обезьяна. Через две-три недели эти волосы исчезли, и я стал хорошеньким мальчиком. Всегда был малюсеньким: в 14 лет выглядел на десять.
Родился я в королевской Румынии, к которой тогда относился Кишинев! Рос среди цыган, молдаван, румын. Никто меня не воспитывал. Родителям было некогда, в семье семеро детей. Мама на хозяйстве, а папу мы вообще не видели: он уходил на рассвете, приходил ночью. Был шорником. Это все равно, что сейчас мастер по ремонту «мерседесов». Шил хомуты, вожжи, седла — славился на всю округу. Мама мечтала, чтобы я тоже овладел какой-нибудь профессией: стал парикмахером или портным.
Как-то я ее пригласил во Дворец «Украина». Был уже заслуженным артистом, лауреатом трех международных конкурсов. 83-летняя мама сидела в первом ряду и смотрела на меня. Я танцевал девять сольных партий. Она была в восторге, пришла за кулисы и говорит: «Как ты хорошо пляшешь, сыночек, но когда же работать будешь? Когда за дело возьмешься и станешь портным?»
А еще престижной считалась профессия дантиста. За них все девушки мечтали выйти замуж. «Какой он богатый, у него полный рот золотых зубов!» — говорили тогда. Многие специально спиливали здоровые зубы и ставили фиксу — медную коронку. Когда мне было 14 лет, я тоже нацепил медную фиксу и каждый день снимал ее, драил, натирал, чтобы блестела. Тогда это было очень круто! А жили мы бедно. Я первый раз надел обувь в семь лет. Мне купили сандалики. До сих пор они стоят у меня перед глазами. До этого ходил либо босиком, либо в постолах — тряпичных обмотках, которые сверху затягивались кожей. А спали мы на нарах. Кроватей не было — некуда было ставить. Ложились, прижавшись друг к другу, а ночью по команде переворачивались на другой бок.
Дома у нас была печка и здоровенный чугунный котел, в котором мама варила 12-13 порций каши-мамалыги, картошку или какой-то суп. В память о тех летах у меня остался ожог на попе. Я на этот раскаленный котел сел. Мне говорили, что нельзя этого делать, но пока я не сел, не успокоился. Меня тогда даже в больницу забрали.
- Ваша фамилия что-то означает?
- Наша настоящая фамилия Чепеску, а мое имя — Грег. Мой сын тоже Грег Чепеску. Моего папу звали Нику Чепеску. В нем намешана румынская, цыганская, греческая кровь. А мама чистокровная еврейка — Берта Иосифовна. Мы уехали в Казахстан (не знаю, что там произошло) и вернулись оттуда с фамилией Чапкис. Я — Григорий, папа — Николай, брат — Иосиф. Мама родом из Одессы. С отцом они встретились в гражданскую войну и больше не расставались. Потом граница закрылась, и мама осталась в Румынии.
- Вам ведь и самому по миру пришлось много поездить.
- Было время, когда из Советского Союза никто не выезжал за границу. Выпускали только моисеевский ансамбль, Большой театр, ансамбль Вирского, симфонический оркестр и цирк. Ну, Ростропович еще. Все! Когда мы возвращались обратно в Союз, должны были говорить, что за кордоном все «гниет». Другая информация считалась антисоветской пропагандой.
- А первое впечатление от заграницы?
- Шок! Я не представлял себе, что колбас бывает 120 сортов. Мы знали только «Докторскую» и «Любительскую»… Ну, в лучшем случае, палочка сухой. После загранкомандировок мы на родине казались богачами. Получали на гастролях 24 доллара суточных. Шуба нейлоновая тогда стоила 8-10 долларов, рубашка — 80 центов, а здесь — 350 рублей. Плащи из болоньи за кордоном продавали по 2-3 доллара, в Киеве — 700 рублей. Мы были ТАКИЕ разоде-е-етые! Когда я шел по Крещатику в макинтоше, велюровой шляпе, перчатках — все прохожие оборачивались. Люди же ходили тогда в гимнастерках, женщины танцевали в кирзовых сапогах…
В 1950 году впервые выехал за границу — в Польшу. Я — молодой 20-летний пацан — только что стал балетмейстером Театра имени Ивана Франко. В «Книгу истории театра» я записан как первый балетмейстер, прежде там не было своей танцевальной группы. А в 1951-м мне поручили организовать группу для поездки в Берлин — на III Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Тогда поехали Майя Плисецкая, Махмуд Эсамбаев, Владимир Васильев и я. Мы привезли оттуда самое большое количество золотых медалей. И это при том, что нас там пытались отравить…
- Как?
- В котел с едой бросили ампулу с какой-то гадостью. Мы всей делегацией не слезали с горшка три дня и три ночи перед конкурсами. Провокация. Фашисты проникли из Западного Берлина на фестиваль и творили «чудеса». Но мы выжили! Обошлось без смертельных случаев, хотя были сильно ослаблены перед выступлениями. И несмотря на это завоевали кучу золота. На родине нас на руках несли от поезда до автобуса. Мы стали знаменитыми, как космонавты. Потом уже, когда появился Вирский в 1955 году, начались постоянные поездки по миру: Китай, Вьетнам. Я в 71 стране побывал!
- И какие самые незабываемые впечатления?
- Как можно сравнить Рио-де-Жанейро и Лондон или Буэнос-Айрес и Париж? На самой верхотуре Эйфелевой башни в ресторане я сидел с Ивом Монтаном и его женой. Был знаком со многими знаменитостями, которые приходили к нам за кулисы. Свою пластинку мне лично подарил Элвис Пресли. Не говоря о том, что в каждой стране нас принимали руководители партий и правительства: в Китае — Мао Цзэдун, до сих пор не мою руку (смеется), Хо Ши Мин — во Вьетнаме, Фидель Кастро — на Кубе. Все были от Фиделя в восторге. Он мог говорить подряд три часа, и народ стоял, слушая его. Оратор непревзойденный!
- Вы ведь в Италии два года прожили, отчего вернулись?
- Не смог, хотя мы там купались в роскоши. Мы с женой стали вот такие (разводит руками, показывая, как поправился. — Авт. ). Приехали туда голо-о-одные. Это был 88-й год. У нас, чтобы купить пакет молока, нужно было в шесть утра становиться в очередь. Я работал тогда заместителем директора Театра драмы и комедии на Левом берегу, и мы по пять месяцев не получали зарплату. Все торговали! Вот я и уехал к дочери, которая там жила. Как раз тогда женился на Алле. В Италии мы уже язык почти выучили, должны были выйти на работу. Объездили всю Европу — в день приезда зять купил мне «Мерседес». Он очень богатый человек — у него фабрика ювелирных изделий и оптовый магазин. Но сильно захотели домой и решили вернуться.
- Ностальгия?
- Да. Поймав по радиоприемнику украинскую волну, услышали «Говорить Кищв». С женой случилась истерика, со мной тоже. Была такая истерика, что дочь сказала: «Езжайте к чертовой матери, чтобы я вас не видела! Ноете и ноете здесь… » И мы сели в «Мерседес», за два дня проскочили Югославию, где тогда шла война. Скорость — 200 километров в час. Приехали во Львов, а после — в Киев. И сразу же — на Крещатик. Зашли на «Бессарабку», у какой-то бабки купили огурцы, в гастрономе — «Докторскую» варенку и «Украинский» хлеб. Сели на Крещатике на скамейке и давай уминать, запивая молоком. Это был лучший банкет в моей жизни! Ни в одной стране мира, ни в одном ресторане мы так не обедали, как тогда на лавках! Это было что-то! Ходили по городу, плакали, рыдали, что дома. Хотя были безработными.
- Дети ваши пошли по отцовским стопам?
- Дочери от первого брака сейчас 40 лет, а сыну от второго — 28. Они оба открыли хореографические школы. Лиля — в Италии, Грег — в Сан-Франциско. Я возражал, чтобы дочь была балериной. Мы мечтали, чтобы она стала пианисткой, купили инструмент, с пяти лет наняли учителя. Она играла гаммы и плакала от того, что стрелка будильника, который стоял на пианино, совсем не двигается. Однажды мы с женой уехали за границу. Вернулись, а Лиля уже поступила в хореографическое училище. Была солисткой в Одесском оперном театре, потом вышла замуж за итальянца. А сын окончил эстрадно-цирковое училище. Уехал к маме в 17 лет, когда у него были полные карманы повесток в армию. Моя бывшая жена вышла замуж за старого миллионера. Сын поехал на семь дней, и вот десять лет уже там. С тех пор мы не виделись, хотя созваниваемся. Сейчас он уже имеет ресторан, бар, четыре балетных зала, два дома. Я звоню, спрашиваю: «Гриша, так ты что, миллионером стал?» — «Папа, ты знаешь, что такое американский миллионер? Это когда ты имеешь миллион, а должен полтора. И я влез в долги на пятьдесят лет вперед».
5289
Читайте нас у Facebook
