«нашего 15-летнего сына две недели убивали в милицейских подвалах», -
- Даже взрослые не выдерживают тех издевательств, которые перенес наш ребенок, находясь в изоляторе временного содержания (ИВС) города Саки, — говорят убитые горем мать и отец подростка. — Но выбить из Виталика «явку с повинной» милиционерам так и не удалось. Сын умер, но не признал себя виновным в том преступлении, которое на него пытались повесить — изнасилование четырехлетней девочки…
«Мы не будем предъявлять претензий, если вы дадите денег на… лечение дочки»
Возле подъезда дома, где живут Бучковские, растут березки. Чтобы это дерево прижилось в жарком крымском климате, надо хорошо постараться.
- Это мы с сыном посадили их, — говорит отец погибшего подростка Виктор Бучковский. — Скамейку, на которой бабушки любят сидеть, Виталик сам починил — нашел доски на стройке, отмыл их, покрасил…
В комнате сына родители оставили все так, как было при нем: компьютер, диски, гитара, синтезатор, на стене — плакаты любимого певца Виктора Цоя и группы «Ария». На диване, шкафах — огромное количество мягких игрушек. О том, что их хозяина уже нет в живых, напоминает лишь стоящие на столике фотография Виталика и рюмка, накрытая корочкой хлеба. Любимая собака подростка Сильва, словно понимая, что предстоит нелегкий разговор, тихо ложится на диван.
- Она от Виталика ни на шаг не отходила, — вытирает слезы мама мальчика Лариса. — А когда здесь стоял гроб с его телом, легла под ним и не сдвинулась с места, пока не понесли сына на кладбище.
Когда началась черная полоса в жизни их семьи, Бучковские помнят точно.
- Двадцать четвертого июня 2006 года на улице Виноградной ко мне подошел мужчина, — рассказывает Виктор, — я даже не знал его фамилии. Как выяснилось позже, это был отец четырехлетней Кати (имя изменено. — Авт. ). Он и его жена — граждане России, нигде не работают, выпивают, живут в доме напротив. Их дети — сын лет восьми Жора (имя изменено. — Авт. ) и дочь, как правило, предоставлены сами себе, играют на улице или в подъезде. И вот мужчина говорит: вы знаете, что ваш Виталик то ли пытался, то ли изнасиловал Катю? Когда, спрашиваю, и где это произошло?! Он отвечает, что в начале лета, в домике во дворе. Быть такого не может, возмущаюсь, потому что двери в этом домике — полуразрушенном киоске — я собственноручно забил еще в мае, поскольку там собирались бомжи, подростки бегали туда курить. И тогда отец Кати заявляет: мы, мол, никаких претензий к вам предъявлять не будем, если вы дадите деньги на… лечение дочери. Я отказался наотрез. Но он снова: если денег нам дадите, то заявление писать не будем. На этом разговор у нас и закончился…
Надо сказать, что заброшенный киоск, о котором шла речь, находится у всех на виду, место оживленное — рядом остановка междугородних маршруток, скамейка, на которой любят поговорить о жизни местные старушки. Случись что, незамеченным это не останется.
- Седьмого июля Виталик был на работе, он устроился разнорабочим на стадион на лето, чтобы не болтаться без дела, — вспоминает Виктор. — Часа в четыре дня я иду по дороге, которая ведет к стадиону, и встречаюсь с отцом Кати. И опять он мне говорит: мол, Катю водили на квартиру и там насиловали. Виталик, спрашиваю, там был? Нет, говорит, Вовка водил. Какие тогда претензии к моему сыну?! На том и разошлись.
Вова — второй мальчик, который проходил по этому уголовному делу. Но, поскольку ему было 13 лет и он не мог нести ответственность за совершенное, правоохранители взялись за Бучковского-младшего.
- Восемнадцатого июля я узнала о том, что несколько дней назад родители Кати написали заявление в милицию, — говорит Виктор. — Мне позвонил наш участковый Сергей Гудым, который живет в нашем доме. Он сказал, что надо встретиться, поскольку есть заявление, уже все доказано, собраны показания. Кстати, в заявлении указано, что изнасилование произошло в начале июня.
- То есть родители девочки вспомнили об этом спустя полтора месяца после случившегося?
- Да. Когда я сказал сыну, что есть такое заявление, тот сразу ответил: папа, я этого не делал.
- Экспертиза доказала факт изнасилования?
- Нет, экспертизы еще не было, но мы были настолько ошарашены, что не подумали об этом. Первичный опрос Виталика происходил в машине. Сын сразу сказал: «Я ничего не делал». Участковый и оперуполномоченный начали на ребенка «давить». Участковый говорит: «Что ты «морочишься», сейчас «на подвал» отвезем!» Каюсь, я не выдержал и стал кричать на Виталика. Никогда себе этого не прощу! В конце концов, сын психанул и заявил: «Валите все на меня!»
Сын подписал протокол первичного опроса… Это был первый и единственный раз, когда он согласился с предъявленным ему обвинением. А когда мы вышли из машины, он сказал: «Папа, зачем ты заставил меня повторять за ними, я же не делал этого… »
- Авторитет отца был для Виталика непререкаем, — добавляет Лариса.
- Дома я снова попытался поговорить с сыном, но он мне опять повторял: «Папа, я не делал этого». И до последнего дня утверждал это, — смахивает слезу Виктор.
«Пальцы на ноге Виталику сожгли до кости»
Двадцатого июля была назначена экспертиза девочке, результаты ее стали известны 27 июля. Осмотр гинеколога показал, что «легкие телесные повреждения, не повлекшие за собой кратковременного расстройства здоровья», были нанесены в период с конца июня по начало июля. Девственность не нарушена, возможно, были попытки изнасилования, не исключено, что каким-то тупым предметом. Из показаний второго подозреваемого, 13-летнего Вовы, стало также известно, что девятилетний брат Кати Жора предлагал за 50 копеек свою маленькую сестренку другим детям и подросткам и в квартире у Вовы пытался показать, как «это» делается.
После бесед с участковым и оперуполномоченным у младшего Бучковского ночью случился нервный срыв. Утром родители отвезли сына к терапевту и невропатологу. Врачи направили его в Симферополь в Строгановскоую психиатрическую больницу, о чем адвокат уведомил следователя Сакского райотдела милиции Анжелу Гончарук, которая занималась этим делом.
- Не успели мы с женой вернуться домой, как пришел участковый и сообщил, что следователь приняла решение… арестовать Виталика на трое суток — якобы он может уклониться от следствия, — вспоминает Виктор. — Но ведь накануне мы подписали все бумаги, где говорилось, что не возражаем, чтобы нашего сына допросили. Тем не менее следователь отправила мальчика «на подвал» в Сакский ИВС.
Лишь утром родители узнали, что в ту ночь в камере их сын был не один, с ним находились еще двое.
- На следующий день следователь Гончарук не разрешила мне как законному представителю сына присутствовать на допросе, дескать, я могла сорвать его, — рассказывает Лариса. — Прокуратура тоже отказала нам в этом. Думаю, следователь не хотела, чтобы я увидела, в каком состоянии был Виталик после ночи, проведенной в «подвале» ИВС. Это теперь мы знаем, что есть закон, по которому на следующий день после задержания нам обязаны были предоставить свидание с ребенком.
- Адвокат сообщил мне, что ночью сокамерники пытались совершить над Виталиком насилие, но он не дался, вступил в драку, — продолжает Виктор. — Адвокат попросил купить для сына мазь, якобы он натер ногу. А на самом деле сокамерники сделали ему так называемый велосипед, когда кусочки бумаги вставляют между пальцами ног и поджигают. Еще его в ту ночь сильно избили, экспертиза потом подтвердила многочисленные телесные повреждения…
- Только через прокуратуру мы добились, чтобы меня пустили в этот «подвал», когда предъявляли обвинение, — говорит Лариса. — Малюсенькая комната, серо-голубая стена залита кровью! «Это комната для допросов?» — уточнила я у Гончарук. Она кивнула головой: да. Привели Виталика: он голову не поднимает, речь у него какая-то заторможенная, а на ноге, вижу, суставы обожжены до кости! Следователь зачитывает обвинение, затем спрашивает: «Ты признаешь свою вину?» Виталик как-то странно махнул головой. Адвокат повторяет: «Виталик, ты понял, что тебя спросили, ты признаешь свою вину?» Сын ответил: «Нет». На что Гончарук говорит: «Вот видишь, какой у тебя хороший следователь, я же могла написать, что ты все признал. Ты же понимаешь, Виталик, со мной надо дружить»…
«Больше 15 дней я здесь не выживу, меня убьют… »
- На этот же день, 28 июля, был назначен суд для избрания Виталику меры пресечения после трех суток содержания под стражей, — продолжает Виктор Бучковский. — Следователь зачитала обвинение: средь бела дня, имея злой умысел, Виталий якобы схватил девочку за правую руку, затащил в домик и совершил насилие в извращенной форме. И на все про все ушло пять минут(!) — ровно столько отсутствовал старший брат Кати, который в это время вышел в магазин. «Помогла» и родная школа Виталика, написали на него такую характеристику! Да, прилежным учеником сын не был, конфликтовал с некоторыми учителями, но в основном из-за своих длинных волос. Постаралась и председатель сельсовета, бывшая учительница местной школы, давшая характеристику нашей семье. Судя по ее словам, семья у нас настолько асоциальная, что нам всем место в тюрьме.
Виктор Бучковский — в прошлом профессиональный футболист, игравший за многие крымские команды, в том числе и за «Таврию». Болельщики со стажем хорошо его знают. Он закончил Таврический национальный университет, сейчас работает строителем. Его супруга Лариса — предприниматель. Их старшая дочь Виктория закончила с отличием Киевский университет культуры и искусств. Не судимы, не пьют, ни в чем криминальном не замечены, правда, ярые общественники-правдолюбы. Может быть, поэтому и невзлюбили их некоторые представители местных властей.
- Когда судья предоставила слово Виталику, который стоял, прикованный наручниками к конвоиру, сын, не выдержал и расплакался: «Товарищ судья, я не играл с этой девочкой, в это время я был на работе, опросите детей во дворе, с ней играли другие. Прошу вас, разберитесь, пожалуйста!» — вспоминает Виктор Бучковский. — Я тоже стал просить суд избрать как меру пресечения подписку о невыезде. Пообещал, что выполним все требования следствия, не будем скрываться. Когда суд ушел на совещание, следователь вышла вперед и давай на нас кричать: для меня, дескать, Карелин (в то время начальник Сакского горотдела милиции. — Авт. ) не указ, не ходите и не просите его, в любом случае посажу!
С разрешения следователя я подсел на скамью к сыну (следователь, наверное, не думала, что он начнет мне все рассказывать). Виталик рассказал про тюремный «велосипед» и про «гитару» (это когда бумажку вставляют между пальцами рук и поджигают, человек стряхивает пламя, а получается, словно на гитаре играет). Сын рассказал также, что ему делали «кормушку» — когда получал еду через окошко в двери, его по рукам били дверцей, «барабан» — колотили кулаками в грудь. Я поднял футболку Виталика, а там — сплошная гематома… Велел сыну писать заявление в прокуратуру, но он категорически отказался, а затем произнес: «Я не хочу, чтобы меня сделали… женщиной». В конце концов, заявление написал адвокат. А еще сын сказал: «Больше 15 дней я здесь не выживу, меня убьют». Эти слова слышали следователь, два конвоира, адвокат. Я громко спросил их: «Вы слышали, что ребенок сказал?» На что следователь заметила: «А что, я должна его в свой кабинет поселить или в камеру с евроремонтом?!»
Ровно через 15 дней — 13 августа Виталий Бучковский умер в реанимации Сакской городской больницы. Двадцать восьмого июля судья так и не вняла просьбам родных и назначила подростку меру пресечения — содержание под стражей до суда. Дело, которое строилось только на показаниях четырехлетней девочки, забрали в Главное следственное управление в Симферополь. Видеться Бучковским с сыном не разрешали. Они передавали Виталику посылочки, которые вряд ли к нему доходили. Это уже потом, после смерти сына, родители узнали, что их ребенок сидел в двухместной камере с двумя мужчинами, уже осужденными за убийство и изнасилование. Что тоже является грубым нарушением закона.
- Наш мальчик содержался на полу, как скотина, это в камере, где проход — 80 сантиметров! — негодует Виктор. — Он спал полусидя, полулежа, как получалось, хотя меня все пытались убедить, что арестанты спали по очереди на нарах. Судебно-медицинская экспертиза показала, что за две с половиной недели нахождения в ИВС Виталик заболел сливноочаговой пневмонией (это летом!), гнойным бронхитом. Видно, его и в суд приводили с высокой температурой…
Четырнадцатого августа в 10. 30 мне позвонил на мобильный дежурный из ИВС, попросил приехать и сразу бросил трубку. Я даже не успел ничего спросить. Я, Лариса и ее сестра Татьяна, а также наша дочь Вика тут же поехали в изолятор. Женщины остались в машине, а я пошел в здание. Поднялся на крыльцо, а там исполняющий обязанности начальника ИВС говорит мне: «Ваш ребенок в морге… » Я как во сне поворачиваюсь и кричу: «Лора, Виталика больше нет!» Супруга с сестрой бросились через дорогу…
Голос Виктора срывается. Немного успокоившись мужчина продолжает:
- Три дня нам не отдавали тело ребенка. Я сам его забирал из морга и увидел, что с ним сделали в ИВС. При жизни сын имел вес 60 килограммов, при росте 185 сантиметров. В нем осталось не больше 40 килограммов. То есть за две с половиной недели пребывания в ИВС он похудел на 20 килограммов!
Не доверяя местным судмедэкспертам, мы отвезли тело Виталика в Симферополь и попросили присутствовать при вскрытии врача-педиатра, которая наблюдала нашего сына с рождения. И она тоже подтвердила, что ребенок минимум неделю ничего не ел, у него в кишечнике не было даже фрагментов еды! А нам сказали, что несчастный случай, в результате которого якобы сын погиб, произошел после ужина. Виталик, мол, и его сокамерники находились на верхних нарах — на высоте полтора метра — и играли в «Угадай мелодию». Сын сидел на корточках и по неосторожности… упал, ударился головой. Врач скорой помощи определил у него кому. Виталика тут же увезли в травматологию и стали готовить к операции. В 22. 30 доктор начал оперировать, перед этим спросив у милиционеров, сообщили ли они о происшедшем родителям пациента? Те сказали, что да. Семнадцать часов сын находился в реанимации, умирал, а мы об этом не знали!
После похорон Виталика мы поехали к доктору, который его оперировал. Врач оказался футбольным болельщиком, знал меня. Он и сообщил, что наш сын поступил в больницу в очень тяжелом состоянии. Обычно за таких больных врачи не берутся. Но тут спасать надо было ребенка, и доктор понадеялся на чудо. Чуда не произошло… Мы так и не смогли найти одежду сына, в которой его привезли в больницу. В официальном ответе, полученном из Минздрава Крыма, сказано, что одежду и волосы — сына перед операцией остригли, забрали сотрудники ИВС.
Последние сокамерники Виталика — Тулиев и Асанов — уже были на тот момент приговорены судом к лишению свободы (один за кражи и изнасилование, другой — за убийство). Потом, на допросах, они якобы признались, что били сына и издевались над ним. Тулиев сознался в «неосторожном убийстве» — дескать, нечаянно толкнул Виталика и тот упал с нар. Но мне сказали: чтобы получить повреждения, которые были на теле у сына, надо упасть с нар как минимум раз двадцать. К статьям Тулиева прибавили сначала 121-ю — «умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть», с чем он согласился, а потом статью 119-ю — «убийство по неосторожности», с чем Тулиев опять согласился. В итоге преступнику к его срокам за убийство нашего сына прибавили всего… год! На него просто повесили это преступление.
Когда Виталий Бучковский умер, уголовное дело тут же закрыли в связи со смертью подозреваемого. Но Лариса и Виктор Бучковские требуют проведения настоящего следствия, чтобы доказать: их сын невиновен в страшном злодеянии, которое ему приписывали. А затем перед ними еще более сложная задача — выяснить, кто убил Виталия, и наказать виновных по закону.
- Кроме официальной, у нас есть неофициальная версия, на наш взгляд, более достоверная, — говорит Виктор. — Виталика били оперативники. Даже Асанов и Тулиев в суде заявили, что Виталика пять раз выводили из камеры. Куда и зачем?
- Где-то за месяц до смерти сына мне приснился сон: Витя стоит на крыльце какого-то дома и кричит мне через дорогу: «Лора, Виталика больше нет!» — плачет Лариса. — Я вспомнила об этом, когда на ступеньках милиции муж прокричал мне те страшные слова… Когда Виталика не стало, в наше окно вдруг стала биться птица. Может, это его душа?..
- Дело Виталия Бучковского изучалось в прокуратуре Крыма, нашем отраслевом отделе, — говорит начальник отдела прокуратуры АРК Сергей Булгаков. — Мы посчитали, что по нему собрано достаточно доказательств того, что подросток совершил преступления, в которых он обвинялся.
- Но в суде это не было доказано.
- Почему? Было первоначальное объяснение, которое он давал в присутствии своих родителей.
- А как расценить то, что 15-летний ребенок содержался в одной камере с уже осужденными?
- Да, это нарушение Закона Украины о предварительном заключении. Но такие условия возникают, потому что ИВС и СИЗО переполнены.
- И кто за это ответит? Возможно, если бы Виталий Бучковский не содержался там, он остался бы жив?
- Насколько я знаю законодательство, со стороны сотрудников милиции это не является уголовно наказуемым деянием. Здесь надо вести речь о дисциплинарном проступке.
- Кто-то из сотрудников ИВС был наказан?
- Не могу сказать, потому что у меня сейчас нет такой информации.
- То есть прокуратура Крыма этим делом уже не занимается?
- Почему же? Суд отменил решение о прекращении уголовного дела в отношении Бучковского (в связи со смертью обвиняемого. — Авт. ), вернул его обратно в следственное управлении главка милиции. Главк выполнил все необходимые указания и уже с обвинительным заключением снова направил в Сакский районный суд для рассмотрения по существу — поскольку родители настаивают на том, что их сын не виноват, что его незаконно привлекли к уголовной ответственности, и желают его реабилитировать. Надо ждать приговора суда. В случае реабилитации, если суд вынесет оправдательный приговор, родители получат право на возмещение ущерба. Это дело сейчас находится на контроле в двух отделах прокуратуры Крыма — по надзору за милицией и в отделе по поддержанию государственного обвинения…
Нам удалось связаться и с бывшим начальником Сакского горотдела милиции Владимиром Карелиным, который уже вышел на пенсию.
- Когда произошло ЧП, я был в отпуске, — вспоминает Владимир Иванович Карелин.
- Но потом вы разобрались в произошедшем?
- Я не имел права проводить проверки в отношении своих сотрудников. Их проверяли следственное управление ГУ МВД Украины в Крыму и милиция общественной безопасности.
- Надо ли было закрывать парня в камеру ИВС?
- Я, честно говоря, тоже был не согласен с таким решением следователя. Однако следователь получил информацию, что хлопец чуть ли не бандит. А на самом деле оказалось не так… Родителей его я понимаю, сам отец. Был я у них потом дома, условия для воспитания детей там хорошие. Нормальная семья. Но я не мог повлиять на решение следователя. Следователь — это процессуально независимое лицо, и начальник милиции не имеет права вмешиваться в его работу.
686Читайте нас у Facebook
