«Спасаю раненого, а у него из кармана выпадает граната...»: врач получил орден «Народный Герой Украины»

— Николай, от всей души поздравляю с почетной наградой! Расскажите, с чего началась ваша служба в зоне АТО?

— В декабре 2014 года я впервые поехал в Станицу Луганскую осматривать и лечить солдат наших погранвойск, — объясняет Николай Жаренков. — Меня попросили приехать знакомые ребята. Сказали, что раненых много, а медиков катастрофически не хватает. Я отправился в АТО вместе со своими друзьями, провел неделю на блокпосту «Сталинград», когда там шли жесткие обстрелы. Домой вернулся под большим впечатлением и сразу стал искать, в какое подразделение пойти медиком-волонтером, чтобы снова ехать на передовую. Многие тогда не поняли, зачем мне это нужно. Но я не могу сидеть на одном месте. Мне нужны тяжелые больные и экстремальные условия, когда удается максимально себя проявить и спасти человеческую жизнь. Наверное, поэтому я и не работаю на одном месте — драйва нет, начинается рутина. Именно адреналин дарит мне кайф от работы. К тому же, впервые увидев, что происходит на фронте, понимал: я просто обязан ехать туда помогать. Узнал, что волонтер, парамедик и водитель реанимобиля команды «Вітерець» Галина Алмазова ищет медика для поездок в зону АТО. Набрал ее номер. Через два дня мы вместе были в Дебальцево.

* Николай Жаренков (слева) с командой медицинской службы «Вітерець» в зоне АТО (Галина Алмазова справа)

— Как же вас отпустили со всех ваших работ?

— Главное было отпроситься с основной, из областной больницы. Я пришел к главврачу и сообщил, что еду добровольцем в зону АТО. Он дал мне полгода в счет моего отпуска, который я никогда не брал, и еще полтора месяца — за свой счет. После Дебальцево я поехал в Пески с «Правым сектором», потом в Водяное. Четыре месяца работал там с 90-м батальоном ВДВ. Вернулся в Киев на два дня, чтобы пополнить запас материалов и медикаментов для «скорой», а в больнице меня уже ждали с повесткой. Через три часа был на медкомиссии, а потом снова поехал в зону АТО, теперь уже в составе 59-го медицинского военного мобильного госпиталя. Работа заключалась в том, чтобы стабилизировать тяжелых больных на наших точках в Станице Луганской, Счастье, Новоайдаре и Попасной, эвакуировать их вертолетами и наземным транспортом, а также проводить операции на месте, в полевых условиях, в блиндажах…

— …и посреди дороги. Когда вас награждали орденом «Народный Герой Украины», показывали видео, где вы реанимируете двух раненых прямо на проезжей части.

— Эта история произошла в 2015 году, когда я еще был волонтером. Мы с Галиной Алмазовой поехали в Славянск. Зашли в магазин, а когда вышли, увидели машину с офицерами. Они остановились возле нашей скорой помощи, сказали, что впереди серьезное ДТП и нужна помощь. Мы сразу же отправились туда. Картина впечатляла: одна машина была полностью разбита, а другая… находилась на дереве! И там же, в четырех метрах от земли, были раненые. Можно только представить, какой силы оказался удар! На место происшествия гражданская «скорая» прибыла раньше нас, но врачи не представляли, как добраться до пострадавших. Осложняло ситуацию и то, что двое раненых солдат на дереве были вооружены гранатами и заряженными автоматами… Около получаса я потратил, чтобы разоружить их. И только после этого мы смогли оказать первую помощь. Врачи гражданской «скорой» подавали мне катетеры, набирали лекарства в шприцы, держали капельницы. На стабилизацию пациентов мы потратили около двух часов. Потом отвезли их в больницу, где уже подготовили операционную.

— Выжили оба?

— Прожили неделю, что было чудом, ведь при аварии оба получили травмы, несовместимые с жизнью. Благодаря нашим общим усилиям мы продлили им жизнь на семь дней. Их родные потом звонили и благодарили меня за то, что они успели приехать к ним в больницу, увидеть, обнять, попрощаться. Для матерей это очень важно. Я понял, что правильно сделал, попытавшись спасти безнадежных. Было для чего.

Читайте также: «Доктор Стеблюк достал удостоверение Красного Креста и пошел к русским. Они же могли его расстрелять!»

РЕКЛАМА

— Не могу не спросить. Как вы выдерживаете, когда умирают те, кого вы пытались спасти? Или душа постепенно черствеет?

— Нет, не черствеет. С 2014 года я не могу спокойно спать. Все время снятся те, кто, несмотря на все мои усилия, не выжил. Каждого я помню, каждый стоит перед глазами. А сколько раз было, что пьешь с человеком кофе, разговариваешь, а через полдня его привозят с серьезными ранениями и в течение часа он умирает! Это очень тяжело. Пока реанимируешь, эмоции отключаются. Но потом, через несколько дней после смерти пациента, тебя накрывает. Думаешь, что можно было еще сделать, мучаешься, анализируешь. Иногда руки опускаются. Но зато как здорово, когда несколько лет спустя тебя узнают ребята, которых ты спасал в Дебальцево или Донецком аэропорту. И они, живые, здоровые, жмут тебе руку.

— Наверное, для вас, как и для многих других, Донецкий аэропорт был самым тяжелым эпизодом в АТО.

— Нет, для меня самой страшной стала Попасная. Нас было очень мало: хирург, операционная сестра, женщина-анестезиолог, два санитара-стрелка, два водителя и я. Изначально мы приехали всего на три дня проверить обстановку. А остались на восемь месяцев. Я провел там пять месяцев уже после приказа о демобилизации. Сменялись все — и врачи, и медсестры. А меня не отпускали, потому что некем было заменить.

Читайте также: Иван Звягин: «Я был свидетелем того, как два военных врача оказывали помощь одновременно 16 раненым»

В Попасной дважды были массовые обстрелы, когда за сутки к нам привозили до сорока раненых. Они лежали в коридорах больницы, и я занимался сортировкой. Помадой маркировал, кто из них легкий, кто средний, а кто тяжелораненый, кого мы берем в первую очередь, кого во вторую, а на кого не будем тратить лекарства, потому что все равно умрет. Приходилось выбирать между раненым, которого точно спасем и он через месяц вернется в строй, и человеком, у которого, например, не было половины черепа.

— Расскажите о самых удивительных случаях спасения в вашей практике.

— В Водяном, когда я был волонтером-медиком в 90-м батальоне ВДВ, мы с их кадровым хирургом выехали забирать двух тяжелораненых из Металлиста. Одного прямо там ввели в наркоз и начали делать операцию, чтобы остановить кровотечение. Под действием препаратов парень кричал, что теперь он истинный «киборг», потому что прошел все круги ада. А ребята вэдэвэшники, которые стояли рядом, говорят: «Ух ты, и мы так хотим!» Вот эта их реакция — это было забавно.

Николай Гейник: «В первый день плена я оперировал не прекращая с десяти утра до часу ночи»

Много бывает удивительного. Однажды мы оперировали ребенка с черепно-мозговой травмой, которому было всего 20 часов от роду. Малыша только привезли из роддома, и старшая сестричка взяла его на руки и случайно уронила на пол… Иногда мне привозят пациента по виду совершенно безнадежного. Ты его уже мысленно похоронил, а он через две недели жмет тебе руку и благодарит. А сколько было случаев, когда я сам находился на волосок от смерти! То у раненого выпадает из кармана граната, которая чудом не взрывается, то начинаются жуткие обстрелы… Я остался живым и невредимым только благодаря людям, которые за меня молились.

* «Я занимаюсь тем, что люблю и умею, и приношу пользу другим», — говорит Николай Жаренков

— Даже сейчас, спустя три года после демобилизации, вы продолжаете ездить на фронт и рисковать жизнью. Как на это реагирует ваша семья?

— С родителями тяжело, они не понимают, зачем мне все это нужно. Когда в первый раз поехал в зону АТО, соврал, что в командировке. А потом отец увидел в сюжете ТСН, как я тягаю раненых, и так разнервничался, что практически перестал есть. За четыре месяца похудел на 20 килограммов. Первая жена тоже не понимала, зачем мне это нужно, если у меня есть работа, семья, ребенок…

Моя нынешняя жена Анна меня поддерживает, несмотря на то, что она родом из России. Аня очень любит Украину и всем родным, друзьям говорит, чтобы не верили российскому телевидению, что это все — промывание мозгов, а реальная ситуация на Донбассе совсем не такая. Мы познакомились случайно. Накануне отъезда в зону АТО у меня разболелся зуб. В государственных поликлиниках меня не приняли. Пошел в частную. Стоматолог (это была Анна) меня полечила и оставила свой номер телефона, чтобы я через две недели позвонил и сказал, как там зуб. Я позвонил раз, потом еще… Когда через два года вернулся, Аня меня уже ждала. Теперь мы вместе.

— Вы с детства хотели быть врачом?

— Я уже не помню, кем мечтал стать, когда вырасту. Но после школы под влиянием мамы поступил в медучилище. Сама она когда-то один год проучилась в мед-университете, а потом бросила. Маме очень хотелось, чтобы я стал врачом. В училище мне казалось, что это совершенно не мое. Хотя бы потому, что меня мутило в моргах на вскрытиях. А потом привык. Окончил медуниверситет, собирался стать хирургом. А когда пошел в интернатуру, мне предоставили 52 врачебных специальности и сказали выбирать. Я закрыл глаза и ткнул пальцем в список. Попал в анестезиологию.

Читайте также: Наталия Хоружа: «Пуль и снарядов не боюсь. Боюсь только, что не успею спасти кого-то из ребят»

Интернатура у меня началась через две недели в Киевской городской больнице скорой медицинской помощи. Когда я впервые пришел туда, увидел людей, пострадавших в ДТП, переломанных, искалеченных, то ужаснулся: «Куда я попал? Какая анестезиология?» А потом меня прикомандировали к опытному врачу-анестезиологу Елене Ивановской. Она была настроена скептически, все время говорила, что через неделю я уйду, что это не мое. И чем чаще она мне это говорила, тем сильнее было мое сопротивление. Я старался сделать еще больше. Всему, что я знаю и умею, меня научили за два года в БСМП. А с Еленой Ивановской у нас до сих пор прекрасные отношения. Я очень рад, что она меня тогда взяла «на слабо» и заставила поверить в себя. Потому что я не только занимаюсь тем, что люблю и умею, но еще и приношу пользу другим.

— Именно поэтому вы и стали «Народным Героем Украины». Скажите, что вы чувствовали, получая этот почетный орден?

— Гордость. Это ведь выбор народа, а не проплаченная или договорная награда. Я принимаю выбор людей и буду стараться оправдывать их доверие.

* Николай Жаренков и его коллега из медицинской службы «Вітерець» Геннадий Мясоедов сфотографировались после награждения

— Скажите напоследок, о чем вы мечтаете?

— Выбраться на природу, выключить телефон и пожарить мой любимый стейк. Но сам себе позволить этого не могу, ведь я трудоголик и всегда думаю, сколько людей в операционной, которым я должен помочь. Когда совсем зашиваюсь на работе, друзья приезжают ко мне в больницу, идут к руководству, отпрашивают меня, а потом просто садят в машину и увозят. Я сопротивляюсь, но отдаю себе отчет, что такое «похищение» — единственный для меня способ отдохнуть.

Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о Герое Украины военном медике Игоре Зиниче, который погиб в Донецком аэропорту, до последнего оказывая помощь раненым.

Фото из Facebook

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News