Народная артистка ссср галина волчек: «когда я впервые увидела евстигнеева, он был лысым, с длинным ногтем на мизинце и носил плащ, который называл манто»
«Мечтала быть только артисткой»
- Подготовка к празднованию идет полным ходом?
- Все очень серьезно. Ведь 50 лет — страшная для театра дата! Обычно в таком возрасте театры прекращают свою деятельность, становятся мало популярными, а мы пока еще востребованы. Может, потому, что наш зритель очень помолодел — наряду с теми, кто с нами жизнь прожил, появились и новые поклонники.
- Как будете отмечать?
- Не будет традиционного творческого вечера и застолья. Праздновать будем со зрителем, в диалоге. Поздно вечером отыграем спектакль. Планируем пригласить на него первых зрителей «Современника». В этом нам обещал помочь мой давний друг Игорь Кваша через передачу «Жди меня». После спектакля проведем благотворительную акцию.
- За 50 лет актеры вашего театра собрали много наград. А за спектакли вы получали престижные премии?
- Наш театр никогда не посылали на гастроли и фестивали, не дали ни одной премии. Зато мы были на Бродвее. Если зрители покупают билеты на спектакли и аплодируют стоя — вот главная для нас награда.
- Как вы думаете, почему Олегу Ефремову разрешили создать театр? Возможно, руководство думало, что все ограничится учебными спектаклями?
- Мы постоянно учились, начиная со студенчества и заканчивая сегодняшним днем. Я благодарна судьбе, что повстречала многих талантливых людей, у кого было чему поучиться. Один из них — прославленный Олег Ефремов. Он был не намного старше — лет на семь-восемь, но стал частью нашего курса. И именно он воспламенил нас желанием создать свой театр. У нас не было ничего, кроме мечты и желания. Сначала нам разрешили по ночам(!) репетировать в свободной аудитории. После пар мы (среди прочих — Игорь Кваша, Людмила Иванова) собирались, чтобы поработать над своим проектом. Сидели, как правило, до утра, до открытия метро — денег же на такси ни у кого не было. Уставали жутко. Но обиднее всего оказалось то, что, когда спектакль был готов (мы репетировали пьесу «Вечно живые» Розова, потом по ней сделали очень яркий фильм «Летят журавли»), его негде было ставить. Мы бегали по инстанциям, добивались разрешения поставить спектакль, и в итоге нам позволили — в 11 часов вечера…
- В такое время трудно собрать зрителя.
- Как мы переживали по этому поводу! Кто придет в 11 часов? Нас же никто не знал. Но все получилось — сработала цыганская почта. Благодаря знакомым театр был переполнен. Мы выглядывали из-за кулис и были счастливы, хотя переживали, что зрители могут уснуть. Спектакль закончился в два часа ночи, но никто не ушел и не уснул. Правда, потом говорили, что в первом ряду сидел представитель министерства культуры, который проспал почти все представление… Не знаю, правда это или нет. Важно другое — зрители вселили в нас, молодых актеров и режиссеров, надежду.
- Вы тогда видели себя актрисой и даже не думали заниматься режиссурой?
- Я мечтала быть только артисткой. Поэтому решила поступать после вечерней школы, которую закончила экстерном, во МХАТ. В 15 лет была очень зажатой и скованной девушкой, стеснялась своей фигуры. Выглядела ужасно. После развода родителей (мне тогда было 13 лет) я осталась жить с папой. Он известный кинооператор, кинорежиссер. Я часто бывала на съемочной площадке, и слова «хлопушка», «монтаж», «съемка» были для меня привычными. Кроме того, мой отец был очень красивым мужчиной. А как он одевался!.. Несмотря на трудное время, всегда шил себе костюмы. К поступлению заказал и мне новый наряд у мужского портного. Тот сшил для меня костюм из той же ткани, что и отцу, — ужасную синюю юбку и пиджак в полоску с огромными плечами. В этом костюме я выглядела, как депутат Госдумы из глубинки.
В таком виде я и явилась на экзамены во МХАТ. Папа был уверен, что провалюсь, и подстраховался — договорился за меня в Гидромелиоративном институте, а сам уехал на съемки в Ялту. Я с горем пополам прошла первый тур, второй. Казалось, счастье уже так бли-и-изко! Но надо было ждать. Мама уговорила меня параллельно сдать документы в Щукинское училище. Помню, подымаюсь на второй этаж, а навстречу идет какой-то дяденька — пожилой, лысый. Я к нему: «Можно почитать?» Ну прямо как Фрося Бурлакова из фильма «Приходите завтра». Он говорит: «Вы откуда свалились? Сегодня уже последний день приема заявок. Вы не сдавали экзамены? Тогда до свидания, будьте счастливы… Свободна!» Я в слезы. А он потом бросил снисходительно: «Ну ладно, зайдешь последней». Видимо, что-то такое увидел в моих глазах… Когда предстала перед жюри, они начали толкать друг друга локтями и чуть не падали со смеху под стол. Но меня таки взяли.
- Наверное, вы были счастливы?
- Как раз наоборот: вместо того чтобы прыгать от радости, я разрыдалась. «Не хочу я в ваше училище и в ваш театр! Это моя мама во всем виновата, она стоит внизу, ждет. Она меня заставила! А вот этот дяденька сказал, что из меня никакой артистки не выйдет!» Как потом я узнала, это был директор училища. «И вообще, я хочу во МХАТ!» — в слезах выкрикнула я и бегом из зала. За мной выскочила ассистентка Шехматова, того, который набирал курс: «Что ты делаешь? Ты вообще не понимаешь, что делаешь!» А я, рыдая, бежала по лестнице, ничего не соображая от горя.
«Песни Высоцкого в театральной постановке впервые прозвучали в «Современнике»
- Не зря сопротивлялись. Ведь во МХАТ таки поступили. Это определило вашу и творческую, и личную жизнь. С мужем, Евгением Евстигнеевым, вы ведь тоже во МХАТе познакомились?
- Он очень отличался от всех студентов. Его называли стилягой в современном прикиде. Помню, однажды у нас на курсе появился молодой человек — старше нас, лысый, в синем бостоновом костюме и галстуке. На руке висел плащ. Он называл его манто. Еще у этого молодого человека был длинный ноготь на мизинце. Все это я разглядела в курилке, где все собирались в перерывах и делились модными тогда сигаретами «Дукат». Он тоже присоединялся к компании и принципиально курил только «Беломор». Это был артист из Горького. Позже мы узнали, что его зовут Евгений Евстигнеев. Мы прекрасно прожили с ним в браке, у нас родился сын Денис.
- Он пошел по стопам родителей?
- Куда ему было деваться? Сын вырос в нашей, актерской, среде. Ему исполнилось всего 17 дней, когда я оставила его на попечение няни и вышла на работу. Потом, когда Денис подрос, стала брать его с собой. Все знаменитые актеры были для него просто знакомыми дядями и тетями. Да и театр его особо не прельщал. Поманило кино. Денис был кинооператором, потом режиссером. Снял фильмы «Мама», «Лимита», «Давай займемся любовью»… Сейчас стал и продюсером. Работает на НТВ, где занимается сериалами.
- Вы их смотрите?
- В жизни не смотрела ни одного сериала. Только новости. Ну как можно?! Включаю телевизор — на одном канале Лена Яковлева, на другом — Сергей Гармаш… Не могу на это смотреть. Я же их люблю!
- Почему вы переквалифицировались из очень успешной актрисы в режиссера?
- Это вышло совершенно случайно. Я никогда не хотела быть режиссером. Когда была беременна, не могла уже играть, но все равно ходила на репетиции. Стояла в сторонке, наблюдала. Кто-то из ребят как-то сказал: «Галя, бери стул, садись, и критически все оцени». Я отнекивалась, но потом сдалась. Помогала ребятам готовиться к спектаклям, давала советы. А когда руководитель театра Олег Ефремов ушел с группой актеров во МХАТ, мне предложили возглавить «Современник». Тогда мне было 39 лет. Так я убила в себе актрису и стала режиссером.
- Говорят, в то время вы находились в немилости у власти, многое пришлось отстаивать с трудом…
- Труднее всего было вначале. Особо намучалась со спектаклем «Свой остров», к которому Владимир Высоцкий написал шесть песен. Управление культуры спектакль с Володиными песнями не пропускало. Настаивали на замене. Я не уступила, добилась своего. Так что в театральной постановке творения Высоцкого впервые прозвучали в «Современнике».
«Иногда сама «продаю» артистов в кино»
- Слышала, вы терпеть не можете, когда актеры вашего театра совмещают игру на сцене со съемками в кино.
- Я только и делаю, что терплю это. Иногда даже сама «продаю» артистов в кино. Вот приехал один бедный молодой актер из Ростова. В театре много не заработаешь, а ему же надо квартиру снять, покушать. Вот я его в кино и протолкнула. Я терпеливая, только это не должно мешать репетициям в театре. Так работают Елена Яковлева и Чулпан Хаматова. Кроме всего, Лена была еще и ведущей на телевидении, вела программу «Чего хочет женщина» (сейчас ее уже закрыли). С ней никогда не было проблем. Она очень яркая талантливая актриса. Ночью снималась в сериале, днем бежала на телевидение, а вечером свежая приходила в театр. А как она играет в «Грозе»! Но главное, Лена никогда не дала мне повода волноваться, что может сорвать репетицию из-за съемки. Она никогда не ставила театр в зависимость от своего съемочного графика. Вот это и есть профессионализм и корректность.
- Но с известной актрисой Еленой Кориковой вам все-таки пришлось расстаться. Говорят, она «поплатилась» театром за съемки в сериалах…
- Ситуация с Леной нетипична для нашего театра. Корикова оказалась в нужное время в нужном месте. Когда Чулпан Хаматова ушла в декрет, Корикова прекрасно заменила ее в спектакле. Потом Чулпан вернулась на сцену, а Лена начала очень много сниматься в кино, пропускать репетиции. Она стала героиней глянцевых журналов и светских хроник, а это уже с театром не связано, это для меня другая планета. Поэтому с Леной пришлось расстаться.
- Любимцы в театре у вас есть?
- Моими любимчиками в театре становятся те, кто имеет внутренние приоритеты, которые я ценю. А таких актеров много. Раньше моим любимчиком был Константин Райкин. Ко мне его привел отец и сказал: «Из своих рук в ваши отдаю». Марина Неелова — просто МОЯ актриса. Она очень давно играет в театре главные роли. Ее не раз «приписывали» мне в родственники, а однажды на гастролях я сама слышала, как за кулисами не знающие меня люди шептались, что Волчек — это муж Нееловой, потому она и играет главные роли. Сейчас у меня в любимцах Чулпан Хаматова. Она просто солдат в театре, фанат! Никогда не снимается в ерунде.
- Вы уже почти 35 лет руководите популярным московским театром. Это не совсем женская работа. Часто приходится проявлять силу характера, быть жесткой?
- Режиссер в театре — обидчик. Ведь приходится распределять роли, ставить спектакли. Всегда кто-то остается недоволен. Ни один актер не скажет, что он хуже Смоктуновского. Поэтому диктатура в театре просто необходима. Я пытаюсь «наставлять на путь истинный» мягко, но категорично. Мне кажется, что жесткость иногда очень зажимает артиста, мешает ему раскрыться.
- Вас считают сильной женщиной. Когда вы в последний раз плакали?
- Я сильная?! Просто я сумела всех в этом убедить. А плачу я часто. Ведь легче всего реагировать слезами на любую несправедливость по отношению к себе или близким людям. На работе же я держусь молодцом, слабости себе не позволяю.
- Ваши мечты сбылись — вы многого достигли. О чем еще мечтаете?
- У меня только одна мечта — чтобы театр жил, сколько ему отпущено. Я понимаю, что он не может существовать долго без свежей крови. Надо уже передавать эстафету, пока ноги бегут и рука держит, пока на бегу еще можешь чему-то научить…
513
Читайте нас у Facebook
