Александр баранивский: «в нашем селе было принято выпасать свиней. Поэтому мне приходилось вставать в пять утра и гнать хрюшек на луг»
«Считайте: ввезли 300 тысяч тонн сахара-сырца — положили в карман 150 миллионов долларов!»
- Александр Петрович, куда же все-таки делся сахар: его стали меньше производить или больше есть?
- Сахар никуда не делся. По нашим данным, к 1 августа было свыше 540 тысяч тонн сахара украинского производства. Потребляем мы в среднем 150 тысяч тонн в месяц, следовательно, в сентябре сахар тоже будет. Но кое-кому захотелось ввезти в Украину 300 тысяч тонн сахара-сырца, причем без налога на добавленную стоимость, без оплаты таможенной пошлины. Таким образом, «заработать» только на одной тонне такого сахара можно 500 долларов. Вот и считайте: ввез 300 тысяч тонн сахара-сырца — положил в карман 150 миллионов долларов!
- Вы знаете, кто за этим стоит?
- Ирония судьбы в том, что инициаторы пикетов, выставленных в знак протеста против высокой цены на сахар, сами же и организовали его дефицит. Сначала пытались через парламент провести решение о ввозе сырца, стремясь преподнести его так, как будто все это делается «по просьбам трудящихся». Парламент на это не пошел, тогда стали искать другие схемы. Шесть основных компаний-»держателей» сахара стали поднимать оптовые цены. Если бы повышали розничные цены, тогда можно было бы завозить сахар-сырец, что называется, легально, — со всеми сборами и налогами. А где тогда брать навар?
- Кстати, ваша супруга уже сварила варенье? И по какой цене она покупала сахар?
- Да по такой же, как и все. А варенье у нас в семье действительно любят. Между прочим, на днях я заходил в два гастронома в центре столицы, разговаривал с продавцами — в магазинах сахар продают уже по 3,30, а к сентябрю он будет еще дешевле. На одесской трассе тоже недавно видел сахар по 3,80. И это при том, что завезенный сахар-сырец еще не дошел до потребителя, а уже начался сезон переработки свеклы нового урожая.
- Не раз доводилось слышать от людей, что тростниковый сахар по своему качеству уступает нашему…
- Действительно, из него даже самогонки нормальной не выгонишь. Да и на вкус он не такой сладкий, как отечественный. И прав был г-н Червоненко в том, что практика ввоза импортного сахара может угробить нашу сахароварную промышленность. Я не против импортного сахара, но ввозить его надо с соблюдением законности, выплачивая все налоги. Ведь все заводы по переработке сахара у нас находятся в сельской местности, в отрасли занято 1,5 миллиона человек. Если ввозить сахар-сырец, тогда нужно принимать политическое решение о ликвидации отрасли и изыскивать средства для того, чтобы обеспечить всех этих людей работой. Создание же только одного рабочего места стоит 40 тысяч долларов! Готова к этому Украина? Нет. Тогда о чем речь? А то может получиться так, как это уже было, когда нас в свое время поставили на колени в связи с принятым решением о ввозе куриных ножек: первую партию ввезли по мизерной цене, уничтожив тем самым на корню отрасль, а потом подняли цены на курятину. После этого народ, ясное дело, уже не увидел дешевой курятины!
«Цена, по которой хлебозаводы сейчас скупают зерно, — это гарантия того, что цены на хлеб и муку не поползут вверх»
- В последнее время в прессе активно муссируется версия о причастности Петра Порошенко к сахарному скандалу…
- Это полнейшая ерунда. Я недавно был на поле Алексея Ивановича Порошенко, отца секретаря СНБОУ. Только с одного поля он планирует собрать 800 центнеров свеклы! Порошенко-старший озадачен: куда девать такое количество сахара? Причем по себестоимости он ничуть не дороже того, который ввозится. Так что я в «сахарной схеме» не вижу участия семьи Порошенко. Меня удивляет то, что именно Министерство экономики выступило инициатором ввоза сахара-сырца! И это при том, что есть решение парламента о запрете ввоза подобной продукции в Украину.
- Из уст Юлии Тимошенко неоднократно звучало слово «саботаж». А мы из истории знаем, как после 1917 года поступали с саботажниками. Что же нужно делать сейчас, чтобы не было проблем с зерном и другими продуктами?
- Закон о поддержке сельхозпроизводителя предусматривает создание Аграрного фонда. То же Минэкономики блокировало его формирование, нам с трудом удалось отстоять фонд. По закону в Аграрном фонде должно быть про запас 180 тысяч тонн сахара. И когда возникают такие сезонные перепады, то на рынок выбрасывается необходимое количество товара. Кстати, это должен был сделать Госрезерв, но решение о вбросе на рынок сахара блокировалось кем-то в течение 40 дней. Все специалисты знают, но народу я скажу, что Госрезерв подчиняется Минэкономики.
- В связи с подорожанием бензина, минудобрений не получится ли так, что автоматически поднимется цена и на зерно, и на муку, и, в конечном итоге, на хлеб?
- С нашими «специалистами» ничего нельзя гарантировать. Но та цена, по которой хлебозаводы сейчас скупают зерно, является гарантией того, что цены на хлеб и муку не поползут вверх.
- Александр Петрович, вы очень рано (в 22 года) стали председателем колхоза в своей родной области. Скажите, а бывали у вас такие ситуации, когда из-за накопившихся проблем хотелось все бросить и уйти, как вам недавно советовал сделать Сергей Терехин?
- Мне кажется, вокруг Терехина сейчас сгустилось гораздо больше ситуаций, когда нужно все бросить. История еще даст оценку его деятельности, в том числе и в связи с сахарной проблемой. Мне же не привыкать к трудностям, у меня в жизни был непростой путь. Но всегда решал свои проблемы, еще и за людей заступался, всю жизнь работая на руководящих должностях. Зато потом приходит ни с чем не сравнимое ощущение счастья, что ты выстоял, не свернул с дороги. Конечно, министерство — самый сложный участок на моем жизненном пути. Но даже скептикам пришлось признать, что Министерство аграрной политики за шесть месяцев показало лучшие результаты.
- Извините, но люди видят то, что лежит на прилавках. Все говорят, что куда-то исчезла курятина…
- А почему не говорят о том, что у нас с 1990 года до 2004 года поголовье крупного рогатого скота уменьшилось с 25 до 6,5 миллиона? То же самое произошло и с поголовьем свиней. Это последствия неудовлетворительной работы предыдущих правительств. Как раз производство курятины возросло. Но это, может быть, не очень заметно на фоне резкого снижения объема других видов мяса. Кроме того, доходы у людей все-таки сейчас выше, они стали меньше употреблять хлеба, а больше — мяса, в том числе и курятины. Поверьте, министерство делает все для того, чтобы до конца этого года снять проблему импорта мясных продуктов. Для такой страны, как Украина, стыдно импортировать мясо.
- Александр Петрович, насколько ваши детские мечты совпали с тем, чего вы достигли в своей жизни. Вряд ли вы, простой сельский хлопчина, мечтали стать министром?
- О посте министра действительно не думал. Но меня всегда занимал вопрос: как улучшить качество жизни людей, особенно в селе? Детские мечты всегда искренние, не испорченные жизнью. А поскольку вся моя жизнь связана с селом, то меня всегда поражала разница в уровнях жизни городских и сельских жителей. Было очень обидно за селян. К сожалению, и по сей день мало что изменилось. Мне же хотелось, чтобы село всегда звенело детскими голосами, я ведь вырос в многодетной семье.
«Сын живет в селе — он вообще не воспринимает городской жизни»
- Александр Петрович, насколько романтичной была история вашего знакомства с будущей женой?
- На выпускном вечере своего младшего брата я ее увидел в первый раз, она была тогда десятиклассницей. А я как раз после армии пришел. Были танцы, мы все вместе танцевали. Но, каюсь, свою будущую жену тогда, может быть, не очень всерьез воспринял. А чуть позже я получил от нее письмо. Оно меня заинтриговало — кто же это мне написал? Поэтому поехал еще раз на нее посмотреть. Потом начали встречаться, а затем и поженились. Мне было 23 года, я уже был председателем колхоза, а она — только-только школу закончила. Вот и живем вместе по сей день.
- Как вам удалось, кстати, на протяжении стольких лет сохранить один брак, ведь в политических кругах сейчас модно менять жен на более молодых?
- Мы с женой, наверное, как и все, переживали разные периоды в совместной жизни. Но в нашей семье так повелось, что все, как говорится, «тримаються купи». И потом, у нас двое чудесных детей, вся родня тоже поддерживает между собой очень тесные отношения. В таких семьях не разводятся! На эту тему у меня как-то был разговор с одним моим хорошим знакомым. Он мне как-то в шутку сказал, что сколько ни женись, но всегда так получается, что каждая последующая жена всегда хуже предыдущей!
- К слову, скажите, а почему ваши дети решили остаться жить в селе? При папе-министре, казалось бы, они должны рваться в столицу.
- Дочь живет в Одессе, по специальности она медик. Дело в том, что она училась в Одессе и там же вышла замуж. А сын действительно живет в селе — он вообще не воспринимает городской жизни, наверное, мои гены передались. Он владеет небольшим кафе и очень доволен своей жизнью, в столицу переезжать не собирается. С удовольствием обрабатывает свой огород. Когда я предлагал ему переехать в Киев, чтобы нам с женой веселее было — ведь там уже внук растет, — он категорически отказался.
- Александр Петрович, люди говорят, что вы знаете наизусть чуть ли не весь «Кобзарь» Шевченко. Это правда?
- Люди, как всегда, преувеличивают. Знаю наизусть многое из «Кобзаря», но не все, конечно! Просто я очень люблю все связанное с Украиной. Так меня воспитали. Мы каждый год ходим с семьей на могилу Тараса Шевченко и в Почаевскую лавру — это у нас святое. Мы из тех, кто не сможет жить за границей.
«Я не волк-одиночка, у меня очень много друзей»
- А какие еще увлечения у вас есть в жизни, кроме, скажем так, украинистики?
- Я очень люблю автомобили, люблю сидеть за рулем. С удовольствием хожу на охоту, хоть сейчас это не очень приветствуется Президентом. Мне нравится не столько сама охота, а, как говорится, процесс — встречаемся с друзьями, делаем шашлык, выпиваем по чарочке. Словом, посидели, поговорили, все очень душевно.
Я не волк-одиночка, у меня очень много друзей, люблю компанию. Поэтому когда говорят, что у политика не может быть друзей, то мне это непонятно. И политик должен оставаться в первую очередь человеком. А если ты нормальный человек, то у тебя и друзья есть нормальные, а не только «нужные люди».
- Вы еще сказали, что любите автомобили. А какая машина у вас сейчас?
- Ну, сейчас я езжу на служебной, это «Мерседес», но ему уже 10 лет, не новый! Своего авто у меня нет, да он мне и не нужен. Если куда-то необхо-димо выбраться не по работе, то беру машину у сына.
- Александр Петрович, в последнее время пошло такое поветрие — журналисты выясняют жилищные условия членов правительства. Скажите, а у вас как с жилплощадью?
- Честно говоря, я вообще не воспринимаю, когда министры или высокопоставленные чиновники начинают плакаться, что у них проблемы с зарплатой или жильем. Ну нельзя же так «дурити людей»! У всех министров нормальные условия, дай Бог, чтобы у всех были такие! Кроме того, кто больше всех жалуется на жизнь, тот на самом деле мог бы за свой счет построить еще лучшие дома, чем те, где «приходится» жить. Я же, еще будучи народным депутатом, получил квартиру. Так что жаловаться не на что — нормальная квартира.
- Александр Петрович, вы из многодетной семьи. Скажите, было в родительском воспитании что-то такое, что вы привили потом своим детям?
- Нас было восемь детей в семье, я — седьмой. На сегодняшний день нас, живых, осталось только четверо. Родители всю жизнь прожили в селе, к тому же отец последние лет тридцать работал комплексным бригадиром. Не могу сказать, чтобы родители были уж очень строгими, они по-своему были справедливыми и воспитывали нас в определенных рамках. Например, летом в пять утра, еще с росой, мы пасли свиней. В нашем селе так было принято, что свиньи не ходили где попало — их специально выпасали. А при таком «режиме» ни с пацанами в футбол не погоняешь, ничего такого… Да еще приходилось три километра ходить пешком в школу, причем дорога вела через лес. Там зимой было снега почти по пояс. Поэтому первыми шли и протаптывали весь этот снег восьмиклассники, потом семиклассники, и так далее. А мы, малышня, уже в самом конце — по проторенной тропинке. Когда переходил во второй класс, то на этой снежной дорожке ты перемещался вперед на одного человека, и так пока не доходил до тех, кто сам протаптывает. Значит, ты уже взрослый!
Кроме того, мы своих родителей называли на «вы». Мои дети уже не говорят мне «вы»… До сих пор в селе осталась хата моих родителей. Там никто не живет, мы ее бережем как память, как семейное гнездо, поэтому и продавать не собираемся. Вырученные за нее копейки не заменят памяти о родителях. И люди там удивительно душевные: мамы моей уже нет второй год, и, что называется, веник со двора не пропал. Вот как они себя уважают! До сих пор помню, что в нашем селе лучшим замком был веник или палочка, которыми подпирали дверь. Значит, хозяев нет дома — и никто не зайдет!
267Читайте нас у Facebook
