«иконостас, который отдали нашему больничному храму, встал сантиметр в сантиметр — как будто мы специально заказывали его мастерам», -
14-летний паренек из Луганска, больной тяжелой формой гемофилии, уже не мог ходить: из-за частых кровоизлияний у него был полностью поражен коленный сустав. Володе грозила пожизненная инвалидность. Помочь могла только сложная операция — артропластика сустава…
- Я и сейчас, спустя 20 лет, помню эту операцию, — говорит руководитель клиники хирургической гематологии и гемостазиологии Михаил Суховий. — После нее мальчик смог стать на ноги в полном смысле слова. Он адаптировался к жизни, что редко, увы, случается с пациентами, страдающими гемофилией. Oкончил университет, сейчас преподает иностранный язык в одном из луганских вузов. Видимся мы с ним регулярно — Владимир приезжает в нашу клинику на осмотр. И в больничный храм, конечно, заходит. Он, кстати, человек верующий.
Это уточнение не случайно для самого врача. Михаил Викторович — единственный в Киеве доктор медицинских наук, принявший сан священника. Трижды в неделю — по средам, субботам и воскресеньям — он меняет белый халат на облачение священнослужителя. Служба проходит в храме на территории киевской городской больницы Ь 25, в здании которой находится хирургическая клиника Михаила Суховия. Мы беседуем с врачом в его рабочем кабинете.
Только после личного вмешательства министра здравоохранения верующий абитуриент стал студентом
- Михаил Викторович, говорят, будто вы здесь исповеди принимаете…
- Нет, в кабинете я больных принимаю, а не исповедую. Все таинства и требы совершаются в храме. Двое молодых священников — они живут рядом с больницей — помогают в рабочее время, когда я просто физически не могу быть одновременно в операционной и в храме.
- Вы ведете миссионерскую работу среди больных?
- Настолько, насколько это позволяет моя профессия. Если пациент — человек верующий, просто могу напомнить, что его молитва и просьба к Богу поможет мне как врачу. А вот проповедовать в храме — это уже моя прямая обязанность как священника.
- Знаете, бытует мнение, что медики, особенно хирурги, — закоренелые атеисты и прагматики.
- Может быть, в силу профессиональной занятости многие мои коллеги и не посещают храм. Но, тем не менее, верят в Бога и верят в человека, который есть образ Божий. Среди хирургов я никогда не встречал лицемеров или циников. Ведь сострадание и любовь к ближнему — движущая сила хирургии.
В детстве Михаил Суховий с родителями, глубоко верующими людьми, жил в Киево-Печерской лавре (в то время здесь часть строений была отведена под жилье) и не раз общался с паломниками. Как-то старец Иоанн из Почаева, узнав об интересе мальчика к медицине, сказал ему: «Хочешь во внутренностях людских копаться? Будешь копаться… »
Проходной балл в Киевский мединститут, вспоминает Михаил Викторович, он получил с третьей попытки. Но вскоре его вызвали в ректорат и в присутствии секретаря приемной комиссии спросили про отношение к Богу. Ответил: верующий. Предупредили, что решение приемной комиссии будет объявлено позднее. В списках зачисленных он себя не увидел. И только после личного вмешательства министра здравоохранения в 1967 году все-таки стал студентом… Уже будучи доктором медицинских наук, поступил в киевскую семинарию и четыре года назад стал священником. А вскоре при больнице открылась церковь в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всецарица» (»Пантанасса»).
- Как удалось построить церковь? — интересуемся у доктора.
- За счет благодарных пациентов. Среди них было несколько состоятельных людей, которые хотели чем-то помочь больнице. Я предложил такой вариант помощи. Трудами двенадцати человек удалось реконструировать под храмовый комплекс — храм, колокольня и крестильня — старые полуразрушенные складские помещения на территории больницы. Очень поддержали нас главврач больницы Михаил Валюк, начальник городского управления здравоохранения Роман Макомела, депутат Киевсовета Михаил Салюта, проректор Национального медицинского университета Владимир Мишалов.
Когда помещение было реконструировано, встал вопрос об иконостасе — это ведь одна из главных принадлежностей храма. Стали искать, и выяснилось, что несколько лет назад в Киево-Печерской лавре проходила выставка, после нее остался иконостас. Его и отдали нашему храму. Когда мы забирали его, очень волновались. Ведь иконостас делался не для нашего помещения. Как нам удастся его разместить? А он встал… сантиметр в сантиметр! Как будто мы специально заказывали его мастерам.
- Жена одного пациента рассказала нам, что ее муж, прогуливаясь по больничному парку в спортивном костюме и тапочках, постеснялся зайти в храм в таком домашнем виде.
- Ну и напрасно побоялся. Храм для того и построен, чтобы больные могли заходить туда в любой одежде. Душа человеческая по своей природе — христианка. Даже если человек не знает особых правил поведения в храме, это не препятствие, когда есть желание познать Бога. Иногда возмущаются: вот, дескать, знакомый был коммунистом, а тут вдруг стал верующим и свечку держит — врет он все. Это неправильно. Каждый из нас может изменить мнение и мировоззрение. В этом и состоит свобода человека.
«Где гарантия, что чудо не произойдет?»
Доктору Суховию довелось прооперировать свыше тысячи пациентов с нарушениями свертываемости крови. Его докторская диссертация посвящена профилактике и лечению поражений опорно-двигательного аппарата у больных гемофилией. При этом врожденном заболевании у человека от малейших ушибов происходят кровоизлияния, постепенно разрушающие крупные суставы и кости. От костылей и каталки больного нередко могут избавить сложные операции. Но, как ни горько это звучит, все усилия хирургов окажутся напрасными, если пациент не будет постоянно получать жизненно необходимые ему препараты — факторы свертывания крови 8 и 9 либо криопреципитат.
- В Украине крайне мало производится даже самого простого неочищенного препарата — криопреципитата, 10-15 процентов от необходимого, это капля в море, — с болью говорит Михаил Суховий. — А без них пациент может погибнуть от самой небольшой травмы или операции — например, удаления зуба. Гемофилия — редкое наследственное заболевание. Всего в нашей стране около трех тысяч таких больных, а в Киеве — чуть больше 200. Но даже эти люди не обеспечены лекарством. В нашей клинике мы разработали программу лечения с расчетом дозы препаратов для разных форм гемофилии. Но эта программа соблюдается только при операциях. А профилактическое лечение требует частого, если не ежедневного, то хотя бы еженедельного введения препарата. Это реально избавит больных от инвалидности и страданий…
- Михаил Викторович, сейчас все чаще обсуждают тему «легкой смерти» — эвтаназии. Как вы к ней относитесь?
- Очень давно со мной был такой случай. У одного пациента наступила клиническая смерть. Ему смогли восстановить сердечную деятельность и в течение месяца держали на аппарате. А я, в то время молодой анестезиолог, следил за его состоянием. Однажды на обходе кто-то из доцентов бросил: «Да выключи ты этот аппарат, не мучь человека». Я как исполнительный врач уже потянулся к кнопке. Но присутствующий при этом известный профессор Макар Петрович Черенко (к сожалению, ныне покойный) сказал: «Подожди, пусть сам доцент и нажмет!» Я до сих пор благодарен ему. Один человек не вправе прервать последнюю связь с жизнью другого человека, это не по христиански. Известны случаи, когда через несколько месяцев к таким, казалось, безнадежным пациентам возвращалось сознание. Где гарантия, что чудо не произойдет?
299Читайте нас у Facebook
