«курсанту военного училища василию сталину первый завтрак приносили в комнату, а второй — на летное поле»
Перед Василием Сталиным преподаватели училища пресмыкались
- Спецгруппу новичков, самым важным в которой был сын Сталина Василий, распределили по эскадрильям, поселив со всеми курсантами в двухэтажной казарме, — вспоминает Петр Киндяков. — Василия же из соображений безопасности разместили в отдельной комнате при штабе, который постоянно охранялся. На двери комнаты Сталина висела табличка: «Здесь жила и работала Полина Денисовна Осипенко, Герой Советского Союза». 18-летний Вася был рыжий, небольшого роста, средней комплекции. В дневное время охранник ходил за ним в открытую. В курсантской столовой Сталин почти не питался, первый завтрак ему приносили в комнату, второй — доставляли на летное поле.
Каждая эскадрилья делилась на две группы. Если на обычную летную группу из 8-10 человек полагалось три самолета — учебный, переходный и боевой, то столько же машин было в распоряжении Василия Сталина. Летного времени на группу в день — пять часов, и Сталин один налетывал столько же. Летал он хорошо, потому что много времени проводил за штурвалом машины. В конце дня курсанты под руководством техника заводили самолеты в ангары, вытирали масло, грязь. Василий этого не делал и сразу шел в класс на учебу. Читал урок ему персонально начальник цикла или старший преподаватель. Рядовые преподаватели не занимались его обучением.
Курсант Сталин был на виду, я хорошо помню такую сцену. В один из вечеров с женой и сыном пошли в летний кинотеатр. Зал полон, вдруг слышим, шумок: «Сталин, Сталин… » По проходу идет Василий. Подходит к передней скамейке, где сидит замначальника школы по летной подготовке майор Матвеев с женой, хлопает его по плечу и быстро отходит в сторону. Майор оборачивается — сзади никого нет. Василий опять его по плечу и — в сторону. Потом третий раз. Происходит это на виду у всего училища. Матвеев, заметив Василия, вскочил, предложил сесть между собой и женой. Сталин уселся, достал папиросы, угостил жену майора, предложил закурить майору, и… начался фильм.
- Другие «звездные» курсанты тоже позволяли себе подобные панибратские отношения с офицерами?
- Нет. А Василий вел себя так потому, что перед ним пресмыкались. Через некоторое время я увидел его во второй эскадрилье и поинтересовался у коллеги, в чем дело. Тот ответил, что слухи об особых условиях, созданных в Каче для Василия, якобы дошли до его отца, который распорядился перевести сына в обычную эскадрилью. Но три самолета и отдельное летное поле за ним оставались до конца учебы. Перед выпуском Сталин, единственный из курсантов, получил двухместный истребитель, чтобы летать с инструктором и уверенней чувствовать себя в воздухе.
- В то время, когда Василий учился в Каче, по всей стране шли активные репрессии. Была ли в училище атмосфера страха и доносительства?
- Контроль, конечно, был за всем летным составом, но мы этого особо не ощущали, общались между собой свободно, отмечали дни рождения, правда, довольно скромно. На Каче спиртное не продавали, но купить его в татарских селах или привезти из Севастополя можно было. Хотя на тех, кто позволял себе выпить даже пиво, командование смотрело косо.
Звание полковника сын вождя получил в 21 год
- Чем запомнились дети других руководителей страны?
- Это были замечательные парни, — продолжает Петр Игнатьевич. — Тимур Фрунзе был старшиной обычной летной группы из 8-10 человек. Высокий, симпатичный, стройный. Однажды во время сильного дождя я увидел, как через поле идет Тимур. Спрашиваю: «Курсант Фрунзе, вы почему здесь? Вам же в поле повезли палатки». А он: «Это для маменькиных сынков. Мы с дядей не в таких переплетах бывали». «А кто же ваш дядя?» — интересуюсь. «Климент Ефремович Ворошилов». Потом я узнал, что после смерти Михаила Фрунзе в 1925 году его сына забрал в свою семью Ворошилов.
Запомнился сын видного партийного деятеля Емельяна Ярославского. Тоже большого роста, крепыш. К нему чуть ли не ежемесячно мама приезжала, а посылки приходили каждую неделю. Вечно ходил с карманами, набитыми конфетами. Весной 1940-го всех этих ребят выпустили из училища лейтенантами, с двумя «квадратами» в петлицах.
С началом войны училище перебазировали в Саратовскую область в город Красный Кут. Там как раз происходило выселение немцев Поволжья, обживавших эти места со времен Екатерины II. Людей на быках, повозках, верблюдах вывозили на станции, сажали в товарные вагоны и отправляли в Казахстан и Сибирь. А мы вселялись в их жилища. Меня поражало, что немцы, бросая дома, не разбили ни одного стекла в окнах, ничего не разрушили.
Время было тяжелое, курсантам не в чем было ходить на занятия. Так они лазили по чердакам, находили старую обувь и пользовались одной парой на несколько человек. Утром курсанты в галошах переносили через лужи тех, кто без хорошей обуви. Электричества не было, на столах стояли светильники из гильз. Бензина для самолетов не хватало. Курсанты после полетов ходили по полю, собирали топливо, приносили в столовую, чтобы приготовить еду. Учили мы их по сокращенной программе, полгода — и на фронт или в запасные полки.
Однажды приехал Василий Сталин отбирать летчиков для фронта. Он уже был полковником, получил это звание в 21 год. Все побывавшие на войне «качинцы», к слову, стали Героями Советского Союза. Всего за училищем «числится» до 300 Героев и 12 дважды Героев… В 1978 году я побывал в Казани на могиле Василия Сталина. Помню надпись на камне: «Джугашвили Василий Иосифович. 24 марта 1921 года-19 марта 1962 года».
«Вася мог любого уговорить выпить»
Полковник запаса Анатолий Король в 1939-1940 годах учился в Каче с сыном Иосифа Сталина.
- Василий старше меня на полгода, — рассказывает Анатолий Король. — Общались, в футбол играли. Он всегда в нападении, а я в нападении и полузащите. Вася был хорошим парнем, вспыльчивым, правда, но отходчивым. Высокомерия с его стороны я не замечал, но он был сильно избалован. Когда в училище произошло ЧП (во время учебных полетов разбились три курсанта и полковник из политотдела школы), начальник школы комбриг Иванов собрал всех и, разбирая ошибки, сказал: «Товарищи курсанты, говорят, что авиация опасна для жизни. Но если бы она была опасна, то товарищ Сталин Иосиф Виссарионович никогда бы не разрешил своему сыну учиться в нашей школе». Об авариях и привилегированном положении Василия стало известно самому Сталину. Васю назначили старшиной второй эскадрильи и переселили из отдельной комнаты в общую казарму. Правда, вскоре, как старшину, перевели в комнату на четверых человек.
Школу Василий окончил на отлично, получив звание лейтенанта. А я стал младшим лейтенантом. К местам назначения — я в Оршу, он в Люберцы — ехали в одном вагоне. Прощаясь, Сталин сказал: «Ну, Король, не забывай, что я в 16-м полку. Будешь в Москве, заезжай». У нас сложились очень хорошие отношения. Правда, до войны больше не увиделись. А затем встречались еще пять раз.
- Расскажите, пожалуйста, об этих встречах подробнее.
- В 42-м во время вынужденной посадки в лесу меня выбросило из кабины самолета, от ударов о деревья я покалечил лицо и руку. Когда долечивался в Москве, у меня украли все документы. Знакомый по Каче посоветовал обратиться к Василию, он был тогда главным инспектором ВВС. Позвонил и услышал в ответ: «А, Король! Давно не виделись, приезжай». Васин адъютант провел меня к полковнику Сталину, тот меня обнял, говорит: «Поехали на Центральный аэродром».
Сели в машину, Вася за рулем. На аэродроме я остался в машине, Василий направился к своему красному истребителю «Як». Погода была пасмурная, нелетная. Но Сталин был хулиган в этом смысле. Полетел в сторону сталинской дачи, и начал там «закручивать» восходящие «бочки». Но минут через тридцать вернулся. Оказалось, конструктор Яковлев увидел в небе красный самолет, понял, кто в нем сидит, и передал по радио: «Батя на даче! Вася, тикай!» Василий отца боялся и без разговоров вернулся. Сталин тогда его не заметил. Когда вернулись в штаб, Василий распорядился, чтоб мне выдали документы о назначении в 12 гвардейский полк на Центральном аэродроме на должность командира звена.
Где-то через месяц в этот же полк прибыли Степан и Алексей Микояны, сыновья члена Политбюро Анастаса Микояна и племянники авиаконструктора Артема Микояна. Алексей, как и я, был старшим лейтенантом, Степан Микоян — капитаном. У братьев был фотоаппарат, большая по тем временам редкость, и они при каждом удобном случае всех фотографировали. Еще со мной служили старший лейтенант Александр Щербаков, сын первого секретаря Московского горкома партии; старший лейтенант Булганин, сын заместителя председателя Совнаркома; старший лейтенант Иванов, воспитанник Климента Ворошилова, зампредседателя Совнаркома СССР. Все они были хорошие люди и пилоты, много летали.
В июле 43-го, будучи в Москве, я встретился с Василием Сталиным в ресторане «Арагви», это был любимый ресторан летчиков. «Завтра улетаю на фронт, — прощаясь, сказал Вася. — Я теперь снова командир полка».
В октябре я прилетел в Москву на замену двигателя, и на несколько дней меня отправили в дом отдыха. Там же был Вася со своими товарищами, тоже на краткосрочном отдыхе. «Налейте ему коньяка», — велел он, увидев меня. А я коньяк терпеть не могу, стал отказываться. Но Вася кого хочешь мог заставить. Пришлось выпить. Утром он с товарищами снова уехал на фронт.
В последний раз мы встретились в 47-м, когда Василия назначили заместителем командующего ВВС Московского военного округа. Истребительная авиационная дивизия, которой командовал полковник Василий Сталин, участвовала во взятии Берлина и была отмечена в приказе Главкома Иосифа Сталина от 2 мая 1945 года. Став командующим ВВС, Василий провел 18 парадов над Красной площадью и лично выводил самолеты. Я горжусь, что мне довелось учиться и общаться с таким человеком.
1220Читайте нас у Facebook
