Следователь по особо важным делам генпрокуратуры украины галина климович: «бывший обвиняемый подарил мне ожерелье из… 21 черепа»
Эта женщина расследует заказные убийства в Одессе и уже более трех лет живет под охраной. Она стала первой женщиной-следователем по особо важным делам после обретения Украиной независимости. Да и сейчас таких всего две. Когда на Галину Климович в Одессе готовилось очередное покушение, коллеги чуть ли не насильно «вытолкали» ее на пару дней в Киев. В столице корреспондент «ФАКТОВ» и пообщалась с ней. В 2002 году следователь чудом осталась жива, когда в Одессе у подъезда дома, где она жила, на воздух взлетела ее машина, под которую заложили взрывчатку (мощность заряда составляла килограмм тротила). Г. Климович расследовала тогда дело по группировке Василия Марьянчука. Недавно сотрудники СБУ задержали троих подозреваемых в подготовке нового покушения на нее. Не исключено, что задержанные были причастны и к взрыву машины.
«Киллеры очень сентиментальны, пишут стихи и часто бывают выходцами из благополучных семей»
-- Свое первое серьезное дело я хорошо помню. Оно расследовалось в одном из райцентров Узбекистана, -- начала свой рассказ Галина Климович. -- Подсудимый Айвезов -- двухметровый таджик, жуткий, как Кинг-Конг. Он был очень крупным криминальным авторитетом. Он лишь глянул на меня свысока, и я сразу призналась, что я -- начинающий следователь и он вправе от меня отказаться. Но Айвезов ответил: «Нет. Попробуем… ». Я работала с ним в изоляторе временного содержания, размещавшемся в горотделе. Три месяца таскала ему на допросы из магазина булочки и кефир, которые он с трепетом поедал. Когда дело должно было направляться в суд и я пришла к Айвезову в последний раз, произошла такая сценка: он щелкнул пальцами, открылась дверь, вошел замначальника ГОВД с большим подносом в руках. На нем гора восточных сладостей, икра и деликатесы. Я в недоумении смотрела на это изобилие, а Айвезов объяснил: «Я никогда в жизни не пил кефир!».
Я тогда пошутила, мол, будете жаловаться в суде, что я «выбивала» из вас показания, била пепельницей по голове. Потом этот угрюмый великан требовал в суде, чтобы вызвали следователя -- то есть меня, чтобы я удостоверилась, что он меня никак не оговаривает. Его приговорили к 10 годам лишения свободы. Я, кстати, всегда была резким противником «выбивания» показаний. Для чего же тогда интеллект дан? Мозгами надо работать. Применить физическое насилие -- это показать свою слабость и расписаться в бессилии.
-- Положена ли охрана женщине-следователю во время следственных действий?
-- Отнюдь. А ведь если такой Кинг-Конг захочет, легко схватит за горло. В некоторых случаях я специально надеваю форму, хотя вообще-то не очень люблю ее носить. Женщина-следователь намного круче, добросовестнее, усидчивее, чем следователь-мужчина. Как правило, у женщин к аналитическому складу ума добавляется женский шарм. Для нас очень важно не стать мужеподобной и всегда держать марку. Часто я замечала, что мои «подопечные» старались выглядеть на допросах аккуратнее, опрятнее, лишний раз побриться. Я проживаю жизнь каждого своего подследственного и заметила, что чаще всего корни того, что побудило человека к преступлению, кроются в его детстве. Кроме того, я заметила, что чем жестче человек с окружающими, тем он ранимее. Например, киллеры очень сентиментальны, многие из них пишут стихи, являются выходцами из благополучных семей -- педагогов или врачей. Как-то я работала с киллером, который, как выяснилось, в детстве очень хотел стать футболистом, но его по какой-то причине отбраковали. В итоге у него сформировалось сознание своей неполноценности. И когда в нежном юношеском возрасте он столкнулся с бандитом, который убедил его, что убийство -- очень мужской поступок, он пошел на это, чтобы самоутвердиться. Он мне признался, что в первый раз дрожали руки, когда он на курок нажимал, а потом… досамоутверждался до того, что убил восемь человек.
-- Проходят ли женщины-следователи какую-то специальную физподготовку?
-- Прокурорские -- нет. Хотя я умею стрелять. Честно говоря, когда-то, по молодости, я упросила, чтобы работники милиции взяли меня на задержание, но после этого зареклась. Ситуация была настолько серьезной, что меня впопыхах затолкали под машину, чтобы не попала под шальную пулю и не мешала. Так что, романтика романтикой, а работа работой: задержанием, в том числе и с применением оружия, занимаются специальные оперативные службы. И делают это профессионально. Зато я могу за 6--8 часов довести человека «до самого углового пунктика». Как было, например, с предыдущим моим делом по банде Десятника. В Житомирском СИЗО мы проговорили с ним за кофе и сигаретами с 9 утра до 9 вечера, после чего из него посыпались признания, как из рога изобилия. Он сразу «отдал» мне шесть эпизодов, а потом еще 60 явок с повинной, 131 преступление. На скамье подсудимых оказались 20 человек. Этот Десятник шел через такую ломку! О себе он был готов рассказать все что угодно, чтобы начать жизнь с нуля. Но о других… Я же ему объясняла, что полуправды не бывает. На суде, когда 20 человек плевали в его сторону, он вел себя очень мужественно.
Мои коллеги-мужчины считают, что даже самые закоренелые преступники гораздо быстрее сознаются в содеянном именно женщине-следователю. И тут срабатывает не только женское обаяние, но и наработанное годами имя. То, что уголовники называют «честный мент». Имею в преступном мире своеобразный авторитет. Когда-то один из старых воров сказал, что у меня никогда не будет неприятностей с представителями старого воровского мира, где еще существуют свой кодекс чести, так называемые «понятия» -- только с новой порослью и… правоохранителями. К сожалению, занимаясь «бандитскими» уголовными делами, часто сталкиваюсь с коррумпированностью в силовых структурах.
«Стоимость убийства в банде колебалась от 10 до 50 тысяч долларов»
-- Самое любимое и дорогое дело -- это то, которое расследуешь, -- продолжает Г. Климович. -- Это как ребенок, которого вынашиваешь. В одном деле может быть и 50 эпизодов, причем не краж и разбойных нападений, а, как правило, заказных убийств. По делу Десятника проходили 20 подсудимых, по предыдущему -- тоже 20, а вообще у меня любимая цифра 21. Мне даже один из бывших обвиняемых подарил ожерелье из 21 черепа.
Самым тяжелым для меня, пожалуй, было дело банды М. , в связи с которым на меня покушались. (Галина Климович не стала называть фамилию лидера банды, поскольку судебный процесс еще не закончен, однако во время того покушения на нее, когда была взорвана машина следователя, она занималась расследованием дела банды Марьянчука. -- Авт. ). По этому делу проходят 20 обвиняемых, еще 16 человек -- в розыске. Им вменяются бандитизм, заказные убийства (более 13 эпизодов), в том числе такие резонансные, как убийство полковника СБУ Задорожного, расстрел в дискобаре в Одессе, когда погибли четверо и восемь человек были ранены. Эту банду я бы назвала транснациональной, потому что в нее входят и украинцы, и молдаване, и гагаузы, и румыны, и россияне. Это классическая бандитская организация. У Макиавелли есть трактат о признаках организованной преступной группы: иерархичность, строгая конспирация, четкое распределение функций. Все это было в банде М. Четко отработанный механизм получения, передачи и принятия заказов на убийство, наличие группы профессиональной разведки (наружки), в которой были задействованы бывшие сотрудники милиции, уволившиеся из органов и перешедшие на бандитские хлеба, отдельно функционировавшая группа киллеров. Стоимость убийства колебалась от 10 до 50 тысяч долларов, а за их бандой числится более 13-ти.
К сожалению, многое осталось за кулисами. Прямого давления на следствие не было, но… например, иногда некоторые народные депутаты интересовались здоровьем основного заказчика, который был арестован вопреки всевозможным препятствиям. Сейчас это дело уже два с половиной года слушается в Одесском апелляционном суде и явно затягивается. Основного фигуранта «по каждому чиху» везут в больницу. Он сидит в отдельной камере, где чуть ли не евроремонт сделали, и оттуда командует парадом. Сейчас полным ходом идет подготовка документов о крайне плохом состоянии его здоровья, с тем, чтобы потом, как я себе мыслю, освободить этого человека, которому вменяются девять заказных убийств, от наказания -- по состоянию здоровья.
-- Сколько раз на вас покушались?
-- Реально -- два. Первый раз УАЗ, в котором я ехала, изрешетили из автоматов. Тогда погиб опер, сидевший на моем месте, был тяжело ранен и остался инвалидом водитель. Во второй раз -- взорвали мой автомобиль. А угроз было -- не счесть. Звонили, приходили в прокуратуру с информацией о том, что на меня готовится покушение, рассказывали, кто его заказал, в связи с чем, сколько обещали заплатить. Оба эти покушения до сих пор не раскрыты. Я уже более трех лет нахожусь под охраной. Постоянно пребываю в «компании» шести охранников. Если раньше врагу желали, чтоб он всю жизнь жил на зарплату, так я могу перефразировать: «чтобы ты всю жизнь жил под охраной». Это очень тяжело психологически.
Я пробовала себя обманывать, несколько раз уходила из следствия. Сначала отсыпалась, но вскоре начинала полнеть, хиреть, болеть, во сне что-то расследовать. Это значило, что период отдыха закончился, пора браться за работу. От негатива избавляюсь самым примитивным способом -- включаю компьютер и несколько часов кряду раскладываю пасьянс-паук. Так я чищу мозги. К сожалению, пойти расслабиться в театр или кино я не могу из-за того, что это общественное место, а я под охраной… Детективы не читаю -- раздражает непрофессионализм авторов. Иногда смотрю «Каменскую». Кстати, многие и меня называют Каменской, хотя мы абсолютно разные. Разве что схожие вредные привычки имеем. Если есть возможность не готовить, с удовольствием отлыниваю. Есть у меня и свой Чистяков, который кормит. Я веду очень замкнутый образ жизни, не хожу в гости, и ко мне практически никто не ходит. Мой дом -- это действительно моя крепость, в которой очень тихо, как на дне океана. Друзья, а вернее -- коллеги, разбросаны по Украине или живут в сопредельных государствах. Подруг нет. На них нужно время. Часто вообще не хочется ни с кем говорить. Не хватает душевных сил.
-- Те, кто был вами отправлен за решетку, не угрожали после освобождения отомстить? А может, наоборот, в любви признавались?
-- Уж и не вспомню, скольких я посадила, но знаю точно, что в результате моего расследования незаконно никто не был осужден. В любви признавались много раз, стихи посвящали, письма писали. Я даже храню стихи одного из осужденных.
-- А взаимных чувств они не вызывали?
-- Боже упаси! Я умею абстрагироваться. Дело в том, что я мужчин очень часто вижу слабыми, плачущими, небритыми. Поэтому у меня к ним, особенно молодым, скорее, материнское отношение. Подкормить, если надо, принести зубную пасту и щетку…
-- Политики не ищут с вами встречи для «решения вопросов»?
-- Нет. Я -- как белая ворона. Поговорить со мной -- это все равно, что засветиться. Когда нардепы приезжали в ту же житомирскую тюрьму и узнавали, что интересующее их дело расследует Климович, они сразу же уезжали. Подкупать пытались. По предыдущему делу, например, предлагали два миллиона долларов. Сколько раз меня пытались запугать, убить, но раз уж меня Господь хранит, значит, я делаю все правильно. Все-таки должна быть нотка романтики и, наверное, надо быть очень влюбленным в то, что делаешь, причем не звания ради.
P. S. Автор выражает благодарность за помощь в подготовке материала пресс-службе Генеральной прокуратуры.
Из досье «ФАКТОВ». Галина Климович -- старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, старший советник юстиции. Родилась в Одессе, росла в Закарпатье. С красным дипломом закончила Харьковский юридический институт, и сама напросилась в Узбекистан. Принимала участие в расследовании громкого «хлопкового дела» в Средней Азии. В Генпрокуратуре с 1993 года. В 2001 году получила медаль «За працю i звитягу». По предыдущему делу (Десятника) суд вынес частное определение Генпрокурору Украины с просьбой распространить положительный опыт следственно-оперативной группы под руководством Г. Климович по всей Украине.
Читайте нас у Facebook
