«фидель кастро подошел к моей супруге с кастрюлей в руках и сказал: «специально для вас приготовил креветки в луковом соусе»
Демонстрируя корреспонденту «ФАКТОВ» свое свидетельство о рождении, Александр Капто улыбается. Во-первых, стараниями грамотеев Томаковского районного загса Днепропетровской области он записан как Аликсандр. Во-вторых, задокументированная дата рождения устанавливалась, так сказать, визуально.
Метрика, утерянная в годы оккупации, понадобилась Саше Капто только перед поступлением в Днепропетровский университет. Заведующая загсом отправила его в районную больницу для определения возраста… по зубам. Медики, постучав по ним своими инструментами и покрутив голову 16-летнего юноши в разные стороны, установили дату его рождения -- 19 апреля 1932 года. Но поскольку обследованный настаивал, что появился на свет, по словам родителей, 22 февраля 1933 года, стороны пришли к компромиссу: последнюю цифру в 1932-м исправили на «3» и заверили печатью, а «девятнадцатого апреля» оставили без изменений.
«Такую пощечину Шеварднадзе получил впервые»
22-этажное здание Президиума Российской академии наук (РАН) расположено на самой высокой точке Москвы -- Воробьевых горах. Кабинет заведующего Международной кафедрой ЮНЕСКО при Институте социально-политических исследований РАН, председателя экспертного совета Высшей аттестационной комиссии по политологии Александра Капто находится на 12-м этаже. Прямо под окнами раскинулся Нескучный сад с набережной Москва-реки и маячащим вдали Петром I работы Церетели. В ясный день над прослойкой городского смога видны Кремль и храм Христа Спасителя. Словом, пейзаж ничем не уступает киевским, что для Александра Семеновича немаловажно -- в ином государственном пространстве он оказался не по собственной воле.
-- Отправляясь в начале 1991 года на дипломатическую работу в Корейскую Народную Демократическую Республику, я даже не предполагал, что стану не просто очередным, двенадцатым, а и последним советским и первым российским послом в этой стране, -- вспоминает Александр Капто. -- В тот период отношения Москвы и Пхеньяна были напряжены до предела. Вопреки неоднократным заверениям Кремля не устанавливать дипломатические отношения с Южной Кореей, генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев вдруг резко поменял свою позицию. Во время визита в США он дал обещание южнокорейскому президенту Ро Де У форсировать этот процесс.
Прибывшего в Пхеньян с этой информацией министра иностранных дел СССР Шеварднадзе Ким Ир Сен принимать отказался. Такую пощечину глава МИДа получил первый и последний раз в своей дипломатической карьере. В беседе накануне моего отъезда в Пхеньян Эдуард Амвросиевич, опустив голову, проронил: «В отношениях с КНДР можно ожидать самого худшего».
Но я рассчитывал на лучшее. Когда я работал секретарем ЦК КПУ, Ким Ир Сен приезжал в 1984 году в Киев. Запомнилось, что в беседе со мной он попросил крымские саженцы абрикоса -- очень увлекался садоводством. Кроме того, в 1988 году я в качестве личного представителя Горбачева информировал Ким Ир Сена об итогах советско-американских переговоров на высшем уровне. Тогда он подарил мне «Горный пейзаж» работы корейского художника, и мы сфотографировались на память.
Накануне отъезда в Пхеньян я получил спецпослание президента Горбачева к Ким Ир Сену, касающееся улучшения наших двусторонних отношений. Шаг неожиданный, поскольку направление нового посла никогда не сопровождается президентскими посланиями. (Забегая вперед скажу, что это было не единственное исключение из правил -- решение об освобождении меня, члена ЦК, от должности завотделом генсек подписал единолично, миновав его рассмотрение на Политбюро или Секретариате. Вот вам коллегиальность и демократизм, декларируемые Горбачевым… )
«79-летний Ким Ир Сен мог себе позволить несколько рюмок женьшеневой водки»
-- По тому, что мои верительные грамоты принял не глава государства, а вице-президент КНДР, я понял: тучи над советско-северокорейскими отношениями сгустились сильно, -- продолжает свой рассказ Александр Семенович. -- Тем не менее, в неофициальной обстановке Ким Ир Сен встречался со мной неоднократно. Но не в Пхеньяне, а в президентской резиденции на берегу Японского моря (корейцы подчеркнуто называют его Восточным). В конфиденциальном порядке меня с супругой сопровождали на вокзал. И только в спецвагоне, отделанном красным деревом и шелковыми занавесочками с корейской вышивкой, сообщили: «На месте будете завтра в 6. 00».
Секретность маршрута сохранялась и на станции прибытия. Через 20 минут езды в «Мерседесе» мы оказывались в двухэтажном коттедже, окруженном экзотическими цветами. И уже здесь узнавали: встреча с корейским вождем состоится в 11. 00 в его резиденции.
Принимали нас в зале, устланном богатейшими коврами. Хотя в Корее не принято, чтобы жены присутствовали на таких мероприятиях, Ким Ир Сен был с супругой, интересной женщиной средних лет. Правда, в беседе супруга вождя не участвовала.
Наслушавшись «секретных» сообщений о никудышном здоровье 79-летнего вождя, я удивлялся его активности в многочасовых дискуссиях и застольях. За едой, обильно сдобренной разнообразными пряностями, в том числе папоротником, Ким Ир Сен мог себе позволить несколько рюмок женьшеневой водки. Всякий раз я ожидал упоминания об острых проблемах межгосударственных отношений. Ни слова. Так же, как и о Горбачеве и его послании.
Однажды я присутствовал на беседе Ким Ир Сена с пенсионером-сибиряком Яковом Новиченко, приглашенным в Пхеньян в качестве самого дорогого гостя. Он был в новом европейском костюме, подаренном Ким Ир Сеном. Мужчины называли друг друга на «ты». Новиченко в 1919 году во время антияпонского митинга в Новосибирске спас жизнь северокорейскому лидеру: бросился на летевшую в сторону Ким Ир Сена гранату, а сам остался без кисти, с поврежденными ногами и глазами…
-- После подписания беловежских соглашений, -- рассказывает Александр Семенович, -- я получил из Центра телеграмму, где сообщалось, что МИД Российской Федерации просит рассматривать диппредставительства СССР в качестве диппредставительств РФ, соответственно и глав упомянутых представительств считать главами представительств РФ. Мне, уже российскому послу, давались поручения точно подсчитать не только квадратные метры помещений, автомашины и телевизоры, но и ложки, тарелки и чайники. Так я по списку вместе с имуществом по принципу правопреемственности стал первым послом России в КНДР.
«Полную характеристику на Фиделя Кастро мне выдали в КГБ»
-- А впервые дипломатический мундир я надел в 1985 году, прилетев на работу в Гавану, -- говорит после непродолжительной паузы Александр Капто. -- До этого прошел «стажировку» у начальника Генштаба ВС СССР Ахромеева. Трехчасовой рассказ маршала больше напоминал лекцию о готовности мировых держав к военной схватке. А резюме было таким: для советского посла в Гаване военные вопросы -- на первом месте, ибо Куба -- это «подбрюшье» США.
Полную характеристику на Фиделя Кастро мне выдали в Первом главном управлении КГБ, которым руководил будущий гэкачепист Крючков. В дальнейшем я на практике удостоверился в общительности, эрудированности кубинского лидера, его ораторском искусстве, физической выносливости, кулинарных способностях и скромности.
Однажды меня пригласили на день рождения брата Фиделя -- министра Революционных вооруженных сил Кубы Рауля Кастро. Одеты все были предельно демократично: в шортах, рубашках-»гавайках». Когда Фидель вышел из машины, мы с удивлением увидели в его руках… кастрюлю. Моей супруге кубинский лидер сказал: «Специально для вас я приготовил по собственному рецепту креветки в луковом соусе». Фиделевскую вкуснятину размели, не дав ей остыть.
Накануне своего 60-летия Фидель Кастро просил не устраивать по этому поводу никакой шумихи, а в день рождения уехал из Гаваны, чтобы избежать славословий в свой адрес. По дороге позвонил в наше посольство и сообщил, что заедет. Так мне удалось передать Фиделю поздравления руководства нашей страны, книгу выступлений кубинского лидера, изданную Политиздатом, «боекомплект» спиртных напитков и деликатесов.
Коль уж речь зашла о деликатесах, расскажу один забавный эпизод. В 1988 году в Гавану на совещание секретарей ЦК по международным вопросам, прибыли две группы ЦК КПСС: одна во главе с Анатолием Добрыниным, отвечавшим за капстраны, вторая во главе с секретарем ЦК Медведевым, курировавшим соцлагерь. Каждый руководитель привез с собой своих машинисток, стенографисток, охранников, консультантов и советников. По принципу автономии «десант» расселили в разные правительственные особняки. На совещании также прозвучали два доклада.
На следующий день после прибытия гостей я поинтересовался, как и положено в таких случаях, их самочувствием и проблемами. В группе Медведева ответили: «Ноу проблем. Спали хорошо, позавтракали вовремя и вкусно».
У второй делегации была «беда». Оказалось, что Анатолий Добрынин завтракает только овсянкой, о которой на Кубе слыхом не слыхали. Наш МИД, направляя в посольства так называемые представительские продукты (красную и черную икру, мясные и рыбные деликатесы, водку, армянский коньяк, грузинские вина и прочее), конечно же, не включал кашу в меню приемов, иначе смеху было бы на весь мир. Проблему с овсянкой удалось уладить только после длительных поисков в домах работников торгового представительства и у наших солдат из «учебной бригады».
На прощальном приеме все тот же Добрынин обратился ко мне с предложением: мол, хорошо бы от советского посла, то есть от меня, передать с делегацией в Москву букет для Раисы Максимовны Горбачевой. Была глубокая ночь. Где же к утру достать цветы? Тут пригодились связи нашего завхоза с местными жителями. В аэропорт он примчался взмыленный, но с двумя огромными букетами хризантем -- для супруги президента и жены Добрынина.
Читайте нас у Facebook
