Джеймс хьюит: я готов продать любовные письма дианы за 15 миллионов долларов, но не хочу, чтобы новый владелец обнародовал их содержание

Известному американскому тележурналисту Ларри Кингу во время интервью с бывшим любовником леди Ди удалось выудить пикантные подробности самого скандального романа принцессы

На прошлой неделе в западных масс-медиа поползли слухи, о что бывший любовник принцессы Дианы Джеймс Хьюит намерен продать несколько ее писем интимного содержания. Называлась даже сумма, предложенная мистеру Хьюиту -- 4 миллиона фунтов (6 миллионов долларов). Якобы он дал свое согласие, вызвав негодование тех, кто по-прежнему любит леди Ди. Хьюита в очередной раз назвали предателем и негодяем. Разобраться в этих слухах, а заодно узнать о романе Джеймса и Дианы из первых рук решил известный американский тележурналист Ларри Кинг. Он пригласил Хьюита принять участие в своем вечернем шоу. «ФАКТЫ» предлагают своим читателям отрывки из этого интервью.

«Наш роман продолжался пять лет»

-- У нас в гостях Джеймс Хьюит. Он -- бывший любовник принцессы Дианы, бывший британский офицер, соавтор книги «Влюбленная принцесса» (1994 год). В 1999 году он написал автобиографию «Любовь и война», в которой поведал о своем романе с Дианой и службе в армии во время войны в Персидском заливе. Что вы делали во время той войны?

-- Командовал танковым подразделением в британской армии. Мы были в авангарде британского наступления на Ирак, а затем вернулись в Кувейт.

-- Как долго вы служили в танковых войсках?

-- Я служил в армии 17 лет.

-- Когда и где вы познакомились с принцессой Дианой?

-- Впервые я увидел Диану на матче по игре в поло в Тидуорте, незадолго до ее замужества.

-- Что произошло на той встрече? Вы обменялись комплиментами?

-- Да. Просто поздоровались.

-- А когда была следующая встреча?

-- В Букингемском дворце.

-- Она была уже замужем?

-- Да, я служил в Лондоне, в штабе, имел звание капитана, занимался организацией торжественных церемоний…

-- Значит, вы тогда еще состояли на воинской службе?

-- Да, еще служил. Кажется, это был 1985 год.

-- И когда же, позвольте подобрать оптимальное слово, начался ваш роман?

-- Думаю, спустя шесть или семь месяцев после той встречи. Точнее не припомню.

-- Как все началось?

-- Ну, я был ее инструктором по верховой езде. Мы снова встретились на одном из устроенных ею коктейлей. И она проявила интерес к конным прогулкам. Сказала, что утратила любовь к этому в детстве. Но узнав, что я даю уроки верховой езды, решила попробовать снова. Она спросила, не хочу ли я взять ее за руку и вернуть ей уверенность в собственных силах.

-- Вы были женаты, Джеймс?

-- Нет, холост.

-- А когда-нибудь были?

-- Никогда.

-- В тот момент, когда между вами возникла эта искра, как это было -- у нее сначала, или вы это почувствовали первым?

-- Думаю, это было общее ощущение.

-- Не говорили себе: эй, это же принцесса. Она замужем за будущим королем. У меня будут большие неприятности. Ведь в былые времена в Англии за такое казнили…

-- Конечно, думал. Но эти сомнения тут же вытеснялись мыслями: она одинокая женщина, которую не любит муж. Она нуждается в общении, в дружбе, в любви. Правильно это или нет, но я нахожусь здесь, чтобы дать ей все это.

-- Вы любили ее?

-- Да, очень.

-- Если бы она ушла от Чарльза, вы бы женились на ней? Эта была такая любовь? Такой глубины?

-- Это было глубокое и осознанное чувство, значимое для меня. Потом так много всего произошло. Но, полагаю, на некоторых этапах развития наших отношений я не исключал возможность нашего с ней брака.

-- Сколько продолжался ваш роман?

-- Пять лет.

-- Что стало причиной конца?

-- Думаю, интерес масс-медиа и те трудности, с которыми его продолжение было связано.

-- Вас раскрыли?

-- В конце концов, нас раскрыли.

-- Она тогда еще была замужем, или уже развелась?

-- Еще была замужем, когда все выплыло наружу.

«Письма были единственной возможностью поддерживать со мной связь на фронте»

-- Где были вы, когда это произошло?

-- В Персидском заливе, война там только что завершилась. Мы сидели в пустыне, окопались в песчаных дюнах и ждали, когда нас оттуда заберут. Кто-то показал мне относительно свежую газету с подробностями… Так я и узнал.

-- Газетная история завершила ваш роман.

-- Не совсем так. Она положила начало его завершению, если хотите.

-- Вы видели ее после той публикации?

-- Да.

-- Что вы больше всего в ней любили?

-- Она была красива, очаровательна, с чувством юмора, очень добра, честна.

-- И очень чувственна, сексуальна?

-- Я не собираюсь углубляться в такие подробности. И все же, она была полна любви.

-- Ну, хорошо. Как началась вся эта история с письмами? Вы уж простите меня, но вы пришли сюда, чтобы рассказать об этом. Так вот, как в наш век электронной почты могла родиться идея писать друг другу традиционным способом?

-- Письма, ставшие такими знаменитыми, писались потому, что это был единственный способ поддерживать связь с солдатами на фронте.

-- Значит, большинство из них были написаны, когда вы были на войне?

-- Да, во всяком случае те, о которых мы сейчас говорим.

-- Вы ведь не могли с ней тогда видеться.

-- Не мог. А получать письма на фронте была замечательно. Они поддерживали моральный дух.

-- Принцесса пишет письмо, отправляет его почтой, оно доходит к вам, и вы пишете ответ. Как вы к ней обращались в письмах? Принцесса Диана, я люблю вас?

-- Она адресовала письма на мое имя. Указывала номер полевой почты. А там, где нужно указывать обратный адрес, просто ставила закорючку. Я же на конвертах писал свои инициалы.

-- Она ведь получала письма тоннами?

-- Думаю, да.

-- Чтобы найти среди них ваши, ей приходилось просматривать всю корреспонденцию?

-- Все письма попадали к ней в офис. Секретари сортировали их. Если видели знакомые инициалы, передавали Диане, не вскрывая конверты.

«Мой переезд в Германию принцесса восприняла как конец нашего романа»

(Выдержка из интервью принцессы Дианы телепрограмме «Панорама» (Би-би-си):

-- Он (Хьюит) звонил мне в течение 10 дней до того, как книга должна была появиться в продаже. Издатели тоже заверяли меня, что нет причин для беспокойства. И я, глупая, поверила ему. А когда книга вышла, первое, что я сделала, спустилась к детям. Уильям открыл коробку шоколадных конфет и протянул мне. Он сказал: «Мама, угощайся, тебе должно быть сейчас больно». Его детская забота и понимание заставили меня снова улыбнуться… Я любила Джеймса. Я изменила мужу. Но я обожала Джеймса. Была в него влюблена. И меня предали… )

-- Это был фрагмент из интервью принцессы Дианы. Вы видели его?

-- Видел.

-- Что вы чувствовали тогда и теперь?

-- До последнего момента я не знал, что его будут показывать по телевизору. Помню, я был у себя дома в Девоне и случайно включил Би-би-си. Сейчас уже не помню точно, что я чувствовал. Потом я увидел множество людей, собравшихся у моего дома, они были готовы на многое…

-- Как вы предали Диану?

-- Переехав в Германию, я лишил ее возможности видеть меня.

-- Значит, это вы прервали ваши отношения?

-- Не совсем так, я думаю. Но я принял решение отправиться в Германию вместе с моим подразделением и…

-- И она восприняла это как конец вашего романа.

-- Да, думаю, так и было. В любых отношениях, когда кто-то допускает ошибку, или возникают разногласия, и нет возможности увидеть друг друга, чтобы все обсудить, это причиняет боль.

-- Позвольте мне зачитать выдержку из публикации в британской газете «Новости мира» от 15 декабря. Начнем с кричащего заголовка: «Эксклюзив. Мы поймали крысу, которая не умеет хранить секреты: Хьюит продает письма сексуального содержания». И дальше: «Он (имеют ввиду вас, мистер Хьюит) уже отказался от предложения в 4 миллиона фунтов, поступившего от американского коллекционера, который пожелал купить 10 самых скабрезных писем из 64, что у него есть. Сделке помешал частный сыщик, работающий под прикрытием. По поручению нашей газеты, он выдал себя за представителя некоего коллекционера из Швейцарии, который предложил больше. В итоге сыщик собрал доказательства того, каким дегенератом стал Хьюит! Буквально вчера, 14 декабря, в лондонском отеле «Клэридж» он заявил нашему человеку: «Я хочу за письма 10 миллионов фунтов!» За эту сумму он готов назвать словечки, которыми Диана называла их интимные части тела, а также рассказать о сексуальных игрушках, что она ему посылала в Кувейт, и фантазиях, которыми они делились друг с другом».

«Письма были похищены из моего дома газетой «Миррор»

-- Мистер Хьюит, у вас есть шанс ответить.

-- Говоря честно, это было бы смешно, если бы не тот факт, что письма были похищены из моего дома в Девоне.

-- Похищены этой газетой?

-- Нет, другой газетой -- «Миррор».

-- Значит, у вас не было намерений…

-- Нет, я не собирался продавать.

-- Откуда же тогда «Новости мира» взяли эту историю? Как они узнали, что вы отказались от 4 миллионов?

-- У меня не было намерений продавать письма, но ко мне действительно обратился некто, предложив 5 миллионов фунтов за 10 писем. И мне захотелось узнать, насколько это предложение можно считать щедрым. Понимаете, это большая сумма. И к несчастью, о существовании писем уже все узнали. Вот так все и было.

-- А как же быть с той частью их истории о 10 миллионах, за которые вы готовы продать?

-- Это не совсем соответствует действительности. Это была обычная афера.

-- Они вас поймали.

-- Некто представился частным коллекционером. Он сказал, что письма перейдут к человеку, который не станет предавать их гласности. Это был большой соблазн для меня, такие деньги!

-- Значит, их история не выдумана…

-- Понимаете, мне стало трудно сохранять письма в безопасности. И честно говоря, я уже не мог себе этого позволить из материальных соображений.

-- Где они сейчас?

-- Они в безопасном месте, за рубежом.

-- И они продаются? Вы готовы их продать? Вдруг кто-то смотрит нас сейчас, у кого есть такие деньги и кто хочет их купить. Он может рассчитывать на такую возможность? Вы хотите их продать?

-- Да, я буду в его распоряжении, чтобы обсудить сделку.

-- И покупатель сможет распоряжаться письмами, как ему или ей заблагорассудится? Он сможет их опубликовать…

-- Нет! Этого я не говорил!

-- Вы станете настаивать на том, чтобы их никому не показывали?

-- Да. Я выдвину определенные условия. Идеально, если это будет частный коллекционер, или музей, например. Я думаю, покупатель должен осознавать, что письма являются или станут важным историческим документом.

-- О, да, безусловно. Но ведь музей захочет выставить их в качестве экспонатов, не так ли?

-- Наверное. Но пусть это будет через какое-то время. И очень важно, чтобы покупатель не хотел уничтожить их.

«Бульварные газеты сделали меня негодяем»

-- Вы ведь написали книгу, правильно?

-- Автобиографию «Любовь и война».

-- Когда-нибудь вы думали, что в некоторой степени это было…

-- А вы не думали, что мне просто хотелось таким образом вернуть то время? Многие ведь пишут книги. Я что, единственный в этом мире человек, которому нельзя было написать свои воспоминания? Мне кажется, что всю эту ненависть и презрение ко мне породили бульварные газеты. Кого-то нужно было сделать негодяем. Ведь любая хорошая история нуждается в негодяе. К несчастью, этим человеком выбрали меня.

-- Простите, но мне кажется, объяви вы сегодня, что передаете эти письма Британскому музею и что он не имеет права выставлять их в течение 100 лет с момента получения, т. е. когда никого из нас уже не будет в живых, и отношение к вам сразу же изменилось бы… Все бы поняли, что вы не пытаетесь извлечь личную выгоду. Вас бы превозносили после этого.

-- Но я не хочу, чтобы меня превозносили или презирали. Я хочу, чтобы меня принимали таким, каков я есть. И я верю, что так может быть.

-- Почему вы не свяжетесь с человеком, который предложил вам 4 миллиона фунтов, не заключите с нем сделку и не дадите вещам идти своим чередом?

-- По вашему, Ларри, вы предлагаете мне хорошую идею?

-- Я полагаю, раз вы хотите продать письма, считая, что они для вас стали почти проклятием, о них теперь все знают, вы нуждаетесь в деньгах, то почему нет?

-- Что же, вы предлагаете мне уже второй вариант. И оба стоят того, чтобы над ними задуматься. На первый взгляд, кажется невозможным продать письма и благородно -- передать безвозмездно. Но думаю, большинство из тех, кто оказался бы в моей ситуации, продал бы их. Я не лицемерю. Я просто стараюсь быть честным. Полагаю, лучший выход -- продать их за 10 миллионов фунтов. Спросите себя или своих друзей, кто отказался бы от этого?

-- Если письма напечатают, то каждый захочет их прочесть. Это будет один из главных бестселлеров всех времен.

-- Я мог бы и так поступить, но не хочу.

-- Мы слышали, что британские таблоиды пытаются заполучить волосы принца Гарри, чтобы сделать тест ДНК и узнать, не являетесь ли вы его отцом. Вы никогда не думали, что он может быть вашим сыном?

-- Бедняге уже досталось с лихвой. Я много раз говорил, что не являюсь его отцом. Это просто смешно.

-- Некоторые из ваших утверждений вызывают сомнения. Вы сказали, что любили принцессу при ее жизни и уважаете ее память теперь, но помогли написать книгу, полную интимных подробностей: секс в ее спальне на огромной кровати, секс в ванной на мокром полу, которая вышла, когда Диана еще была жива.

-- Я не писал эту книгу. Нечестно обвинять меня в этом.

-- Так ее написал кто-то другой?

-- Да, Анна Пастернак. Я действительно предоставил ей некоторую информацию, о чем жалею. Но Диана сама меня попросила поговорить с кем-то из журналистов, когда начался ее бракоразводный процесс с Чарльзом. Она хотела, чтобы в прессе появилась иная картина наших с ней отношений, но это не сработало. Это было глупой ошибкой, и я признаю это. В своей книге «Любовь и война» я попытался ее исправить.

-- Гибель Дианы -- одна из тех трагедий, которая заставляет нас навсегда запомнить, где и при каких обстоятельствах мы об этом узнали…

-- Это было в воскресенье, в 10 утра, когда я обо всем узнал. Я был с друзьями в Испании. Собирался пойти на пляж, потом пообедать и поплавать. Уже закрывал дверь, когда вдруг решил еще раз проверить свой мобильный телефон: не присылал ли кто сообщений? Я включил его и увидел, что меня буквально завалили посланиями. Первое было от моего друга Хилла Маккензи. Так я узнал эту новость… Я испытал шок и печаль.

«Я не могу появиться на могиле принцессы»

-- Вы были на ее похоронах?

-- Нет.

-- А на ее могиле?

-- Нет.

-- Почему?

-- Не думаю, что меня будут там рады видеть.

-- Но вы ведь можете пойти туда как простой гражданин?

-- Это будет непросто сделать.

-- Из-за газетчиков? Считаете, что это сразу попадет в прессу?

-- Я стараюсь жить, не подчиняясь газетчикам. Они меня не особо тревожат. Но, думаю, мое появление на ее могиле неприемлемо.

-- А вы не думали, что могут испытать сыновья Дианы, если письма будут опубликованы?

-- Это хороший вопрос. Письма очень хорошо написаны, им нечего будет стыдиться.

-- Но они же носят сексуальные оттенки.

-- Нет, не думаю.

-- Нет?

-- Ну, если их читать в определенном ракурсе…

-- То есть, в них нет ничего неприличного?

-- Абсолютно ничего.

-- Думая обо всем теперь, вы бы хотели остаться замешанным в этой истории или предпочли бы не впутываться в нее?

-- Я не жалею о том, что было между нами. Наши чувства стоили проблем и неприятностей, которые мне и ей пришлось испытать…

-- Раз вы хотите избавиться от писем, почему бы не отдать их сыновьям Дианы? Пусть они решают, что с ними делать.

-- Да, это еще один хороший вариант. Я все обдумаю. Но сейчас жалею, что о письмах стало известно. Их существование было моей тайной, пока их у меня не украли.

-- Кстати, а что «Миррор» сделала с ними? Опубликовала?

-- Газета напечатала выдержки из них. Она несет ответственность за все, что после этого началось.

-- А как вы вернули письма?

-- Я же не святой…

-- Так как вы это сделали?

-- Вынужден был драться за них в суде. Мой адвокат получил ордер верховного суда, который вынудил газету возвратить мою собственность. Это потребовало времени и денег.

-- Вы сказали, ваши отношения длились пять лет. Тяжело было держать их в секрете?

-- Очень тяжело.

-- Пол Баррел (слуга Дианы. -- Авт. ) был единственным человеком, кто знал обо всем, или вы доверились еще кому-то?

-- Да, я доверился моей семье. Мы ведь с Дианой бывали у меня дома в Девоне.

-- Значит ваши родители знали?

-- Мои родители знали. И мои сестры. Кстати, они с Дианой подружились. Но все же нам бывало порой очень трудно. Особенно тяжело было сдерживать себя на людях…

3036

Читайте нас у Facebook