В фундамент чернобыльского саркофага уложили десятки железнодорожных платформ и грузовиков-трейлеров, которые затем залили бетоном
Очевидцы рассказывают, что летом и осенью 1986-го многокилометровые колонны грузовиков с бетоном для строительства саркофага шли к ЧАЭС непрерывно днем и ночью. Не удивительно, что за день бетона порой укладывали примерно столько, как ныне во всей Украине за сутки! И уже 30 ноября, спустя пять месяцев после начала работ, объект «Укрытие» был построен. Какой ценой далось выполнение грандиозной и опаснейшей задачи? Об этом рассказывает один из руководителей беспрецедентной стройки Николай Штейнберг, занимавший в 1986 году (после аварии) пост главного инженера Чернобыльской АЭС.
Конструкторы осматривали стройплощадку, «путешествуя» по воздуху в батискафе
-- Николай Александрович, чернобыльские ликвидаторы рассказывают об удручающих фактах, когда под стены разрушенного реактора начальство бросало целые подразделения солдат срочной службы. Нередко такому количеству людей там нечего было делать, 18-летние парни бесцельно губили свое здоровье. Происходило ли подобное при строительстве саркофага?
-- Строительством объекта «Укрытие», или, как его еще называют, саркофаг, ведала, по сути, военная организация -- Министерство среднего машиностроения СССР. Там работали профессионалы, постоянно имевшие дело с источниками радиации, поэтому столь чудовищных перегибов, о которых вы говорите, они не допускали. Солдат-срочников, да и вообще юных парней на строительстве саркофага не было. В подразделениях Минсредмаша трудились в основном люди среднего возраста, а молодежью в них считались 30-летние.
Сразу была выбрана правильная стратегия -- работы выполнять в основном дистанционными методами. Операторы находились в хорошо защищенных местах -- подземных бетонных помещениях (в одном из них располагался штаб строительства). «Глазами» им служили телекамеры, картинка с которых передавалась на экраны пульта управления.
Чтобы на стройплощадке находилось как можно меньше людей, огромные элементы сооружения, весом до 180 тонн, доставлялись уже в собранном виде. Поэтому, к слову, использование вертолетов оказалось невозможным -- даже самым мощным из них не под силу поднять такой большой груз. Вертолеты задействовали для радиационной разведки и дезактивации. Как-то одна из винтокрылых машин опустилась слишком низко и зацепилась за трос громоотвода. Машина зависла на месте и улететь не могла. Пришлось направлять людей, которые при сильнейшем ветре, создаваемом винтами, высвободили «запутавшиеся» шасси.
Грандиозные металлоконструкции собирали на относительно чистых площадках, а затем с помощью сверхмощных кранов устанавливали на предназначавшееся им место. Совсем без участия человека при монтаже обходиться не удавалось: трем-четырем рабочим доводилось каждый раз идти в эпицентр. Но таких людей -- тех, кто непосредственно работал на объекте, -- было немного. Причем никто из них выше допустимой в аварийной ситуации дозы -- более 25 бэр -- не получал. Это пять предельно допустимых доз для персонала нормально работающего ядерного объекта. Кстати, платили нам также пятикратно увеличенную зарплату. Люди шли в опасные места, порой увешанные целой «гирляндой» индивидуальных дозиметров -- чтобы четко знать, какая радиационная нагрузка пришлась на отдельные части тела.
Впрочем, случаи переоблучения были, но только среди нас, руководителей строительства. Ведь, чтобы принять решение, оценить обстановку, следовало многое увидеть своими глазами. Была, к счастью, довольно безопасная возможность хорошенько осмотреть стройплощадку из похожей на батискаф камеры, сделанной из стали и свинца со специальным свинцовым иллюминатором. Кран поднимал камеру с людьми, перенося ее к любому интересующему нас месту. Строительство и конструирование «Укрытия» велись одновременно по чертежам, выполненным одном из НИИ в Ленинграде. Бывало, у нас в штабе вырабатывалась идея, с ней наш человек летел в Ленинград, и тамошние коллеги в кратчайшие сроки просчитывали и вычерчивали все в деталях. А случалось и так, что мы выполняли работу по своим наброскам и уж затем оформляли документацию задним числом. Так что в сугубо инженерном, творческом плане работа на строительстве саркофага для многих из нас стала вершиной инженерной и управленческой деятельности.
Толщина стен саркофага достигает 10 метров
-- Самой распространенной у нас была профессия водителя. Ведь, чтобы непрерывно доставлять большое количество бетона, понадобились тысячи грузовиков, -- продолжает г-н Штейнберг. -- В зоне отчуждения в 16 километрах от Чернобыльской АЭС в рекордные сроки были построены четыре бетонных завода. Их продукцию везли на стройплощадку днем и ночью: в какое время суток ни посмотришь на трассу, по ней, растянувшись на многие километры, шла колонна грузовиков. Ведь работа велась круглосуточно. Для ее обеспечения в небо был поднят аэростат, освещавший стройплощадку двумя мощными прожекторами.
Грузовики, ездившие по относительно чистой территории, не имели специальной защиты. Они доезжали до перегрузочной эстакады, находившейся в шести километрах от объекта. Там бетон принимали «грязные» грузовики-миксеры, кабины которых были обшиты свинцовыми листами. Их водители одевались в обычные спецовки, лишь на лице -- респираторы. Эти автомобили доставляли бетон к специальным насосам, направлявшим его в тело саркофага. А начали возведение стен с того, что выстроили рядом десятки железнодорожных платформ и грузовиков-трейлеров и залили их бетоном. Таким образом машины и платформы выполнили роль армированного фундамента.
Темпы строительства были беспрецедентными -- в отдельные дни укладывали по шесть тысяч кубометров бетона. Это, пожалуй, столько, сколько ныне во всей Украине за сутки! Ведь стены следовало сделать необычайно толстыми. В некоторых местах они даже значительно толще бетонных оболочек ядерных реакторов, достигают десяти метров! Кстати, еще больший слой грунта пришлось насыпать вокруг саркофага. А вот его кровлю сделали относительно тонкой -- лишь из одного слоя листовой стали. Так поступили, чтобы очень тяжелая крыша не рухнула. Поэтому «Укрытие», как порой говорят, «светит» в небо. Это представляет определенную опасность для людей, которые периодически бывают на кровле. Но не более того.
-- «Укрытие» было возведено за пять месяцев. Чем обуславливался такой срок?
-- Конкретная дата окончания строительства не назначалась. Просто ставилась задача завершить его как можно быстрее, чтобы не допустить дальнейшего расползания радиации с грандиозной ядерной свалки, в которую после взрыва превратился реактор, и побыстрее восстановить работу остальных трех энергоблоков ЧАЭС.
Это удалось сделать благодаря высокому профессионализму и настрою людей -- мы были искренне убеждены, что, выполняя эту работу, защищаем Родину, поэтому задачи у нас боевые и мы находимся «на войне». Возможно, сейчас кто-то воспримет мои слова с улыбкой, но тогда мы думали именно так.
На нас работала вся страна. Любой заказ выполнялся незамедлительно. Готовые изделия доставлялись, например, с Урала по железной дороге лишь за сутки -- скорость просто-таки фантастическая.
«От лунохода оказалось мало пользы»
-- Рассказывают, что при строительстве «Укрытия» пытались широко использовать роботов, но от них оказалось мало проку…
-- Мы даже настоящий луноход задействовали -- правда, не на саркофаге, а для дезактивации оставшихся в строю энергоблоков. Но он оказался в этих условиях малоэффективным, и затем его применяли только для радиационной разведки.
Некоторые роботы быстро выходили из строя, поскольку их сложная электронная начинка не выдерживала высоких радиационных полей. А наибольшую пользу принесли танки и мощные армейские инженерные машины. С их помощью сгребали внутрь будущего «Укрытия» обломки, разравнивали площадку. Огромную роль сыграли закупленные за границей пять сверхмощных подъемных кранов, бетононасосы и другая техника.
-- Получали ли вы специальные пищевые добавки, выводящие радионуклиды из организма, защищались ли от радиации спиртным?
-- Кормили нас вкусной качественной едой, но специальных препаратов не выдавали. Сухого закона тоже не было, однако выпивали в меру -- работа не позволяла расслабиться. В Минсредмаше царила железная дисциплина. В пьяном виде на рабочие места никого не допускали.
-- Если преодоление последствий Чернобыльской катастрофы вы воспринимали как войну, то не было ли поднято над саркофагом знамя Победы, как в 1945-м над поверженным Рейхстагом?
-- Трое инженеров подняли флаг на расположенную рядом с саркофагом вентиляционную трубу. Абсурдная идея, пусть она останется на совести тех, кто ее придумал и осуществил.
1177Читайте нас у Facebook
