Двукратный олимпийский чемпион по греко-римской борьбе александр колчинский: «когда меня останавливали гаишники, вместо водительских прав я предъявлял им фотографию, на которой стою рядом с щербицким»
Из досье «ФАКТОВ»
Александр Леонидович Колчинский родился 20 февраля 1955 года. Заслуженный мастер спорта. Олимпийский чемпион XXI Игр 1976 г. в Монреале и XXII Игр 1980 г. в Москве. Обладатель двух золотых и трех серебряных медалей чемпионатов мира. Шестикратный чемпион СССР.
Природа щедро наградила знаменитого украинского борца Александра Колчинского незаурядным спортивным талантом и огромной физической силой. Он первый и единственный украинский борец-тяжеловес, которому удалось завоевать на двух Олимпиадах подряд золотые медали. На протяжении всей своей яркой спортивной биографии Колчинский выигрывал все возможные титулы и награды. Но даже такому именитому спортсмену ведомы не одни только почести и слава, в его послеспортивной жизни далеко не все складывалось легко и гладко. Впрочем, он не собирается вычеркивать из памяти перипетии прожитых лет и откровенно рассказывает о непарадных сторонах своей жизни. И не только спортивной…
«Справедливым ли было наказание? Отвечу так: закон надо соблюдать»
- Александр, вас не задевает, когда журналисты расспрашивают о тюрьме? Годы, проведенные в местах лишения свободы, вы считаете потерянными для себя?
- Если бы даже и была такая возможность, никогда не вычеркнул бы эту часть моей жизни. Считаю так: что уготовано нам свыше, то хорошо. И это нужно с достоинством выдержать и принять. Честно говоря, тюрьма мне даже снилась. Возможно ли понять состояние души человека, который стоит на высшей ступени олимпийского пьедестала, и вдруг — тюрьма?.. Но в каждом несчастье есть, наверное, и свои положительные стороны. Нельзя сказать, что я безумно рад тому обстоятельству, что судьба дала мне такое жизненное испытание — немножко посидеть в тюрьме. Да я и не скрываю этот факт: в 1994 году я был осужден на семь лет по статье УК 86 2 (»Вымогательство государственного или коллективного имущества». — Авт. ). А в 1996-м Указом Президента Украины был помилован…
Справедливым ли было наказание?.. Отвечу так: есть закон, и его надо соблюдать. Я не должен был хватать гражданина за галстук, а должен был обратиться в Арбитражный суд. В общем, нарушил закон. Когда Сидору Ковпаку писали прошение о «помиловке» — просьбе скостить срок, он всем давал такой ответ: «Злочин сильний, але кара невелика. Мусиш вiдбувати». Вот и я отбыл положенное в Макеевке Донецкой области. Каково мне было там находиться? Напиши так: «он был «на положении». Кто поймет, тот поймет. Неудобств в быту в местах лишения свободы не испытывал. Спасибо администрации, которой — без всякой иронии, заметь, — передаю наилучшие пожелания.
Это время было тяжелым не столько для меня, сколько для моей семьи. Когда кормильца сажают в тюрьму, то наказывают не только его, а прежде всего его семью. Отношение окружающих после выхода на свободу изменилось в лучшую сторону. Сейчас мода пошла такая: кто освобождается из мест не столь отдаленных — чуть ли не герой. Иные этим хвастают и, порой, даже зарабатывают себе на этом авторитет.
Дни, проведенные не на свободе, — важный для меня жизненный урок. И я постарался извлечь из него пользу. Самое ценное, что я почерпнул за эти несколько лет, — это умение различать друзей и лжедрузей. На свободе есть масса причин, когда как-то стесняешься сказать человеку прямо: «Ты — гад!»…
- После выхода на свободу многим пришлось такое говорить?
- Увы, многим… Когда я ушел из большого спорта, моя мама с удивлением сказала: «Сынок, когда ты выступал, у тебя столько было друзей, что телефоны обрывались. А куда же теперь девались все твои «друзья»?»
- Почему вы так рано — в 28 лет, можно сказать, на гребне славы, распрощались со спортом?
- В 1983 году на чемпионате СССР в Минске меня, Нельсона Давидяна и Мустафина проводили из спорта. Хотя я мог бы еще выступать и выступать. Остались и сила, и мастерство, и скорость. А душа — пустая… Мне нечего и некого было побеждать. Я выиграл все, что только возможно, и перестал радоваться победам.
Когда окунулся в простую, земную жизнь, почувствовал себя слепым котенком. После безбедной жизни в большом спорте я оказался у разбитого корыта. Начал продавать вещи. Руку помощи протянули ташкентские друзья, предложив стать компаньоном по пошиву рукавиц и детских трикотажных костюмчиков. Дела пошли веселей. Перевез в Ташкент жену Раечку, там же родилась моя дочка Маша.
- А где прошло ваше детство?
- Вырос в коммуналке на Подоле, в рабочей семье. Мама работала на заводе «Радиоизмеритель», отец — механиком по холодильным установкам. В нашем дворе на улице Андреевской снимали фильм «За двома зайцями», мой старший двоюродный брат даже попал в кадр.
Я был типичным подольским босяком. Породой пошел в маминого отца. Мой дед Яков был очень сильным: когда грузчики загружали судно, деду в охотку было взять под руки два двухпудовых мешка и отнести. Он работал замначальника Днепровской флотилии. За что и пострадал в 1938 году.
В 16 лет я весил уже 115 кг, размер ноги тоже был немаленький — 49-й. Помнится, в школьные годы директор заставляла моего отца приходить в школу и сидеть на задней парте, иначе никак не соглашалась проводить уроки. «Дорога вашего сына, — говорила она, — спецшкола — колония — тюрьма». Отец без устали лупил меня ремнем. И таки дурь выбил, за что я ему благодарен. Занялся спортом и шагнул из детства прямо во взрослую жизнь. Правда, обнимочки с девочками, сидения на скамейке под луной — все эти мальчишеские радости прошли мимо меня. С 14 лет десять месяцев в году я проводил на сборах. После трехразовых тренировок не очень-то тянуло гулять. И я с удовольствием читал стихи. Тогда-то и выучил на память много стихотворений Пушкина, Маяковского…
В 18 лет стал самым молодым тяжеловесом-чемпионом СССР. Пять раз выигрывал юношеские и юниорские чемпионаты СССР. В 1976 году меня включили в олимпийскую сборную. А за месяц до своей первой Олимпиады я женился. Первая жена была мне, так сказать, дана «на удачу». Хотя мы прожили семь лет, но всех спортивных успехов я достиг именно тогда: выиграл «с ней» два чемпионата мира и две Олимпиады. Со второй женой познакомился на сборах в Алуште. Она — саночница, трехкратная чемпионка СССР, призер Кубка мира. С третьей супругой, Раечкой, живем вот уже 14 лет.
- Подозреваю, что у вас, знаменитого богатыря, были весьма бурные молодые годы…
- Действительно, не припомню, чтобы мне отказывала женщина… Помнится, в конце семидесятых закрутил роман с ведущей манекенщицей киевского Дома моделей. Бывало, как захочу пойти в загул, беру в спорткомитете путевку, будто еду на встречу с нефтяниками Уренгоя. А сам снимаю со сберкнижки 10 000 рублей, и мы едем в небольшое турне «Киев-Ялта-Сочи-Киев».
«Многие советские спортсмены занимались барыжничеством»
- И как вы все успевали? В 21 год выиграть золотую олимпийскую медаль…
- Я и Сурен Налбандян были самыми молодыми атлетами в советской сборной по борьбе. Из десяти членов нашей команды семь ребят уже стали чемпионами мира или Олимпийских игр. Если бы я занял на Олимпиаде в Монреале второе место, мне никто не предъявил бы никаких претензий, и этот результат был бы отличным. Кстати, в Канаде Сурен тоже стал самым молодым советским олимпийским чемпионом — ему было 20 лет.
На Олимпийских играх в финале я встречался с мировым лидером в тяжелом весе болгарином Александром Томовым. Победил его с явным преимуществом — со счетом 11:5. Когда тренеры выносили меня на руках с ковра со словами: «Богатырек! Красавец! Ты сделал невозможное!», — я от радости ничего не мог говорить и только матерился.
А когда летел из Монреаля на родину, молил Бога, чтобы не разбился самолет, и представлял, как обрадуется медальке моя мама. Хотя, если честно, то больше всего я думал не о золотой медали, а о «Волге». Самой большой мечтой для меня, 20-летнего, была «Волга». В 70-годы ее нельзя было купить. Торговцы из братских республик узнавали, когда заканчивался футбольный сезон, кто из игроков киевского «Динамо» будет получать «Волги», и заранее договаривались о покупке машины. Ездить на «Волге» в те времена было престижнее, чем на шестисотом «мерседесе» сейчас.
После победы в Монреале мне полагалась денежная премия 5 000 рублей. 400 рублей вычли подоходных. «Волга» тогда стоила 9 200. А граждане кавказской национальности покупали ее за 27--28 000. Но свою «Волгу» цвета слоновой кости я не продал бы ни за какие деньги. После Олимпиады украинских олимпийцев принимал Владимир Васильевич Щербицкий. Фотографию с ним я уменьшил до размера техпаспорта. И когда у меня возникали какие-то проблемы с работникам ГАИ, вместо водительских прав я предъявлял им эту фотографию. Фото с «батькой» оказывало магическое действие на гаишников.
- Что-то изменилось в вашей жизни после завоевания двух золотых олимпийских медалей? Правда ли, что во времена застоя спортсмены находились на привилегированном положении?
- Годы застоя были для меня шикарным временем. Это лучшее время моей жизни. Помню, например, так называемые «прикрепления» и «подливочки». Каждую неделю мне разрешалось делать спецзаказ в Центральном гастрономе на Крещатике. И вот как-то вызвали меня в горисполком и велели подойти к директору гастронома. Тот меня предупредил, что «прикрепление» не означает, что я могу кормить всех своих друзей и родственников. «Я хочу с вами определиться по икре», — сказал мне директор. И мы договорились, что каждый месяц я могу покупать 5 килограммов икры: 2 кг черной и 3 кг красной. Кроме того, покупал карбонат, буженину, сырокопченую колбасу, копченые куры, сигареты «Мальборо» — все эти продукты были тогда для рядовых советских граждан совершенно недоступной роскошью.
- Простите, но что вы делали с таким количеством икры?
- 112-граммовая стеклянная баночка стоимостью 5 рублей 50 копеек за границей уходила за 20 долларов. За эти деньги можно было купить две пары джинсов. В Советском Союзе джинсы продавали по 150 рублей. Этим нехитрым обменом занимались многие спортсмены национальной команды СССР. Самовары, икра, водка, кроличьи шапки, матрешки — это были наши деньги. Мы же не имели права вывозить советские рубли, их не меняли за рубежом.
- Как же все это сочеталось с обликом советского спортсмена?
- Не секрет, что многие советские спортсмены занимались… Как бы это сказать? В общем, барыжничеством. Не от хорошей жизни, конечно. Мы были профессионалами, но в спорткомитете нам говорили, что мы получаем не зарплату, а стипендию. Боже сохрани, чтобы кто-то узнал о наших зарплатах! Олимпийские чемпионы получали 350 рублей, чемпионы мира — 300. С успехом советские спортсмены практиковали обмен «подливочек» (талонов на питание) на наличку. Предлагали с выгодой для заведения, к которому прикреплены, талоны в обмен на деньги или сухой паек. И все были довольны: и директор столовой, и кассирша, и спортсмены. Так и жили при развитом социализме…
«Из первой зарубежной поездки в Японию я привез всем одноклассникам открытки-»моргушечки» и жвачки»
- Если верить всему, что вы рассказали, то ваша блестящая спортивная карьера сопровождалась не менее успешной коммерческой деятельностью. Каким все-таки был ваш первый коммерческий опыт?
- В восьмом классе я впервые попал за границу — в 1971 году поехал на чемпионат мира среди юношей в Токио, где завоевал серебряную медаль. Когда возвратился в Киев, фурор в школе был полный. Ведь всем одноклассникам я подарил открытки-»моргушечки» с изображением подмигивающих японочек и жвачки! А себе приобрел в Японии замшевые ботинки, джинсы и болоньевую курточку на резинке. Еще купил кассетный магнитофон.
Тогда я еще не был коммерчески подкован. Коммерция пошла с третьей поездки за границу. Вез водку, икру, фотоаппараты… А из-за границы — мохер, кримплен, нейлон. Самым большим спросом за границей пользовались фотоаппараты «Зенит». У нас один такой фотоаппарат стоил 100 рублей. За рубежом он уходил за 50 долларов. А с символикой московской Олимпиады — за 70.
Перед поездкой нас обязательно вызывали в райком или горком партии. И, разумеется, обязательным членом делегации неизменно был так называемый «замруководителя делегации» в лице представителей спецслужб.
На контрольной встрече перед московской Олимпиадой я буквально размазал по ковру всех своих конкурентов. Ну и в Москве я вновь стал олимпийским чемпионом в тяжелой весовой категории.
А сейчас я чиновник. Мне эта работа, откровенно говоря, не совсем по душе. Это не мое. Скоро протру рукава пиджака. Но я хочу немного разгрести бардак, который творится в нашем спорте. Мне неоднократно предлагали работу за рубежом. Но я не могу уехать. Пусть это звучит высокопарно, но я люблю свою страну. Наверное, в этом все дело…
Читайте нас у Facebook
