«При ультразвуковом обследовании доктор удивленно воскликнул: «Смотрите, мамочка, ваша девочка ручкой вам машет, приветствует». Но оказалось, что это доченька с нами… прощалась»
Истории о том, что в роддомах путают детей, уже перестали быть редкостью.
— Я умоляла редакторов центральных украинских телеканалов провести журналистское расследование на тему подмены нашей девочки, — говорит жительница города Николаева Наталья Ивченко. — Корреспонденты приезжали, но медики наотрез отказывались с ними общаться.
«Санитарка принесла листок бумаги, велела подписать. Очков нет, я ничего не вижу. — «Какая вам разница, что подписывать?»
— Моя дочь прожила в гражданском браке шесть лет, — рассказывает Вера Григорьевна, Наташина мама. — Когда стало известно, что Наташа беременна, дети расписались. Все мы обрадовались, очень ждали малыша. Будущая мамочка рано встала на учет, выполняла все предписания медиков. Подружки дочери, которые давно имеют своих детей, давай ей советовать: мол, ни ты, ни твой ребенок в роддоме никому не нужны, поэтому обязательно возьми с собой мужа или маму. Я заранее нашла подходящую, как тогда казалось, клинику — за роды ведь сейчас принято договариваться наперед. Роддом №1 в Николаеве — именно такое место, где, заплатив, мы могли быть с дочерью вместе. Этот перинатальный центр специализируется на платных услугах.
И вот мы, как говорится, подошли к финишной прямой. Наташа в который раз сдала анализы, все было в норме. При ультразвуковом обследовании доктор, помню, удивленно воскликнул: «Смотрите, мамочка, ваша девочка ручкой вам машет, приветствует». Но оказалось, что это она с нами… прощалась.
По словам Веры Григорьевны, в пятницу накануне беды Наташу осмотрел главный врач роддома №1 Евгений Волохов: «Еще рано, иди домой и вари мужу борщ». Но в субботу у Натальи начались схватки, и супруг привез ее обратно в клинику.
— В самый неподходящий момент, — нервно машет рукой Саша, муж Натальи. — Есть такое выражение: вот не везет, так не везет — о том, если зуб разболелся в ночь на субботу. А тут ведь не зуб! В роддоме нас почему-то не приняли, хотя имелись договоренности, отправили в женскую консультацию. Там не оказалось врача. Пять часов мы с женой провели в этой консультации. Наташа мучилась, страшно было даже смотреть на нее. Вызвал тещу, которая живет за 60 километров от областного центра. Вера Григорьевна приехала, подняла шум: «Почему никто не подходит к беременной, не осматривает?!» — «А никого и нет, кроме меня», — оправдывалась санитарка. Поздно вечером появилась доктор, и мы наконец поехали в роддом.
— «Все спецпалаты заняты, так что рожать ваша дочь будет в операционной, вам туда нельзя», сообщили мне в роддоме, — вспоминает Вера Григорьевна. — И хотя загодя с главврачом Волоховым было договорено, что роды у дочери примут в моем присутствии, я в тот момент согласилась бы на все — даже чтобы на полу рожала, лишь бы хорошо ребенка приняли. Наташеньку стали готовить к родам. «К утру увидите младенца, не переживайте», — успокаивали меня доктора.
Медсестричка сделала дочери какой-то укол. «Что вы колете?» — интересуюсь. «Чтобы матка лучше сокращалась», — отвечает, но после этой инъекции Наташа вдруг стала засыпать. Заходит другая врач, я в панике к ней: что происходит? Почему дочка спит? «Пусть немного отдохнет», — успокаивает та. Ровно в полночь я давай искать врачей: «Чего вы нас держите? Принимайте меры!». Ну в самом деле, приехали рожать, а вместо этого нас зачем-то погрузили в «лечебный сон». Двое медиков под напором моих аргументов нехотя отправились осмотреть Наташу, долго возились с ней, потом начали о чем-то спорить. Дежурный врач заволновалась: «Не слышу сердцебиения ребенка». «Да нет, сердечко бьется», — не соглашался коллега. Я в крик — и моментально оказалась за дверью.
До четырех утра Наташу водили туда-сюда — то в приемный покой на кресло, то на кушетку в кабинет доктора. Потом забрали в операционную на второй этаж, я осталась ждать на первом. Минут через двадцать санитарка принесла листок бумаги, велела подписать. Очков нет, я ничего не вижу. «Какая вам разница, что подписывать?» — нервничает санитарка.
Время тянется медленно и мучительно, я плачу и пью таблетки. Часа через два спускается врач. «К сожалению, мы не смогли спасти ребенка», — сообщает. Минут через пять мне показывают внучку: голова у девочки сплюснутая, похожа на овальную дыню, макушка и ушки почему-то синие. Поразило, что тельце очень холодное, а на крохотных ручках засох какой-то налет. «Почему синяя голова, ведь младенца не тянули, это же операция кесарева сечения?» — нахожу в себе силы спросить. «Таким… извлекли», — пожимают плечами женщины в белых халатах.
«Медики задним числом пытаются найти у меня кучу болячек, которые, дескать, и привели к трагическому исходу»
— О том, что мою внучку похитили, я заподозрила не сразу, — уточняет Вера Григорьевна. — Сопоставляла, анализировала, и все больше убеждалась, что в роддоме действительно пошли на такой грех. Во-первых, когда я ждала на первом этаже, рядом сидел мужчина, нервничал, курил. В палате неподалеку сильно кричала женщина — наверное, его жена. Она не рожала (рожают на втором этаже). Вдруг смотрю, идет доктор со спеленатым младенцем на руках — именно туда, откуда доносится женский плач. Новорожденного занесли буквально на минуту и опять унесли. Потом уже я стала подозревать: возможно, принесли живого, а унесли мертвого? Больше всего насторожило, что ребенка спустили со второго этажа, где родзал.
А на следующий день, в воскресенье утром, Вера Григорьевна присутствовала при вскрытии своей внучки.
— Когда взглянула на тельце, чуть сознание не потеряла, — вспоминает женщина. — Потому что вскрывали совсем другую новорожденную, а не ту, что мне показывали. У этой головка кругленькая, а ушки совсем не синие. Неужели синюшные трупики могут превращаться в белые? Вот и появились сомнения. Возможно, спектакль такой медики специально для нас сыграли: то бьется сердечко ребенка, то не бьется, тянули зачем-то время. Мне кажется, богатая женщина потеряла в родах своего младенца, вот для нее медперсонал и согласился украсть дитя. «Кесарили» мою Наташу при такой дозе наркоза, что в себя дочка пришла только через восемь часов. И опять вопрос: почему? Чтобы ничего не видела?
— Для меня у медиков был один ответ, — вздыхает Наталья. — «Ты молодая, первый раз рожала, ты ничего не понимаешь». Грубо говоря, дурочку из меня делают. Но неужели надо десять раз стать мамой, чтобы чувствовать своего ребеночка? А я знаю точно, что он до последней минуты шевелился, толкался, просился на свет Божий.
По нашему случаю работали комиссии, которые обнаружили «некоторые недостатки при предоставлении медицинской помощи». Заведующей женской консультацией объявили выговор за «недостаточный контроль при ведении беременной». В основном же медики задним числом пытаются найти у меня кучу болячек, которые, дескать, и привели к трагическому исходу. Но тогда почему не находили их раньше? Исследования ведь назначали недешевые — по 300-400 гривен каждое, и я послушно ходила по лабораториям. «У вас все хорошо, анализы чистые», — слышала от врачей на всем протяжении беременности. Теперь вдруг оказывается, что у меня страшная внутриутробная инфекция. Когда же они говорили правду? Что это — халатность или намеренная дезинформация? Неужели девять месяцев — недостаточный срок, чтобы отследить болезнь на ранних этапах и не дать ребенку погибнуть?
Впрочем, я и не верю, что моя доченька погибла. С тех пор как правоохранительные органы занялись нашим делом, появилась надежда, что ее найдут и что мы, в конце концов, увидимся.
«Там, где отношения строятся на деньгах, возможно всякое: и воровство, и подмена живого малыша мертвым»
— По факту случившегося в роддоме возбуждено уголовное дело по статье «Ненадлежащее выполнение профессиональных обязанностей», — комментирует ситуацию старший следователь райотдела милиции Центрального района города Николаева Оксана Брынза. — Изъятые нами медицинские документы подтверждают: смерть плода наступила от внутриутробной асфиксии, развившейся на фоне комплексной тяжелейшей патологии. А причина — внутриутробная инфекция матери. Но дело в том, что пострадавшая регулярно сдавала все анализы, и нигде ничего не проявилось. Возникает вопрос: почему? Более того, уже после родов пострадавшая еще раз отправилась их сдать, никакой инфекции опять-таки не обнаружено! Хотя если бы эта инфекция вообще была, то никуда не делась бы. Все это не может не настораживать.
— В рамках расследования уголовного дела вы опрашивали медиков? Что они говорят?
— Обвиняют саму Наталью: она, дескать, не все их рекомендации выполняла, нерегулярно посещала гинеколога, поэтому и столь плачевный результат. Неправда! С таких беременных, как Ивченко, можно брать пример. Это, кстати, не единственное дело по 1-му роддому Николаева, которое я веду. Не так давно там после родов умерла Марина Капустина, и все медицинские документы молодой женщины были… переписаны. У врачей как? Рука руку моет. В случае же с младенцем Ивченко, если все у него так поражено (мозг, внутренние органы, кровеносная система), какая же у мамы была инфекция? Кто ее просмотрел? Кто за это ответит?
— Вот вы говорите, «рука руку моет». Как это доказать?
— Приведу всего один пример. В морге при вскрытии девочки семьи Ивченко были изъяты гистологические препараты, так называемые стекла. Что это такое? Берутся кусочки пораженных внутренних органов, из которых специальным способом приготавливается жидкость — она и наносится на стекла. Потом каждое из них покажет полную картину: есть дистрофия или нет. При необходимости даже ДНК-экспертизу можно провести по этим образцам. Судмедэксперты упаковали, опечатали образцы, а мы назначили комплексную экспертизу, отправив их в наше местное бюро судмедэкспертизы. Вскоре пришел ответ с медицинскими документами, и при этом — обратите внимание! — все стеклопакеты как были упакованы в морге, так и пришли под печатями, никто даже их не вскрывал. Почему? Да просто медиков в конфликтных ситуациях не истина интересует, а честь мундира.
— А вы верите, что в роддоме могли украсть младенца по заказу?
— Мама Натальи утверждает, что в тот день в роддоме N 1 рожала еще одна женщина, — продолжает Оксана Брынза. - И с тем, другим, ребенком были какие-то проблемы. Раз пострадавшая семья заподозрила, что их дитя отдали кому-то, а вместо него принесли мертвого, то мы просто обязаны провести генетическую экспертизу. Жить с таким грузом тяжко, меня бы это мучило до конца дней. Если обвинения окажутся напрасными, то и слава Богу — люди успокоятся, а доброе имя врачей будет реабилитировано. Это нужно не только двум сторонам — подозреваемым и тем, кто написал заявление в милицию, но и всем, кому еще только предстоит рожать в нашем городе. У кого есть дети, поймут, что пережила 30-летняя Наталья Ивченко.
Уголовное дело было возбуждено год назад, почти сразу после случившегося. Проблема в том, что столичные специалисты главного бюро судмедэкспертиз должны выехать в Николаев и провести эксгумацию тела девочки. Но у них очередь на три года вперед. А без их заключения мы не можем двигаться дальше, не можем дать оценку, кто из врачей роддома N 1 виноват в том, что с Ивченко все пошло по такому плачевному сценарию, и в чем именно эта вина выразилась. Если бы публикация в «ФАКТАХ» сдвинула наше дело с точки ожидания, мы были бы очень благодарны газете.
Дело неординарное, и разобраться, жив или нет ребенок, которого рожала Наташа, нужно сейчас. Женщина пережила шок, она до сих пор в ступоре, и здесь никакой психолог не поможет, пока не будут расставлены все точки над «i». Наталья с супругом — люди молодые и могут иметь детишек, но женщина даже слышать об этом не хочет. «Попробуй выноси, — говорит. — А выносишь — украдут». Пока в ее подсознании это присутствует, организм может отторгать беременность.
— У меня единственная дочь, и давно пора иметь внуков, — горестно качает головой Вера Григорьевна. — Если у Наташи будут детки, я смирюсь с потерей ее первенца, но если нет, не перестану воевать с врачами до конца своих дней. Они мне говорят: ты, мол, малокультурная, необразованная (в недавнем прошлом Вера Григорьевна работала учителем. — Авт.). Грозят посадить в психушку за «идиотские» вопросы: почему в роддомах повсеместно платные услуги? Почему появление на свет здорового ребенка напоминает у нас рулетку? Ведь ни одна мамочка не застрахована от того, что ее малыша акушеры по халатности не сделают тяжелым инвалидом или он не умрет в родах?
О роддоме N 1 в Николаеве идет слава как о самом «крутом» — там везде евроремонт, на каждом шагу требуют деньги. Но именно там почему-то умирают мамочки и новорожденные. Там, где отношения строятся на деньгах, считаю, возможно всякое: воровство и подмена живого малыша мертвым.
Медики опровергают все обвинения.
— Подменили живого мертвым? — удивляется начальник медчасти николаевского роддома N 1 Ольга Голдина. — Чушь! Что же касается других ваших вопросов, то они не ко мне, я в тот период как раз находилась в отпуске.
Официальный ответ, полученный пострадавшими из областного управления здравоохранения, еще лаконичнее: «Питання пiдмiни мертвонародженоі дитини, яке ви ставите в листi, не знаходиться в нашiй компетенцiі».
— Так что все надежды только на милицию, — вздыхает Наташа. — Пугает, правда, одно — ждать придется целых три года, пока не приедут из столицы специалисты. И все это время нас будет мучить вопрос, не чужого ли ребенка мы похоронили.
2317Читайте нас у Facebook
