Владимир Каневский: «Самый первый созданный мною фарфоровый ландыш приобрел знаменитый дизайнер Гаравани»
Фарфоровые цветы, создаваемые Владимиром Каневским, кажутся нерукотворными. Ландыши и гиацинты, сирень и тюльпаны, мальвы и пионы, розы и орхидеи, хризантемы и георгины точь-в-точь как настоящие. Поэтому многие посетители Московского международного салона изящных искусств пытались вдохнуть аромат цветов.
Среди ценителей цветочных шедевров Владимира Каневского называются члены королевских семей многих стран мира, дизайнер с мировым именем Валентино Гаравани и другие знаменитости. А музей знаменитой фарфоровой мануфактуры Meissen в Германии включил несколько произведений искусства Владимира Каневского в свою экспозицию.
Сам же мастер, живущий в Нью-Йорке, родом из Украины, поэтому с удовольствием пообщался с «ФАКТАМИ».
— Родился я в Харькове, там учился, — рассказывает Владимир Каневский. — Будучи уже архитектором, в поисках более интересной работы уехал в Ленинград, а в 1989 году эмигрировал в США.
— С тех пор бывали в Украине?
— Лишь однажды, и то примерно… сорок минут. Получив архитектурный заказ на создание виллы в Крыму, прилетал посмотреть место. Я мечтаю съездить в Харьков — все время переписываюсь с однокашниками и очень соскучился.
— Как вам пришла идея создавать цветы из фарфора?
— Заняться фарфором я решил буквально в первую неделю, когда прилетел в Нью-Йорк с 300 долларами в кармане. Эти деньги я тут же отдал за печку, которая необходима для работы. Сначала делал декоративный растительный фарфор — дыни, например. Первые цветы появились примерно через год. Сначала они были полностью сделаны из фарфора, а потом стебли и листья решил создавать из металла. Техника расписанной чеканки применялась еще в ХVIII веке.
Паял я над газовой плитой, потому что на паяльник не было денег. Продавались цветы поначалу плохо. Но создание их все больше и больше меня увлекало. И, конечно, я очень благодарен за поддержку жене Эдите.
— Невероятно красивы ваши мальвы. Это ностальгия по Украине?
— Вы знаете, я даже не знал, что они растут в Украине. И, признаться, совсем недавно услышал, что эти цветы так называются. В США их название звучит как «холлихок». Это очень важный и модный цветок в английской и американской культурах. Его часто можно увидеть на ботанических гравюрах, на французском расписном фарфоре, в голландской живописи. А недавно я ехал по Германии и был поражен: мальвы росли вдоль железнодорожного полотна!
С этими цветами связана любопытная история. Как-то года три-четыре назад, когда я работал в студии, раздался звонок. Знаменитый американский модельер Оскар де ла Рента (именно ему приписывают введение в обиход выражения «жертва моды». — Авт.) спросил, нельзя ли приехать в студию. Мы встретились, Оскар де ла Рента предложил мне сотрудничество — совместно делать линию ювелирных изделий. И купил сразу восемь мальв! Помню, как телохранители помогали ему сесть в машину и грузили туда приобретенные им фарфоровые цветы.
К слову, мои работы сегодня продаются в Голливуде в магазине c названием этого цветка.
*Создаваемые Владимиром Каневским фарфоровые цветы кажутся нерукотворными
— Что у вас купил дизайнер Валентино Гаравани?
— В нью-йоркском бутике, где продавались мои работы, он приобрел самый первый созданный мной ландыш. Потом этот единственный магазин, где можно было купить мои цветы, закрылся. А работы мои были полностью раскуплены в течение нескольких часов! Приобрели даже не совсем удачный сервиз, который, я думал, не имеет никаких шансов. Люди решили, что моих изделий больше не найдут, поэтому так их разметали. Мне позвонили из магазина: «Быстро неси сюда все, что у тебя есть в студии — даже поломанное и недоделанное!»
Это был знаменательный день в моей жизни. По дороге в магазин за совершенно сумасшедшие деньги я купил цифровой фотоаппарат (они тогда только появились в продаже), чтобы сфотографировать те работы, которые еще не забрали. Приехал на распродажу, стою и снимаю. Вдруг ко мне подошла какая-то женщина и спрашивает: «Что это вы здесь фотографируете?» Я ей ответил: «Свои работы». Она воскликнула: «Как, это вы? Боже мой!» Оказалось, она редактор одного из известных американских журналов. Сказала, что хочет написать обо мне статью.
И это стало началом какого-то сдвига. Хотя публикации обо мне были и до этого — даже в The New York Times, но в основном не о цветах, а о скульптуре, которой я тоже одно время занимался.
Вскоре я стал работать со многими магазинами. Мне позвонили, например, из парижского бутика Dior и предложили продавать мой фарфор.
— Не могу отвести глаз от вашей сирени…
— О ней особый разговор. Три года ушло на то, чтобы придумать технологию ее создания. Долго ничего не получалось. Но я предпринимал попытку за попыткой. И вот однажды сидел на дне рождения за столом, на котором в вазе стояла сирень. Я разглядывал ее, пытаясь понять, как она устроена. И решение пришло! Самое главное ведь что? Воссоздать «характер» цветка и цвет. Тогда смотришь — и возникает запах. Иногда утром прохожу мимо своей фарфоровой сирени и ощущаю… ее аромат.
*"Три года ушло на то, чтобы придумать технологию создания сирени", — говорит мастер (фото из архива Владимира Каневского)
— Кто-то из знаменитостей наверняка уже приобрел такую красоту?
— Знаю, что есть она у легендарного ювелира Жоэля Артура Розенталя, мастерская которого находится в Париже. Голливудские звезды стоят к нему в очереди годами, и часто безнадежно, так как он может отказать любой знаменитости. Его выставка проходит сейчас в Нью-Йорке. Попасть на нее невозможно. Так вот, я узнал, что в парижском бутике Dior некая дама приобрела для ювелира фарфоровую веточку сирени, и он от подарка пришел в восторг. Приятно, что моя работа произвела такое впечатление на большого мастера.
— Вы конкурируете с самой природой. В чем секрет вашего мастерства?
— Здесь много составляющих. Прежде всего, инженерная. Нужно придумать специальные инструменты для создания того или иного цветка — просто руками такие вещи не слепишь. Не менее важна ботаническая часть, то есть представление о том, как устроено растение. Ботаника меня, к слову, интересовала еще в школе. Был даже момент, когда хотел бросить занятия архитектурой и стать ботаником.
— Тираж работ лимитирован?
— Так как все произведения ручной работы, двух абсолютно одинаковых среди них не найти. Все, что я делаю, существует в единственном экземпляре.
— Какова цена самой дорогой вашей работы?
— Около 250 тысяч евро. Это большая композиция из разных цветов в старинной вазе: сирень, тюльпаны, розы, мальвы, георгины… А вообще цены разные. Хотя знаете что интересно: на выставках в первую очередь раскупаются самые дорогие вещи.
— Фарфор — материал довольно хрупкий. Даете ли вы клиентам какие-то гарантии?
— Если, например, при пересылке произведение вдруг повредилось, чиню его. Вплоть до того, что вылетаю к заказчику в любую точку земного шара. Разбитый цветок не склеиваю, а делаю новый и «сажаю» его на место прежнего.
— Сегодня вы человек богатый?
— Нет. Ну какой я богатый? Не бедный, не нуждаюсь. Но после того как часть денег отдашь дилеру, заплатишь налоги, а также за мастерскую, материалы, перелеты, остается «впритык». Езжу я не на роллс-ройсе, а на «Тойоте». Кроме того, я человек немолодой — нужно думать о недалеком будущем.
В моей жизни ведь были разные времена. Вспоминаю, как параллельно с фарфором начинал делать вещи из папье-маше. Мне заказали сделать капусту. После росписи ее нужно было окунать в лак — требовался пластмассовый таз. Но у меня не было пяти долларов, чтобы его купить. И поэтому я сделал таз из картона, оклеив цветными газетами. Очень долго потом хранил его.
Хорошо помню и то время, когда не было заказов — хоть застрелись! И я ходил по центру Нью-Йорка: переступая пороги магазинов, показывал фотографии своих изделий и говорил: «Я вот делаю такие штуки. Хотите, что-нибудь сделаю?» От голодной смерти меня спасла тогда Шарлотта Мосс (известный американский декоратор. — Авт.), став одной из самых первых покупательниц моих работ.
Правда, когда я случайно зашел к ней в магазин, понятия не имел, куда попал. Она тогда заказала пять моих работ и меня очень поддержала таким образом. Мы подружились. Недавно она прислала нам с женой рождественский подарок.
— А вы случайно не родственник известного актера и телеведущего Леонида Каневского?
— Нет, но хорошо с ним знаком. В Москве на выставке мы замечательно общались часа полтора, он рассказывал прекрасные анекдоты. К слову, был на ней и Максим Галкин. Он посмотрел на мои работы и сказал: «А что, если купить и поставить? И пусть все завидуют!» Интересовались ими и другие знаменитости.
— Быть может, вскоре привезете выставку своих работ и в Украину?
— Пока таких приглашений не поступало. Но почему нет? С удовольствием!
10625Читайте нас у Facebook
